перчатку, а Оксану Альберт уж как-нибудь убережет, все для этого сделает.
– Мне без Риты этой чертовой легче не станет. А с ней станет!.. Ты даже не представляешь, на что я способен из-за бабы! Я сам себя боюсь, понимаешь?.. Я очень себя боюсь!.. Однажды уже сорвался, до сих пор простить себе не могу…
Лариянов отвел взгляд, как будто чувствовал свою вину перед кем-то.
– Ладно! – рубанул он ладонью воздух, при этом задев бутылку коньяка.
Хрустальная пробка полетела в одну сторону, бутылка в другую. Альберт не зевал, пробку пустил побоку, а бутылку поймал у самого пола.
– Ну ловишь мышей, – кивнул Лариянов. – Это хорошо… Дети будут… Дети будут?
– Должны быть.
– Жена беременна была? Ну, когда убили.
– Ну да, – кивнул Альберт.
Беременность была отмечена в материалах дела, Оксана могла прочесть об этом. И взять себе на заметку. Если Кристина собиралась рожать, значит, Альберт бесплодием не страдает. Если на второй ходке себе чего-нибудь не отморозил.
Но зачем Оксане делиться своими наблюдениями с Ларияновым? Может, он усомнился в способностях Альберта и она поставила его перед фактом? Все возможно.
– Мне внуки нужны… – кивнул Лариянов. И немного подумав, с усмешкой добавил: – А зятья не очень!.. Ну, если службу не сослужат.
Альберт промолчал, хотя его и провоцировали на встречный вопрос. Или даже на обещание служить верой и правдой.
– Сможешь вернуть мне Риту? – не дождавшись «Чего изволите?», напрямую спросил Лариянов.
– Как?
– Не знаю.
– И я не знаю…
На самом деле Альберт все понимал. И мог даже решить вопрос с Антрацитом чужими руками. Тот же Филимон рвался отомстить боссу, тут главное – направить его гнев по точной снайперской траектории. Альберт смог бы, но делать этого не стоит.
– Не знает и знать не хочет! – мотнула головой Оксана.
– Ты здесь? – поморщился Лариянов. Он смотрел на нее, как будто только что увидел.
– Нам уже пора! – сказала она.
– Вам уже пора… Думать пора! Как жить дальше!.. Все, проваливайте!
Лариянов махнул рукой, указывая на выход.
– Завтра позвоню! – на прощание сказала Оксана.
– Позвони! – исподлобья глянув на Альберта, кивнул он.
Лариянов ждал звонка от него. Подумать до завтра, как и чем жить дальше, позвонить и сказать «да».
– Совсем помешался на этой прошмандовке! – разгоняя машину, выпалила Оксана.
– Это любовь!
– А ты мог бы из-за любви совершить что-нибудь такое-этакое? – провокационно, в духе своего дяди спросила она.
– Это неразделенная любовь. У меня с этим пока все в порядке. Зачем мне кого-то из-за тебя убивать?
– А если меня обидят?
– Это совсем другое дело.
– Убьешь из-за меня?
– Антрацита?.. Антрацита убью, – кивнул Альберт.
– И за Кристину свою убьешь?.. Убил бы?
– Убил.
– Киллера убил. А заказчика нет.
– Когда-нибудь я его найду.
– И убьешь?
– Даже не сомневайся.
– Даже не знаю…
– Что не знаешь?
– Не знаю, что сказать, – пожала плечами Оксана.
– А давай не будем ничего говорить. – Альберт откинулся в кресте.
Усталость вдруг навалилась, ни говорить не хотелось, ни шевелиться. Машина плавно катила по гладкой дороге, едва уловимый шелест колес убаюкивал. Оксана легко согласилась помолчать, она тоже умаялась, а завтра рабочий день. И до гостиницы далеко, ехать и ехать…
Но машина остановилась у ворот частного дома. Оказывается, Оксана жила неподалеку от Лариянова, в соседнем поселке. Дом поменьше и не такой кичливый, но все равно немаленький и чертовски уютный. Возражать против того, чтобы заехать к Оксане, Альберт не стал, слишком уж он устал для этого.
Утро в зоне наступает рано, в шесть ноль-ноль уже подъем, а в карцере так вообще в пять начинают будить, причем очень настойчиво. И больно. Да и сам по себе ранний подъем форменное насилие над организмом: жить не хочется, а продираешь глаза, тащишься на построение. Альберт вспоминал об этих ужасах сейчас, просыпаясь мягко, постепенно. Пуховая подушка под головой, постель такая удобная, одеяло никто не сдирает, по пяткам никто не бьет. Голова похмельная, движения тяжеловатые, ну так на работу никто не гонит. И дел нет никаких, и Лариянов махнул на него рукой, и Антрациту Альберт не нужен, помешался на своей Рите. Никто не удивится, если она вдруг окажется самой настоящей ведьмой.
Оксана на работе, и вчера без него справлялась, и позавчера, вот он и балдеет, предоставленный самому себе. К Филимону вчера сгонял – такой же, как и он, неприкаянный, но если у Альберта все путем, то у него траур. Хотя уже вроде успокаиваться начал, вчера даже пивом опохмелился, а не водкой. К обеду и вовсе успокоился, спать лег, сказал, что все, никаких больше Рит. Антрацит, в общем-то, на то и рассчитывал, потому и не дергал его.
Альберт заставил себя подняться, спустился вниз, плюхнулся в бассейн, освежился, размялся слегка. Вода в бассейне комфортно-прохладная, но все равно захотелось после нее горяченького. В сауну Альберт заходить не стал, а под душ встал. А затем завтрак. Бутерброды, кофе, пиво пить не стал. Он же не алкаш. Тем более что у них с Оксаной сегодня романтический ужин. При свечах, все такое… Дело нужное и пока не скучное, хотя уже и приедается. Да и Оксана уже не такая веселая, как раньше. Приедается ей близость с ним, девушке нужна общность интересов, но Альберт ей ничего такого предложить не может. Даже если очень будет стараться. Тут не просто знать нужно, как себя вести, что говорить, знать и уметь, с этим нужно вырасти. В приличной, так сказать, семье. А он всего лишь уголовник, и у нее на подкорке это вырублено топором. Не пара они, Оксана это знает, но пока не тяготится им. Пока…
После завтрака он вышел во двор: погода отличная, солнце, небо чистое, жары нет, ее разгоняет северный ветерок. А с юга через ворота лезут какие-то типы в черных костюмах. Альберт узнал и одного, и второго. Антрацита люди – Джоуль рванул к нему, Беляк попытался открыть калитку изнутри, но не смог. Что-тот крикнул и поспешил за своим напарником.
– Пацаны, что за дела? – Альберт покрутил головой, разминая шею.
Он понимал, что ничего хорошего ему эта встреча не сулит. С хорошими намерениями через забор не лезут.
– А поговорить надо!
Джоуль всем своим видом давал понять, на каком языке будет происходить разговор. Альберт в шортах, ноги в движениях не связаны. Шлепки мешать будут, поэтому он скинул их одну за другой. Джоуль снисходительно ухмыльнулся, наблюдая за этими телодвижениями. Он в своих силах ничуть не сомневался, да и Альберт знал, с кем имеет дело. Вернее, вспомнил, что Джоуль побеждал на любительских чемпионатах по боям без правил. Вспомнил после того, как поймал его на обманном правом хуке. Джоуль коротко махнул рукой, выставляя защиту, он почти совсем не отвлекся на возможное отражение удара. Ну если только на миллисекунду. И все-таки второй, основной удар отразить не смог. Альберт пробил ему ногой в печень. Складываясь в поясе, Джоуль смотрел на него большими глазами – и боль в них, и удивление. Не думал он, что такое возможно. Видно, никто не предупредил его, что Альберт бьет быстро и мощно.
Незаконное проникновение сыграло с парнями злую шутку. Они шли один за другим, Альберту хватало времени и возможности расправиться с ними поодиночке. Джоуля он сделал в три приема. И Беляк нечего не смог с ним поделать. Налетел, ожесточенно махая руками и ногами: гако, сюто, маэ, йоко. Вся его уверенность разбилась, словно о железобетонный волнорез. Альберт пропустил вскользь парочку ударов, столько же и нанес. Точно ударил, убойно. И еще столько же на добивание.
А со стороны ворот к нему бежал Фока. Припозднился третий. Пока он вынимал из кобуры пистолет, Альберт успел схватить булыжник. Декоративный голыш, гранитный, очень гармонично смотрелся в цветочной композиции на клумбе. Также красиво он прилетел и к Фоке. Ударил точно в лоб, бедняга даже на спусковой крючок не успел нажать, как вырубился.
На этом раздача закончилась, Альберт добил неосторожно пришедшего в себя Джоуля, обыскал его. Оружия не нашел, зато обнаружил пару пластиковых лент в кармане. Одной стянул руки ему, другой Беляку. И у Фоки нашлась такая же лента, в единственном экземпляре. На кого-то готовил, сам в эти силки и попал.
Пока он спутывал Фоку, в себя пришел Беляк.
– Извини, братан, поздороваться забыл, сразу в морду… Приходили чего?
