один биологический отец.
— То есть они родственники, братья и сестры?
— Покойные братья и сестры, — уточнил Кауров. — Из одной пробирки.
Имелась и живая сестра, но Родион решил не впутывать в это дело Марину. И материал для ДНК-теста взял без ее ведома.
— Из пробирки?
— Искусственное оплодотворение в центре охраны здоровья матери и ребенка. Сейчас это клинико-диагностический центр «Охрана здоровья матери и ребенка».
— То есть все они — из одной пробирки?
— В каком-то смысле да.
— И зачем кому-то их убивать? — От волнения Евграфов забыл, что на нем нет головного убора, попробовал нащупать козырек, чтобы снять фуражку.
— Может, их отец сошел с ума? Как хомяк, который пожирает своих детей.
— Хомяк, детеныши, сумасшедший отец… — Евграфов качал головой, пытаясь принять столь диковинную версию.
— Маньяк.
— Вот если маньяк, тогда другое дело!
— Маньяк обычно действует в одиночку. И не устраивает соревнования с другими маньяками. А у нас Мирошникову, Баркова и Старова убил Рябухин, а Федосеева — его убийца.
— Убийца Рябухина?
— Масленников снял запаховый след с дерева. И сравнил с запаховым следом в доме, где прятался Рябухин. Результат положительный. Федосеева убил человек, как-то связанный с Рябухиным.
— А Баркова кто убил?
— Ну, по упрощенной версии Черепанов, а если в свете открывшихся обстоятельств… Возможно, его убил человек, убивший Федосеева.
— Два маньяка. Один соревнуется с другим. Один убил другого… — И снова в голосе Евграфова звучало сомнение.
— Я думал, Рябухина убил человек, который пытался остановить его, остановить убийства. Но его убил человек, который опасался за свою шкуру. Его убил человек, который заказал убийство Мирошниковой, Баркова и Старова. А затем продолживший дело Рябухина. И убивший Федосеева.
— Тогда это не маньяк. Но убийства все равно серийные. И резонансные!
Евграфов безотчетно провел рукой по своему погону, как будто хотел смахнуть с него все — под генеральскую звезду.
— Возможно, сумасшедший отец узнал о своих внебрачных детях… Или его жена? — встрепенулся он.
— Федосеева убил мужчина.
— Значит, он сам… Отец заказывает своих детей Рябухину, убирает его и продолжает убивать сам.
— К сожалению, Масленников не смог выделить геномную ДНК из биологического образца, мы не можем быть уверены, что Федосеев и его убийца состояли в биологическом родстве, — покачал головой Кауров.
— Да, но версия все равно прослеживается.
— Отец убивает своих детей, это тянет на мировую сенсацию, — подзадорил Кауров.
— Ну, не на мировую…
— Даже Чикатило бы до такого не додумался.
Кауров усмехнулся, наблюдая за реакцией начальника. Перевозбудился Евграфов на фоне открывшихся перед ним перспектив, в глазах уже светились звезды кремлевских башен. Шутка ли, вывести на чистую воду нелюдя похлеще Чикатило, даже начальство будет говорить о Евграфове с восторгом и придыханием, а какими милостями его осыплют.
— Кауров, мы должны найти это чудовище!
— Уже нашел, — вздохнул Родион.
— А что так робко? — просиял Евграфов.
— Да вам не понравится.
— Что не понравится?
— И мне тоже.
— Кауров, не темни!
— Но больше всего не понравится Натарову Борису Алексеевичу.
— При чем здесь Натаров? — нахмурился Евграфов.
— Натаров — отец Мирошниковой, Баркова, Старова и Федосеева.
— Ты в этом уверен? — сначала у Евграфова задрожал голос, а затем подбородок.
— Экспертиза, конечно, может ошибаться. Наша экспертиза. А Федосеев провел свою экспертизу. И доказал свое с Натаровым родство. Натаров узнал, что Федосеев его сын, зачатый в пробирке. А через неделю его не стало. К этому времени уже погибли Мирошникова, Барков и Старов. Федосеев продолжил этот печальный список.
— То есть Натаров узнал, что у него есть внебрачные дети… Зачатые из пробирки?
— Давно это было, Натаров бедствовал, нужны были деньги, за его… э-э, молодость неплохо платили.
— Натаров, пробирки… Чушь какая-то! — поморщился Евграфов.
— Факты — вещь упрямая.
— Факты… Фактов как раз и не хватает. И я, например, не представляю, как Натаров убивает своего сына.
— Ну, любовницу-то свою он убил.
— Опять ты об этом! — брызнул слюной Евграфов.
— И мы оба это знаем.
— Кто-нибудь видел Натарова на месте преступления? На месте убийстве Федосеева? Кто-нибудь может его опознать?
— Нет.
— Можешь не сомневаться, алиби у него будет стопроцентное!
— Не сомневаюсь!
— Ну так чего же ты мне голову морочишь?
Ветер в голове Евграфова переменился, флюгер развернулся в обратную сторону. Все, Натаров вне опасности. Впрочем, Кауров на другое и не надеялся. Более того, он мог переступить через свою гордость и спустить дело на тормозах. Ради своего счастья с Мариной.
Но ради самой Марины он должен был идти против Натарова до конца. Убийца Рябухина и Федосеева следил за ней, понятно, зачем он приходил к ней домой. Натаров — ее биологический отец, и он не успокоится, пока не вычеркнет Марину из списка живых.
— А если Натарова подставляют? — Кауров осторожно достал приготовленную карту в игре против своего врага.
— Подставляют? — задумался Евграфов.
— Может, это делает кто-то из его недоброжелателей.
— Зачем?
— Посадить или опозорить. Натаров — фигура в наших краях знаковая, скандал с его участием станет громким событием.
— Кто-то узнал о его тайных детях и решил на этом сыграть! — возбудился Евграфов.
— Очень может быть.
— Натарова нужно предупредить! — Евграфов невольно вытянулся в струнку.
— Натарова нужно допросить. Но очень-очень аккуратно, — усмехнулся, глядя на него, Кауров.
Видел был Евграфов себя со стороны.
— А заодно и допросим… Но сначала нужно подробно и лаконично… — Евграфов задумался. Лаконизм и подробности — понятия, в общем-то, взаимоисключающие.
— Можно и лаконично, — кивнул Кауров. — Но так, чтобы ничего не упустить.
— Справишься?
— Едем к Натарову?
Евграфов задумался, с сомнением глядя на Каурова.
— Да нет, пожалуй, ты останешься. Ты для него как та красная тряпка. Сам постараюсь!..
Кауров подготовил справку-доклад с кратким описанием событий, предшествующих убийству Федосеева, Евграфов ознакомился, внес поправки и отправился к Натарову на прием.
Марину Родион в справку не включал. Он собирался сам рассказать ей обо всем. Правда, не знал, когда. Стоило ли вообще торопиться?
Евграфов позвонил в пятом часу, оказывается, Натаров хотел видеть следователя, который вел дело. Он хотел сожрать Каурова на полдник.
Четверг, 7 июля, 15 часов 49 минут
Потухший взгляд, нездоровый цвет лица, редкие жидкие волосы, дряблая кожа, глубокие морщины, тяжелое дыхание… Кауров смотрел на Натарова и не узнавал его. Шесть лет назад этот человек излучал жизненную энергию, был здоров как бык, а сейчас еле передвигал ноги. Выглядел как человек, смертельно уставший от жизни. И Евграфова он принял в своем особняке на Изумрудных прудах, и Каурова ждал здесь.
Натаров с трудом отошел от окна, опустился в кресло, нащупал Каурова взглядом, но прошло время, прежде чем он смог сосредоточить на нем внимание.
— Что смотришь, Родион Валерьянович? — голос Натарова не подвел, такой же твердый и зычный, как и прежде. — Думаешь, твоя взяла?
Кауров промолчал. Как человек практичный, он собирался
