улыбнулся майор, – не зря о нас вспомнили, когда приперло. Может, «Омега» и не все может, но раньше Союз Запад уважал, поскольку боялся. Ракеты и бомбы никого не пугали. Кишка тонка у политиков на кнопку нажать. Нас боялись – диверсантов, потому что мы есть и нас нет. Призраки, мираж. Наше время возвращается.
В голосе Фомичева не чувствовалось особой уверенности, человек, который верит в то, что говорит, не стремится убедить других. А майор убеждал и сам заряжался от уверенности, зажегшейся в глазах его бойцов. Еще бы! Если об «Омеге» забыли, то почему тогда готовятся учения по прежней диверсионной программе? Почему тогда отрабатывается не освобождение атомной станции или ее защита от посягательств террористов, а уничтожение? Не собралась же ФСБ взрывать станцию на своей территории. Значит, слова политиков – одно, а тайные мысли и намерения другое. И с олигархами разберутся. Как пришли, так и уйдут. Взгляд майора сделался твердым, решительным, в голосе зазвучали металлические нотки:
– Мы еще и смену себе успеем подготовить.
* * *
Генерал удовлетворил свое любопытство, осмотрев новую технику.
«Машины неплохие, – решил он, – пригодятся в любом случае. Только бы «омеговцы» их на учениях не запороли».
Замначальника управления антитеррора почувствовал наконец голод, да и выпитый в полете коньяк уже перестал действовать успокаивающе. Конечно же, Елфимову хотелось остаться в теплой, дружелюбной компании, где можно за бутылкой водки поговорить не только о службе, но ситуация обязывала приблизить к себе полковника Голубева. Убедить его в том, что ФСБ всецело на его стороне.
– Ты говорил, что банька протоплена и стол накрыт, – негромко напомнил он полковнику Сидорову, – самое время воспользоваться.
– Все в лучшем виде. Командир части…
– Погоди, – остановил генерал, – я с командиром Кваком выпить успею.
– Как-то неудобно без хозяина, – осмелился возразить Сидоров.
– Мы не в игрушки играть прилетели. Если спросит, скажешь, что секретные дела обсуждаем, потому и уединились. Где баня и стол?
– Все в вашем доме.
Елфимов позвал:
– Полковник.
Голубев подошел без лишних слов:
– Слушаю, товарищ генерал, – он обращался к старшему по званию так, как предписывала субординация, но в глазах читалось, что в гробу он видал и генерала, и его начальство.
Голубев видел перед собой пустое место, на котором по недоразумению оказался случайный человек в погонах с большими звездами.
– Время вроде к ужину подошло. Ситуация у нас непростая. Есть что обсудить.
Полковник слушал, чуть повернув голову, левое ухо было повреждено еще пять лет тому назад. От этого поворота головы Голубев казался еще более дерзким.
– Непростая, – согласился командир «Омеги».
– Вот в баньке и поговорим.
Голубев всегда принимал решения мгновенно, не раздумывая, полагаясь на интуицию. И хоть последний вечер перед учениями правильнее было провести со своими бойцами, а не с самодовольным Елфимовым, полковник сказал:
– Да. Согласен.
Многое оставалось для него неясным. Он хотел, да не мог поверить во внезапный порыв генерала сохранить группу.
В промокших валенках Елфимов перешагнул порог ангара, ступил в снег и тут же принялся искать взглядом притаившегося часового «Омеги». Но ни следа, ни холмика, ни поднимавшегося над снегом пара не рассмотрел.
«Не может этого быть, – злился на себя генерал, – я все понимаю: специальные тренировки, методики по умению управлять собственным телом. Но должен же живой человек дышать! Куда он спрятался? Тогда я не заметил часового, потому что не знал о нем. А теперь я знаю, но не вижу!»
Голубев понял, в чем дело, заранее знал, что генерал примется высматривать, но виду не подавал, шел рядом с Елфимовым в наброшенном на плечи бушлате. Сидоров старательно делал вид, что вопрос, куда подевался часовой, его совсем не интересует, хотя сам изнывал от любопытства.
Генерал резко обернулся, заслышав, что снег теперь скрипит уже не под тремя парами ног, а к ним добавилась еще одна пара. У стены ангара на вытоптанном пятачке прохаживался спецназовец в белом маскхалате. На его лице ничего нельзя было прочесть: ни улыбки, ни злорадства, ни напряжения. Человек просто нес возложенную на него службу. Ни от кого не прятался, не маскировался, всем своим видом показывая, что топчется здесь давно. Автомат был девственно чист – ни одной снежинки к нему не прилипло.
– Ну, знаешь ли, полковник, – не выдержал генерал, – кончай свои фокусы.
– Какие? – вскинул припорошенные снегом брови Голубев.
– Вот этого, бойца своего…
– Часового?
– Где он прятался?
Полковник внимательно посмотрел на часового, затем перевел недоуменный взгляд на генерала:
– Он у входа и стоял. Странно, что вы его не заметили, – притворяться командир «Омеги» умел мастерски.
Полковник Голубев сказал это так серьезно, что Елфимов и сам засомневался.
«Может, я его не заметил? Нет, точно его не было. Глаза-то у меня на месте».
Но выставлять себя дураком Елфимову не хотелось, он деловито поправил каракулевую шапку.
– Мерзнет человек, – сдавленно пробасил генерал, – охраны на базе хватает, – лишнее это. Офицер все-таки.
Сказав это, Елфимов уже чисто машинально глянул туда, где только что видел часового. Посмотрел, как любой человек смотрит на того, о ком говорит. Нижняя челюсть Елфимова отвисла, во рту одиноко поблескивал золотой зуб. Часовой «Омеги» вновь растворился в воздухе без следа.
– Где? Куда? – все же вырвалось у Елфимова.
– Погреться ушел.
– Почему?
– Ведь вы так сказали, товарищ генерал. У моих людей не только глаз, но и слух острый.
– Да уж. Может, они и мысли читать обучены?
– Мысли – нет, намерения – да.
Сидоров хотел провалиться на месте, знал, что генерал жестоко расправляется с теми, кто был свидетелем его ошибок или унижений. Но свой крест он должен был нести до конца. Скажет генерал: «Исчезни», тогда и можно будет отойти в сторону.
– А банька здесь чудесная, – неожиданно заливисто произнес Сидоров.
Его звонкий голос отразился от стены склада и вернулся. Сидоров втянул голову в плечи.
«И тут промахнулся, – подумал он, – лучше молчать. Не в духе сегодня генерал. Мрачный и злой. Но машины ему понравились».
Полковник взбежал на крыльцо и открыл дверь гостевого домика. Накануне он сам проследил за тем, чтобы Елфимов ни в чем не нуждался. Голубев даже не сделал попытки снять ботинки, лишь пару раз ударил подошвами, оббивая снег. Генерал валенки не сбросил, не хотел показывать мокрые носки.
– Банька внизу, – Сидоров с легким поклоном указал рукой на деревянную лестницу, – о печке-каменке не беспокойтесь, в нее солдат из пристройки регулярно дрова подбрасывает. Стол у бассейна накрыт.
«Не полковник, а официант суетливый», – с отвращением глянул на Сидорова командир «Омеги».
– Оставь нас двоих, – чуть слышно прошептал Елфимов, проходя мимо Сидорова.
– Если что, я
