что Риту приставили к нам, нет, но ты сам подобрал ее. И Лариянов подумал, что на нее может клюнуть и Антрацит. Вот он и клюнул… А ты его за это убить!.. То, что нужно Лариянову!.. Хочешь стать торпедой Лариянова? – с усмешкой спросил Альберт.
– Нет, – крепко задумался Филимон.
– Может, я ошибаюсь, но давай не будем гнать коней, сначала все хорошенько обдумаем. Тут не семь раз нужно отмерить, а сто семь…
– Ты редко ошибаешься, – качнул головой Филимон.
На самом деле Альберт сочинял на ходу. Ну не мог Лариянов или кто-то из его людей нанять Риту и настроить ее против Антрацита. Слишком это сложно. Да и зачем Лариянову повод, чтобы расправиться с вором? Он мог покончить с ним и без повода… Насочинял Альберт, чтобы успокоить Филимона. Но при этом интуиция шептала ему на ухо. Прав он в чем-то, шептала. Берегись женщин, говорила.
– Тебе надо успокоиться, а то наломаешь дров.
– Думаешь, это какая-то игра?
– Не знаю.
– А я все равно напьюсь!
Филимон уже начал пить, бутылка с остатками спиртного на столе, полная пепельница окурков. Но пьяным он не выглядел. Не брала его водка.
– Давай вместе! – кивнул Альберт.
Он мог провести ночь с Оксаной, но у Филимона беда, нельзя оставлять его наедине с ней. С проституткой можно, а с горем нельзя. Но Рита повела себя как шлюха, пьяный Филимон мог отыграться на проститутке… Напоить его просто нужно и спать уложить. Чтобы он на пьяную голову не отправился убивать Антрацита.
Так Альберт и поступил, остался с другом. Ему и самому хотелось напиться и забыться, поэтому за одной бутылкой последовала другая, затем третья… Первым спать завалился Филимон. Сразу же за ним вырубился и Альберт.
* * *
Талия тонкая, расширение книзу упругое, чертовски приятно сжимать мышцы поясницы под нежной бархатистой кожей, ощущать, как играют они в движении. А процесс бурный, Оксана мчится во весь опор, сжимая в страстном порыве и зубы, и все. Один барьер взят, другой, на третьем конь взлетел, превращаясь в крылатого пегаса. И крыльями бьет, и хвостом, и копытами, Альберт все выше, но вот пик пройден – падение, легкий удар. И тишина.
– Я немножко умерла, – пробормотала Оксана. – Если вдруг позвонят, воскресишь?
– Кто позвонит?
– Не знаю. Но уже его ненавижу.
Никто не звонил, Оксана воскресла сама. Альберт заказал в номер пиццу, кофе. Поужинают – и спать. И у нее тяжело день прошел, и у него. Ничего не делал, только похмельем страдал, но устал чертовски.
– Может, ко мне поедем? – спросила Оксана.
– Завтра квартиру сниму, завтра ко мне, – качнул головой.
– Я понимаю: не хочешь зависеть от меня.
– И от тебя тоже.
– Поверь, Лариянову сейчас не до нас, – усмехнулась она. – Когда с Ритулей нашей такой облом вышел!
– Облом Петрович… Вернее, Витальевич.
– Он тебе не звонил?
– Кто, Облом Петрович?
– Лариянов… Я его в последний раз таким лет десять назад видела.
– Каким таким?
– Бешено влюбленным.
– В кого?
– Да была одна… – Оксана вдруг задумалась, глянув на Альберта.
– Кто?
– Да такая же красивая… – медленно, чуть ли не по слогам проговорила она.
– Десять лет?
– Где-то так… Десять лет назад тетя Ульяна умерла. Он по своей жене так не страдал, как по этой.
– А чего тетя Ульяна умерла?
– Да сердце у нее слабое было… И сама слабенькая была. Худенькая, слабенькая, зато красивая… Даже родить не могла…
– А кто мог?
– В смысле кто?
– У Лариянова что, нет детей?
– Не знаю… Он с одной долго жил, после… – Оксана запнулась. – После тети Ульяны… Она ему родила, думала, женится, а он тест провел, выяснилось, что ребенок не от него…
– А почему не знаешь, есть дети или нет?
– Ну так тест и подделать можно. С его-то деньгами… На самом деле Лера ему просто надоела… И Лера была, и Марта… И еще кто-то, кого он даже домой не приводил…
– Майя.
– В общем, не везет ему с бабами… Вроде симпатичный мужик, уверенный в себе, решительный, и на внешность ничего. А не захотела его Рита… И не только она… Марта, например, сама ушла. Надоел, сказала… Он ее чуть не убил тогда.
– И Риту может убить?
– Убить?! – возмущенно повела бровью Оксана. – Ну это образно. Разозлился очень, мог и убить. Теоретически.
– И меня может убить. В лучшем случае теоретически.
– Не убьет. Я говорила с ним, предупредила. Если с тобой вдруг что-то случится, посажу. В этот раз точно посажу!
– А в прошлый раз не посадила?
– В прошлый раз?.. – задумалась Оксана. – Ну ты же знаешь, кто картину у твоего Антрацита заказал. И я знаю. Из-за картины погибла девушка, по сути, в ее смерти виновен Лариянов.
– Но ты его не посадила?
– Ну, во-первых, он мой дядя, а во-вторых, прямых улик нет… Да и вообще, о чем это я?
– К тебе не поедем, – возвращаясь к началу разговора, сказал Альберт.
Но ехать все же пришлось. Поздно вечером, уже после ужина, Лариянов позвонил Оксане и велел ей срочно ехать к нему.
– И тебя зовет! – сбросив звонок, она глянула на Альберта.
– И я должен ехать?
– А это тебе решать. Может, он что-то важное хочет сказать. Насчет нас… Или боишься?
– Тебя, может, и боюсь, а его как-то не очень.
Не очень хотелось Альберту связывать свою судьбу с Оксаной. Одно дело – проводить с женщиной время, и совсем другое – жить с ней. Не готов он к серьезным отношениям. И родство с Ларияновым и его деньгами не вдохновляло. Но к нему домой он все-таки отправился.
Крутой особняк, роскошный, три полноценных этажа, все приблуды – эркеры там, портики, колонны, мезонины. Барельефы, балюстрады… Сразу и не поймешь, большой дом это или маленький дворец.
Охраны не видно. Камеры у ворот, под портиком, сторожка типа контрольно-пропускного пункта, а людей нет. Куда-то подевались. А ведь Альберт мог подъехать не один, вдруг с ним зондер-команда? Как-никак он человек Антрацита.
Людей не видно, но ворота тем не менее открылись. Оксана точно не нажимала на кнопку брелока, не приводила в действие механизм. Свет в окнах сторожки не горел, но возможно, там кто-то находился.
Оксана припарковала машину, они вышли.
– Куда прешь? – донесся откуда-то с торца здания голос. – Нельзя сюда!
Окрик грозный, голос зычный. Альберт не поленился заглянуть за дом. Атлет в черном костюме с рацией в руке, какой-то человек в рабочем комбинезоне уходит от него – вглубь заднего двора.
Заметив Альберта, охранник повернул к нему голову, но ничего не сказал.
– Все в порядке? – спросил Альберт.
– Все в порядке, – в раздумье проговорил парень.
Как будто не знал, что говорить. Но при этом он знал, как реагировать на гостя. Не грубить, не дерзить.
Лариянов спускался по лестнице, когда они вошли в дом. Обстановка здесь реально как во дворце: блеск золота, запах больших денег. И свет в холле неестественно яркий. Видимо, хозяин дома терпеть не мог темноту. А значит, он и ночь не любил. И спать ложился рано. Почему же Альберт здесь, когда на часах двадцать минут двенадцатого? И Лариянов не выглядит так, как будто дремал в ожидании племянницы. Суетливо-бодрый он, в глазах нездоровое возбуждение.
Путь к Лариянову преграждал охранник – спокойный, степенного вида парень с правильными чертами лица и безупречной фигурой. Костюм на нем сидел как влитой. Чистый костюм, немного мятый на сгибах, и воротничок сорочки не совсем свежий, хотя и не грязный. Но это не удивительно, целый день на ногах.
Полы в холле чистые, отливают мрамором на ярком свету, обувь у охранника чистая, но блестят только носки. Альберт заметил тусклую полосу на боковине каблука. Чем-то испачкал обувь, прошелся мокрой тряпкой, грязь смыл, а развод остался. Еле заметный развод, но у Альберта глаз-алмаз. И еще он заметил строительную пыль на нижнем срезе рукава. Совсем маленькое пятнышко на грани статистической погрешности. И вид у парня как будто он нашкодил, но никто и никогда об этом не узнает.
И Лариянов тоже в костюме. Сорочка только-только из гардероба, пиджак и брюки отглажены до идеала, и пахло от него одеколоном. Волосы чистые, как только что после душа. Феном укладывали.
Но пахло от Лариянова не только шампунем и одеколоном, нос уловил свежий коньячный аромат. Причем довольно-таки высокой концентрации.
Лариянов и хотел поцеловать Оксану, но глянул на Альберта и замер, не желая переступать заданную себе черту. Поздоровался с ним сухо, кивком, руки не подал.
– Можешь
