Я взял Gnocchi. Маленькие клецки с ароматом Porcini.
Это такие итальянские грибы.
Это все я рассказал Бри. На нее произвело впечатление, она сказала:
— И откуда ты все это знаешь? Ты чаще всего и по-английски ничего сказать не можешь.
— В первые две недели в тюрьме, до того как чему-нибудь научиться, из книг у меня было только итальянское меню, которое кто-то повесил на стену моей камеры. Я его прочел, наверное, тысячу раз. Потом его кто-то стырил.
— Зачем?
— Это тюрьма, что там еще делать? И не важно, что тырить.
В конце взяли эспрессо, обожги-себе-нёбо, настоящий, горький. Я сказал:
— Бри, я хочу, чтобы ты меня серьезно выслушала.
— Конечно.
— У тебя есть куда уехать на время?
— А что?
— У меня есть кое-какие дела, которые мне нужно уладить, и я не хотел бы о тебе беспокоиться.
— Нет. У меня теперь щенок, я просто не могу уехать.
— Господи, возьми этого чертового щенка с собой.
— Нет, до тех пор, пока не скажешь зачем.
Я закурил сигаретку, со вздохом выпустил дым и ответил:
— Тут кое-кто на меня давит. Они могут попытаться причинить тебе вред.
— Да пошли они.
— Давай, Бри, я тебе дам денег.
— У меня тонны денег.
— Пожалуйста, Бри, сделай это для меня.
— Я могла бы. Почему ты ничего не хочешь узнать о докторе?
— Почему не хочу? Хочу. А что случилось?
— Он веган, радикальный вегетарианец.
— Ну и что? Ты временами тоже бываешь вегетарианкой.
— Я не люблю, когда мне об этом говорят. В любом случае, мне больше нравятся бандиты, такие как ты.
Я сдался. Попросил принести счет, заплатил. Спросил:
— Бри, такси вызвать?
— Нет, у меня проездной на автобус.
— Когда начался?
— Вроде вчера.
— Осторожно, милая.
Она улыбнулась мне той самой улыбкой, которая ничего не обещает.
Я только направился вниз к Нью Роуд, как какая-то машина мне посигналила.
Окно опустилось — это был Джефф.
— Митч, я искал тебя, приятель.
— Да?
— Запрыгивай, подвезу.
— Только до Овала, я там припарковался.
Я сел в машину, Джефф дал по газам. Уличные отморозки расплывались от скорости. Он сказал:
— Окажи мне услугу, приятель.
— Попытаюсь.
— Через пару дней мы идем на север.
— Да?
— Из нашей бригады двое не могут. Джерри ногу сломал, а у Джека жена в больнице.
— А отложить нельзя?
— Две последние экскурсии на полку положили. Трудно быть сразу и бандитом, и семейным человеком.
— И о чем ты меня просишь, Джефф?
— Поддержи бригаду.
С братанами дела такие, с ними сопли не пожуешь.
Да или нет.
Я сказал:
— Да.
— О, я так рад, братан. В понедельник утром у меня… в восемь тридцать.
Я вышел из машины, он говорит:
— Круто, что ты с нами, Митч.
Да ладно, не такое уж большое дело.
Это я так подумал.
Пока шел по аллее Холланд-парка, заметил, что свет в доме погас. Подумал: «Ну и слава богу». Скакать на актрисе почти так же аппетитно, как в тюрьме завтракать.
Уже хотел было пойти в свою комнату, когда заметил свет на кухне. Почему бы и нет?
За кухонным столом сидел Джордан в рубашке с короткими рукавами, перед ним стояла керамическая бутылка.
— Йо! — произнес я.
Он поднял на меня глаза, говорит:
— Присоединяйся.
— Угу.
Никогда не видел Джордана без пиджака. Руки у него были загорелые, с крепкими мускулами. Он кивнул на стакан.
Я взял. Он наклонил бутылку, налил мне до краев и говорит:
— Это «Джиневер», голландский джин.
Мы чокнулись, пробормотали что-то вроде «ну, поехали» и опрокинули. Иисусе милостивый, вставило круто. Мгновение благодати, потом ощущение, как будто тебе врезали хорошенько и в животе полный блицкриг. Я даже прослезился. С шумом выдохнул.
Он кивнул, предложил:
— Еще по одной?
— Конечно.
Придя в себя от двойного заряда, я начал скручивать сигаретку. Джордан спросил:
— Можно мне?
— А как насчет правил?
— Да пошли они.
Я протянул ему одну, дал прикурить, заметил:
— Ты даже общаться начал.
Он глубоко затянулся, явно не в первый раз. Передо мной сидел парень, который вырос на травке. Я спросил:
— Как мадам?
— Жду, когда позвонит в театр.
— Господи! С этим все понятно. А что потом?
Он выглядел огорченным. Пьяным тоже, но в основном огорченным. Сказал:
— Я что-нибудь придумаю. Как всегда.
Я опьянел уже настолько, что спросил:
— Ну и что за дела, чего ты здесь торчишь?
Он вроде как удивился, потом сказал:
— Это моя жизнь.
Вроде расположен к разговору. Я решил продолжить:
— Ты ведь был ее мужем?
Моя осведомленность его не озадачила, он сказал:
— Я и сейчас ее муж.
После чего положил руки на стол, сфокусировался на мне:
— До нее я был никем. Она — биение моего сердца.
Я понял, что мы, два чувака, в полной жопе, — ну так вперед. Говорю:
— Но она ведь… того… ты знаешь… с другими встречается?
Он сплюнул на пол, процедил:
— Сс…кх…ааа.
Потом сказал:
— Они никто, игрушки, она избавляется от них, как от мусора. Остаюсь только я.
У него на губах показалась слюна, глаза блестели лихорадочно. Я подумал, как бы у него из колоды карта не выпала. Сбавил обороты, говорю:
— Ты о ней позаботишься.
Он руками замахал отрицательно. Я джин разлил по стаканам, спросил:
— Слышал, как Гарт Брукс и Триша Йервуд поют дуэтом «В чужих глазах»?
— Нет.
— Музыку совсем не слушаешь, а?
— Есть только Вагнер.
Я не думаю, что это был ответ здравомыслящего человека. По меньшей мере, это не мой ответ.
Потом Джордан сделал очень странную вещь. Встал, поклонился и сказал:
— Благодарю вас за чудесную беседу, но сейчас я должен оберегать дом.
Я поднялся, не вполне понимая, стоит пожать ему руку или нет. Говорю:
— Спасибо за угощение.
Я уже почти подошел к двери, когда он сказал:
— Мистер Митчелл, если вы попадете в беду, я всегда к вашим услугам.
— А…
— Я бесценный союзник.
Продвигаясь к своей кровати, я ни на минуту в этом не усомнился.
Включил телевизор; в глазах двоилось.
Наверное, я был очень пьян, потому что «Элли МакБил»[36] показался мне неплохим сериалом.
Пятница. Я прикинул, что если мне предстоит грабить банк в понедельник, то лучше получить, как в армии, немного ОР — Отдыха и Развлечений.
Позвонил Эшлинг, она сказала:
— Не думала, что ты позвонишь.
— Почему?
— Это мужские игры. Когда женщине говорят: «Я позвоню», ей не стоит задерживать дыхание.
— О'кей… Ну а пригласить-то тебя можно куда-нибудь?
— О да, у меня есть один план.
— Нет ничего лучше, чем план.
— Можешь подхватить меня в метро на «Ангеле» в восемь тридцать?
— Айлингтон?
— Что, не нравится?
— Это север.
— Ну и что?
— Ничего. Можно и на север.
— До встречи.
Я СДЕЛАЛ ВСЮ работу за день:
починил дверь
вымыл окна
насвистал несколько мелодий.
Наступил вечер, Джордан выдал мне пачку наличных. Сказал:
— Мадам хотела бы вас на пару слов.
— Да, конечно… послушай… Мне нужен свободный понедельник.
— Смотри, чтобы это не вошло в привычку.
От боевого братства прошлой ночи не осталось и воспоминания.
Но я заметил, глаза у него были красные. Будет знать, как джин глотать.
Мадам ждала меня в столовой. Выглядела она хорошо. Батальон
парикмахеров
косметологов
психотерапевтов
сделал свою работу. Ее кожа и глаза блестели. На ней было кремовое платье с глубоким декольте, легкий загар. Великолепная реклама самой себя.
Я почувствовал легкое покалывание от возбуждения. Твое тело — предатель, оно все делает по-своему. Лилиан улыбнулась своей всезнающей улыбочкой, сказала:
— Ты, наверное, весь потный и грязный после работы.
Я неопределенно пожал плечами. Она сказала:
— Мы сегодня выходим в город. Я заказала столик в «Савойе».
— Не со мной, детка.
— Извини?
— У меня свои планы.
— Отмени их. Мне пора выйти в свет.
— Развлекайся, но без меня.
— Ты полагаешь, я могу прийти без сопровождения? У меня должен быть провожатый.
— Поищи в «Желтых страницах».
Она просто не могла поверить, что я от нее отказываюсь. Взвизгнула:
— Мне нельзя отказывать!
Я строго посмотрел на нее, говорю:
— Господи, будь ты настоящей леди.
И вышел. Она вслед закричала:
— Я не позволяла тебе уйти, вернись немедленно обратно!
