Коллектив сидел в тени пальм и пил пиво, закусывая жареными солеными бананами, которые продавал шустрый, босоногий, до черноты загорелый мальчик. Как ни хотел Родик продолжить поиски, но от холодного пива отказаться не смог.
Пиво разморило его, и после почти бессонной ночи Родик решил часик вздремнуть в тени одиноко стоящей в стороне от шумной компании пальмы, а уж потом возобновить собирательство. Охлажденный тенью песок обнял расслабленное тело, яркое солнце заставило прикрыть веки… «Блаженство…» — подумал Родик, засыпая.
Он шел по белому мелкому песку и до боли в глазах всматривался в барханы, ямки, извивающиеся впадины. Вдруг что-то блеснуло вдали, отразив сноп ярких солнечных лучей. Подойдя ближе, Родик увидел кристально чистое крошечное и мелкое озерцо, на дне которого ползали разноцветные крабы и какие-то еще морские членистоногие. Ему страшно захотелось поймать одного из них, но это никак не удавалось. В последний момент животное ускользало, оставляя в ладони лишь песок. Но вот что-то попалось в руку, и, разжав пальцы, Родик, не веря своим глазам, увидел искрящийся, прекрасно ограненный желтоватый камень. Он почему-то сразу подумал, что это бриллиант. Встав на колени, Родик принялся копать песчаное дно, и вскоре на берегу этой маленькой лужицы образовалась сверкающая на солнце горка драгоценностей. Поковырявшись еще и больше ничего не обнаружив, Родик снял рубашку и начал складывать в нее сокровища. Вдруг тень заслонила солнце, он оглянулся. За его спиной стояли индейцы с разукрашенными лицами и в каких-то немыслимых головных уборах. Молча они отняли у Родика найденное, высыпали все назад в озерцо, а его привязали к воткнутому в землю копью. Также в безмолвии они обложили его сухим хворостом и подожгли. Языки пламени больно обжигали тело, стало неимоверно жарко…
И тут Родик проснулся. Он лежал на песке, тень от пальмы ушла далеко в сторону, а солнце так проэкспонировало тело, что даже на ярком дневном свете оно казалось багрово-красным. Голова гудела. Вокруг никого из знакомых не было — все куда-то разбрелись. Родик переполз в тень, жестами подозвал мальчика, разносящего жареные бананы и пиво, купил бутылку и, показав на сгоревшее плечо, сказал:
— Ром, плиз*.
Мальчик активно замотал головой, давая понять, что ромом не торгует.
Родик порылся в карманах валявшихся на песке брюк, вытащил пачку боливаров и, отсчитав примерно тройную стоимость бутылки рома, протянул деньги и повторил:
— Ром, плиз[39].
На этот раз мальчик, взяв деньги, поспешно убежал, сверкая голыми пятками.
Появился Юра. Прижимая к груди горку ракушек, он возбужденно сообщил Родику, что здесь повсюду валяются вот такие раковины с настоящим перламутром, пригодным для изготовления вставок в ювелирные изделия, и их надо собрать побольше. Родик согласно кивнул и сказал:
— Слушай, я сгорел как шашлык, даже трудно сгибать руку. Сейчас мальчик принесет ром. Ты меня разотри, а остальное выпьем.
Только теперь Юра обратил внимание на состояние Родика и посочувствовал:
— Да, сгорел ты глобально, завтра будешь мучиться. Растирать надо не ромом, а сметаной.
— Сбегай в магазин за сметаной и заодно черного хлеба с салом на закуску прихвати, — пошутил Родик.
Тут появился мальчик с бутылкой рома, пакетиком жареных бананов и пластиковыми стаканчиками. Содержимым первого стаканчика Юра, ворча, что он вынужден совершать грех и глупость, растер Родика, а остальное они выпили, закусив жареными бананами. Потом Родик, вместо того, чтобы сидеть одетым в тени, снова побежал купаться, не понимая, что в воде обгорит еще сильнее…
На обратном пути Родик устроился на заднем сиденье автобуса, где можно было прилечь. Однако он никак не мог найти удобную позу. Тело пронизывала боль даже от соприкосновения с чехлом сиденья, а когда автобус подпрыгивал на кочках, казалось, что кожа сходит с лица. Его состояние заметила Лена. Пересев к нему, она предложила себя в качестве опоры. Родик несколько смутился, но потом устроился у нее на коленях в позе зародыша. Стало легче, и он заснул.
Как он перекочевал из автобуса в свою кровать, Родик не помнил. Проснулся он, когда было еще темно, от приснившегося кошмара, очень похожего на пляжный, но с другим финалом — пришел Юра и залил костер водой. Вода шипела на углях и обдавала лицо нестерпимо горячим паром… Поняв, где находится, Родик действительно увидел склонившегося над ним Юру.
— Ты чего так орал? — спросил Юра.
— Чертовщина с твоим участием приснилась, — ответил Родик.
— Мне кажется, что мое участие здесь ни при чем. Ты вчера довыпендривался — у тебя, похоже, высокая температура. Как в таком виде завтра в Каракас поедешь?
Родик и впрямь чувствовал себя отвратительно — тело гудело, ныло и горело, любое движение доставляло боль. Он скинул одеяло, сел на кровати и осмотрел себя. Вся кожа была пунцовая и как будто вспухшая. Голова разламывалась и кружилась.
— Сейчас я приму душ, побреюсь, и поедем к Вере — надо попрощаться, позвонить в Москву, забрать аппарат. И еще нам предстоит разобраться с непроданными вещами, — с трудом вставая с кровати, сказал Родик.
— Ого! Как вы сгорели, Родион, — заметил появившийся в дверях Габриэль. — Надо идти к мэдико, с нашим солнцем шутить нельзя. У вас фьебрэ[40].
— Ладно, Фьебрэ, будем живы — не помрем. Ты чего с нами вчера на море не поехал?
— Плохо себя чувствовал, да и по учебе надо было кое-что сделать. Вера привет передавала. От этого деспедида[41] она тоже очень утомилась.
— Что-то ты сегодня по-русски плохо говоришь. Уедем — так совсем разучишься. Ну-ка, давай повторять сленг. Скажи, как ты выругаешься, если тебе человек надоел?
— Пошел на…
— Молодец, помнишь. А пятистопный?
— На хрена нахреначили до хрена, расхреначивайте на хрен.
— Смотри, Юр, выучил, мерзавец. Немножко еще получится, когда к нам в Москву приедет, и может в Оксфорде преподавать.
— Меня за это ругаешь, а сам учишь молодежь черт-те чему, — вмешался Юра. — Иди мойся, а то никуда не успеем.
— Ладно, пошел, а вы чего-нибудь выпить найдите.
— У меня есть ром, Родион, — моментально откликнулся Габриэль.
— Моя школа, — с деланной гордостью, дружески похлопав Габриэля по плечу, похвастался Родик. — Пока буду мыться, приготовьте завтрак. У нас, по-моему, икра осталась… Хотя нет, икру не трогайте — мы ее Вере подарим, ей будет приятно. Юр, спроси у ребят в соседней комнате — может, чего-нибудь дадут на закуску? А нет — дойди до девчонок, у них всегда жратва есть…
Когда Родик вышел из ванной, в комнате хозяйничала Лена.
— Привет, ангел-спаситель, — поздоровался Родик. — Не пугайся. Я не в форме. Глаза толком открыть не могу.
— Что, плохо? Ты вчера даже бредил, — вместо приветствия как-то по-домашнему посочувствовала Лена. — Я таблетки и лосьон принесла. Больше ничего не нашла.
— Спасибо. Таблетки пока не буду, а лосьон можно выпить.
— Все шутишь.
— Какие шутки? Морда опухла и красная, как у алкаша. Голова гудит — то ли от рома, то ли от солнца. Слабость, а надо еще к Вере ехать, прощаться. Поедешь с нами?
— Нет. Мне упаковаться надо и счета-фактуры проштамповать.
— Плюнь. Пусть Саша пакуется, а штампы можно самим в Москве сделать. Они наборные. У меня такие есть. Главное, что фирменные бланки имеются.
— Не уговаривай, я решила.
— Кремень! Где молодцы наши?
— Их Иван Петрович зачем-то на ресепшн позвал, что-то с оплатами.
— У-У-У, — Родик, почувствовав слабость, присел.
— Хочешь, я тебя кремом помажу? Здесь купила. Bahamas называется. Может, легче станет?
— Лучше ромом.
— Ты что? Нельзя, облезешь.
— Да и так облезу. Юрка меня вчера уже ромом растирал.
— Не спорь, снимай рубашку.
Родик нехотя подчинился. Лена осторожно начала покрывать его спину маслянистой жидкостью. Родик ощутил облегчение, и в нем неожиданно проснулся мужской инстинкт, дремавший все эти дни. Он неуверенно положил руки на Ленины бедра и стал их ласкать, чувствуя при этом, что ее тело отвечает. В это время дверь распахнулась, и влетел Юра. Родик отдернул руки и тяжело вздохнул.
— Разобрались! — возбужденно сообщил Юра. — Габриэль сейчас придет. Иван Петрович что-то хочет уточнить… О-о-о! Стол накрыт, больного лечат. Леночка, это не способ. Этот кусок мяса натирать бестолку. Его можно только поить. Давайте по маленькой? Быстро закусим и поедем к Вере…
Увидев Родика, Вера покачала головой и заставила измерить температуру.
— Тридцать восемь и восемь, — объявила она. — С такой температурой не гуляют и, тем более, не работают. Ложитесь, Родион, я вызываю врача. А вы, Юрий, вместе с Габриэлем сходите в аптеку и купите гель от ожогов, я сейчас напишу, как называется. Родиона срочно надо лечить.
