Не сводил глаз с нагана. Кассирша замерла рядом.
Она больше не орала; под ней растекалась лужа мочи.
Охранник, сидя, вытирал кровь.
— Ну, не знаю, — ответил дед. — Банк… ну оно же банк.
— Хороший банк вкладывает твои деньги в промышленность, — сказал я. — В торговлю. Прибыль гребет и платит долю тебе. А это говно…
Я кивнул на логотип банка.
— Они просто жулики. Ростовщики. Дурят простых людей. Деньги ссуживают под проценты, а потом все отбирают вчистую. Квартиру машину, вещи. Они как паразиты, глисты, за счет народа живут.
— Да я работаю, — возмутился менеджер.
— Работает тот, кто пользу стране приносит, — отрезал я. — А ты чужие деньги воруешь.
— Знаете, что они мне прислали на Новый год? — спросил старик.
Голос его дрожал.
— «Продай подарки, верни кредит». Вот ведь сволочи… Какие подарки? Лучше б я там еще, погиб под Берлином, чем дожить до такого…
Я вынул из кармана визитку.
Было неудобно в мотоциклетных перчатках.
— Вот, — сказал я. — Антиколлекторы. Позвони им, дед. Они этих сволочей на место быстро поставят.
Старик взял карточку, потоптался неловко.
Потом зашагал к двери.
— Ах ты прыщ старый, — завыл охранник. — Ну-ка, Маша, звони в полицию.
— Один момент, — сказал я.
Подождал, пока дверь за стариком закрылась.
Вынул пистолет и всадил охраннику пулю в голову.
Хорошая вещь — глушитель.
Менеджер закричал и кинулся к двери. Его я пристрелил в спину. Затем обернулся к кассирше.
— А теперь открывай-ка сейф, — улыбнулся я.
Труп сидел на унитазе.
Затылок проломлен, кровь запеклась в светлых волосах.
— Скорее, — закричал кто-то. — Вызовите полицию!
Я склонился к мертвецу.
Хотел вспомнить, какими были последние слова Роба. Каким мы его запомним.
* * *
двадцать минут назад
— Вы все козлы, — заявил нам Роб с широкой ухмылкой. — Вонючие недоумки. А мне пора отлить.
Он встал из-за стойки.
— Могу кому-то из вас на морду. Что? Желающих нет?
Роб осклабился еще шире. Подмигнул кому-то в толпе, затопал к двери сортира.
— Ненавижу его, — чуть слышно пробормотал Хьюи, глядя в свое пиво. — Так бы и дал по башке… чтоб все мозги нахрен вытекли.
Он отставил бокал на стойку.
— А знаете, чтобы я потом сделал? Развернул его и фигачил об стену другой стороной башки.
Хьюи был настоящий мачо.
Если, конечно, буквы «а» и «о» поменять местами.
Маленький, щуплый, — он был уверен, что девушки его обожают. И эта вера всегда помогала ему скрашивать унылое одиночество.
— Это был мой кабинет, — тихо прорычал Хьюи. — Мое повышение. Ну с какой дури они повысили Роба? Я же пахал, как проклятый…
Он с ненавистью поглядел на пиво.
— Нет, вот подожду, пока он вернется, и всю морду ему расквашу.
— Не говори так.
Баскетболист нахмурился.
Прозвище это он получил не просто так.
Высокий спортивный афроамериканец, — он мог закинуть мяч на Луну, а потом подхватить и ее саму да забросить куда-нибудь на Млечный Путь.
Он был биржевым брокером, и дела шли неплохо.
— Нельзя желать людям зла. Неправильно это.
— Да? — Хьюи злобно ощерился. — Разве не ты его прикончить хотел? Ну, после того, что было с твоей сестрой?
Баскетболист помрачнел.
— Это было давно, — хмуро ответил он.
— Два месяца назад — это давно, по-твоему?
— Слушай…
Баскетболист положил на стойку свои длиннющие грабли.
— Ты прав, я хотел прибить этого засранца. Был я на твоем месте. Вот потому и знаю, что говорю. Нельзя так. Нехорошо желать человеку смерти.
Афроамериканец пожал плечами.
— А главное, зачем мне такой зятек? Это и хорошо, что они расстались. Забил и забыл, вот как надо.
— А ты, ты что скажешь? — спросил у меня Хьюи.
— Баски прав, — согласился я. — Если унавозишь его, ты ничего не изменишь.
— Умные вы все, — завыл Хьюи. — А не ты ли сам бил ему морду четыре раза?
— И всякий раз это было правильно, — согласился я.
Потом понизил голос.
— А Фред чё такой смурной? Он же просил, чтоб я скорее приехал. Может, с ним случилось чего?
Все обернулись.
Тот сидел поодаль, — а перед ним была пирамида из пустых рюмок.
— Иди и спроси, — подтолкнул меня Хьюи. — Потом нам расскажешь.
* * *
— Отвезти тебя домой? — спросил я.
Фред Уитни был немного навеселе.
— Не надо, — он помотал головой.
— Ну и слава богу. А то бы я сказал «нет». Посмотри на себя!
Я встряхнул его.
— Как к жене придешь после этого?
— Вот об этом я и хотел с тобой пого… вого… ворить.
Внезапно я понял, что Фред еще недавно был пьян в тараканью зюзю. И только нечто очень, очень серьезное заставило его протрезветь.
— Что случилось? — спросил я. — Ты убил официантку, спрятал тело в сортире?
— Да заткнись ты! — отрезал он. — Я кольцо потерял.
— Чего? — нахмурился я. — Обручальное, что ли?
Других он отродясь не носил.
— Да, — в отчаянии заныл Фред. — Его украли! Как же я домой вернусь!
— Пристыженный и побитый, — ответил я. — Послушай. А что случилось? Ты его в сортир уронил?
— Да что ты пристал со своим сортиром! — взорвался Фред.
Все стали оглядываться на нас, он понизил голос.
— Я его… того… снял.
— Зачем? — спросил я.
Видно, мне придется тоже наклюкаться в тараканью зюзю, чтобы понять его логику.
Правда, потом толку от меня будет мало.
Ну и что? Тем меньше хлопот.
— Да как зачем, — Фред выглядел виновато. — Я хотел проверить.
— Становишься ли ты невидимым, как хоббит из «Пластилину звездец»?
— Да в том-то и дело!
Фред едва не плакал.
— Становлюсь. Когда я с кольцом, меня никто и не видит.
Стало ясно — парень допился до белой горячки.
Что же, это бывает с лучшими из нас.
— Ну ладно, — сказал я. — Только спокойно. Сколько белочек ты видишь?
— Да я не пьян! — воскликнул Фред. — Ты не понимаешь. Для телок. Они как видят обручальное кольцо, сразу…
Я схватился за голову.
— То есть ты снял кольцо, чтоб проверить, можешь ли кадрить девок?
— Ну да.
Он помотал головой.
— Я был уверен, ув-веррен, что положил в карман. А теперь его там нет!
Сперли!
— Значит, будешь умнее, — ответил я. — А жене скажи, что… ну что в раковину упало, когда руки мыл.
— В сортире? — злобно подсказал он. — Да ты на пальцы мои глянь.
Я посмотрел.
Без особого удовольствия.
Но да — с такой жирнючей сосиски кольцо само не спадет.
— Да будь же ты мужчиной. Или притворяйся хотя бы. Иди домой и расскажи всю правду.
Боюсь я, — уныло ответил он.
— Чего?
— У нас с Анной и так все плохо. Она меня хочет бросить… Если еще раз проштрафлюсь…
— Да не мели ерунды, — отозвался я. — Ты идеальный муж. Добрый, честный, заботливый. Пашешь, как полоумный суслик, все деньги приносишь в дом.
Я отпил из бокала.
— Подкаблучник ты, Фред. Ни разу про годовщину, про ДР не забыл.
И по романтичной хрени ты чемпион-волшебник. А ее родители, да вообще вся ее семья? Они же на тебя просто молятся.
Я пожал плечами.
— Если даже вы разведетесь, они ее выгонят, а тебя оставят. К тому же Анна ирландка. Для нее семья — как религия.
— Да не хочу я разводиться, — отвечал Фред понуро. — Я ее люблю. Знаешь, все-таки совру что-нибудь.
— Нельзя, — вмешался Баскетболист. — Не делай этого, друг.
Он встрял в разговор, как делал это обычно, — без приглашения, на середине, словно все мы только сидели и ждали, когда он сцедит на нас с небес соплю мудрости.
— Женщин нужно уважать, — сказал он. — Они как цветок. Прекрасный цветок.
— Правда и только правда, — сказал Баскетболист со знанием дела. — Отношения нельзя построить на лжи. Это как дом на песке.
— Легко тебе говорить, — мрачно ответил Хьюи.
Он уже прикончил свой бокал и присосался к новому.
— Ты же у нас красавчик. Девки все так и липнут. Да они даже не слушают, что ты говоришь. Просто млеют от счастья.
— Но я же никогда так не делаю, — возмутился Баскетболист.
— А мог бы, — ответил Хьюи. — А нам, простым парням, приходится лгать. Да, брателло!
Он похлопал Фреда по плечу.
Забыл, что держит бокал, и половину разлил ему на рубашку.
Тот даже не заметил.
— Ври, ври, пока не поймали! А поймают — все равно ври.
Хью задумался.
— Я вот девкам грю, что пожарный. Прокатывает. Многие, правда, попервам удивляются — чего я такого роста.
— А ты им врешь в ответ? — догадался я.
— Ну конечно. Я говорю: «Это просто все думают, что мы, пожарцы, высокие. А если обвал? Ребенка надо спасти, в маленькое окошко залезть? Тут и зовут меня».
