как тополиный пух. Роза, вняв просьбам матери, отправилась на биржу труда, а оттуда – прямиком на новое место работы, на МТС. Устроиться туда ей помог документ, выданный Зарифом. Благодаря ему она и Хая получили аусвайсы. На старой колхозной МТС девушка вместе с односельчанами ремонтировала оружие. Как ни было ей противно это делать, она говорила себе: «Ничего. Это скоро кончится. Боря обязательно вернется за мной, и мы уйдем к партизанам вместе. Возможно, моя работа окажется полезной. Если бы кто-нибудь дал мне взрывчатку, я бы взорвала эти мастерские к чертовой матери».
Однако от Бориса, как и от других родных и близких, не было никаких вестей. Девушка думала, как бы поехать в Симферополь навестить тетку, но сейчас это было невозможно.
Однажды, возвращаясь с работы, Роза наткнулась на Рагима, который поджидал ее в своем излюбленном месте, – на маленькой полянке в обрамлении кустов сирени, уже давно облетевших и выглядевших сиротливо и жалко. Гибель Зарифа не сделала его добрее, даже наоборот, на лице появился звериный оскал. Увидев его, Роза хотела бежать, но он схватил ее за запястье и притянул к себе.
– Истосковался я по тебе, – он повалил ее на мокрую землю, усыпанную пожухлыми листьями. – И сегодня мне уже ничто не помешает овладеть тобой. Пусть не только Борьке выпадает такое счастье, – он расстегивал ее старенькое серое пальто, влажными руками касался груди. Роза истошно закричала, но татарин закрыл ей рот ладонью и одним движением разорвал юбку.
Обезумев от ужаса, девушка шарила руками возле себя, стараясь найти подходящий предмет, и ей повезло. Правая рука наткнулась на небольшой булыжник, и Роза крепко сжала его и занесла над головой Рагима. А он ничего не замечал. Охваченный страстью, татарин сорвал с нее лифчик и уже расстегивал брюки. У девушки не было возможности замахнуться и прицелиться, и она стукнула Рагима по голове камнем, как могла, вложив в этот удар всю свою ненависть, даже не зная, куда пришелся удар. Рагим вскрикнул, обмяк и выпустил девушку. Она тут же вскочила на ноги и, запахивая пальто, бросилась бежать, слыша за спиной злобный голос Рагима:
– Вот теперь ты поплатишься за все, сучка.
Придя домой, Роза упала в объятия матери, хлопотавшей у печи. Хая, увидев разорванное белье дочери, все поняла.
– Рагим?
Дочка ответила судорожными рыданиями.
– Он причинил тебе боль?
Роза покачала головой:
– Нет, я не позволила, – слезы душили ее, мешая говорить. – У него ничего не вышло. Но он не оставит нас в покое.
Хая крепко прижала дочь к себе.
– Не плачь, моя девочка, – ласково сказала она. – Ты поступила правильно. Хочешь есть?
Девушка отрицательно замотала головой и ушла в свою комнату. Нехорошее предчувствие сжимало грудь.
Ночью девушку разбудил стук в дверь, и она, полураздетая, вскочила с постели и побежала к двери.
– Кто? – спросила она.
– Роза, открой, к тебе полиция, – услышала она знакомый голос Рагима и похолодела. Девушка поняла: парень выполнил свое обещание и сейчас пришел за ней. Теперь ее ничто не спасет. Дрожащими руками она отодвинула засов, и в квартиру ввалился татарин вместе с двумя немецкими солдатами.
– Собирайся, – велел он. Девушка покосилась на комнату, где спала мать.
– Не тронь маму, – тихо сказала она, но Рагим отодвинул ее рукой и прошел к Хае. Женщина уже не спала, а сидела на кровати, поправляя волнистые волосы.
– Кто там, Роза?
– Собирайтесь, тетя Хая, – татарин вырос перед ней из темноты. – Сейчас вы обе пойдете со мной. И скажите спасибо своей дочери.
Хая вскочила, забыв, что она в одной ночной рубашке. Парень, усмехаясь, смотрел на нее.
– А вы еще ничего, – хмыкнул он. – Ненамного хуже дочери. Может быть, окажетесь любезнее ее?
Длинным пальцем он провел по пышной груди женщины, и Хая сморщилась и отвернулась.
– Смотри, ей неприятно, – расхохотался Рагим и с силой толкнул крымчачку.
Немецкие солдаты молча наблюдали, как Роза собирала вещи.
– Мамочка. – Девушка кинулась к женщине и крепко прижала ее к себе.
– Подожди, дочка, – Хая будто обрела второе дыхание. Она спокойно взглянула на Рагима и спросила:
– Куда ты нас собираешься вести?
– Мы отведем вас в комендатуру, где вы подробно расскажете о своей национальности и о том, как помогаете партизанам, – с нотками радости в голосе объяснил полицай.
– Немцы знают о нашей национальности, – Хая подошла к столу и достала документ, выданный Зарифом. – Вот, здесь черным по белому написано, что я татарка, а отец Розы – караим.
Парень расхохотался.
– Вы прекрасно знаете, что это липа, – он вдруг оборвал смех и посмотрел на женщину. – Если вы через минуту не оденетесь, мне придется тащить вас в таком виде.
– Подожди, – Роза подошла к нему и бесстрашно взглянула в темные холодные глаза. – Ты сказал, что нас арестовывают за связь с партизанами. Это чистая ложь, и тебе это известно.
Рагим схватил ее за запястье и с силой сжал.
– Может быть, ты уже пожалела о том, как обошлась со мной? – Он словно выплюнул эти слова ей в лицо. – Ну? Пожалела?
– Мне не о чем жалеть, Рагим, – Розе удалось освободить запястье. – Знаешь, я редко делаю то, о чем потом жалею.
Татарин побагровел.
– Ну, тогда поторапливайся, – он взглянул на настенные часы. – Собирай свои шмотки, которые могут пригодиться в тюрьме.
Хая уже достала с антресолей старый разбитый чемодан и торопливо складывала в него белье. Роза бросила туда несколько своих платьев.
– За что нас сажать? – спросила она татарина, но тот ничего не ответил, словно превратившись в столб.
Женщины молча надели овчинные полушубки и, взяв чемодан и узелок, подгоняемые немецкими солдатами, пошли к комендатуре. Свежий декабрьский ветерок бросал в лицо снежную крупу.
– Не сдавайся, мамочка, все будет хорошо, – шептала девушка. – Нас выпустят, вот увидишь.
Хая кивала головой, повязанной белым шерстяным платком, но из глаз катились крупные слезы. После убийства дедушки Габая и ареста сестры Нонны она уже слабо верила в лучшее.
Межгорск, наши дни
Бывший Дом политпросвещения представлял собой внушительное семиэтажное здание с огромными окнами. По традиции, сложившейся еще в советское время, здесь проходило много городских мероприятий и собирались различные объединения.
– Крымчаков сегодня застану? – обратился Колосов к пожилому вахтеру с клоком седых волос на голове.
– Вообще-то они вечером будут, – старик кивнул на расписание, висевшее в рамочке. – Аккурат в восемнадцать часов. Но тебе, сынок, повезло. Только что их председатель пошел на второй этаж – Реби Борис Моисеевич. Догони его. Думаю, решит он твои проблемы.
Андрей поблагодарил вахтера и молнией взлетел на
