– Если понадобится, я поручу тебе лично допрашивать этих молодых людей. Не думаю, что от этого твое отношение к человечеству станет лучше, но нашу профессию не назовешь самой гуманной на земле… Обидно.
– За человечество?
– Обидно, что квартиру на прослушивание не поставили. Сиди теперь, гадай, чем там все закончится…
Ледневскую квартиру взяли под усиленное наблюдение, как только поступил сигнал о том, что утром туда проник неизвестный, приехавший на «Форде» со снятыми номерами. Пока он возился с замками входной двери, оставленный на дежурстве оперативник вскрыл капот и выяснил номер двигателя автомобиля. Очень скоро стало известно, что оставленный во дворе «Форд» принадлежит пропавшему без вести капитану Шумихину.
Похоже, милиционеру тоже не терпелось встретиться с кем-нибудь из молодых людей, поставивших на уши отдел экстренного реагирования ФСБ. Поразмыслив, Ластовец решил: пусть эта рыба пока поплавает. Битая морда еще не повод для близкого знакомства.
Но наблюдение за квартирой, в которой были прописаны супруги Роднины и Сергей Леднев, усилили. Теперь один сотрудник ФСБ находился за соседней дверью, двое контролировали выход на чердак, остальные рассредоточились во дворе. Сам полковник Ластовец не усидел в кабинете, тоже выбрался под вечер на оперативный простор. Обыск во взятой под наблюдение квартире он решил не проводить: какой дурак расстанется с бумагами, за которые намеревается сорвать солидный куш? Это ведь не сама ядерная боеголовка, с которой по Москве не побегаешь.
В настоящий момент Ластовец мог лишь гадать, все ли он предусмотрел и попадет ли в раскинутые им сети улов, на который он рассчитывал.
Его руководство операцией заключалось в том, что он торчал в автомобиле, слушал трескучие радиопомехи и наливался на пару со старлеем крепчайшим кофе, от которого глаза у обоих уже лезли из орбит. Треть банки гранулированного порошка «Чибо» на два литра кипятка – этот рецепт вполне мог сгодиться для воскрешения мертвых. Живым, правда, приходилось туго. Вся ночь была еще впереди, а у Ластовца уже вовсю бухало сердце в груди, горчило во рту и наблюдалась общая слабость во всем организме. Несомненно, кофе – это постоянный источник бодрости. Для тех, кто наживается на его выращивании, изготовлении и продаже. Остальные гробят свое здоровье и ждут, когда их посетит обещанное рекламой вдохновение.
– Товарищ полковник, – забубнила рация, – в квартире, похоже, небольшая заварушка.
Ластовец нажал тумблер передатчика и поинтересовался:
– Стреляют?
– Вроде нет. Но пошумели чуток. Теперь опять тишина.
– Тогда не высовывайтесь. Подождем. – Отключив передатчик, Ластовец повернулся к старлею и распорядился: – Ты вот что, Неелов… Свяжись с дежурным УВД по городу и предупреди, чтобы на сигналы жильцов не реагировали. Мы тут без сопливых обойдемся.
– Про сопливых так и передать? – уточнил старший лейтенант, который все еще немного дулся за то, что его инициатива была беспощадно подавлена на корню.
– Ага, – кивнул Ластовец, – но от своего имени. Когда на тебя поступит рапорт, я постараюсь ограничиться устным выговором.
Прислушиваясь краем уха к телефонному разговору Неелова, Ластовец негромко запел:
– Позвони мне, позвони… Позвони мне, ради бога… Через время пам-парам… Голос сильный и…
Не доведя строчки до конца, он закашлялся и принялся искать в карманах записную книжку, которая в общем-то была ему сейчас без надобности. Просто не очень приятно, когда подчиненный косится на тебя так, словно ты ненароком испортил воздух.
Полковник Шумской песен не пел и даже оставил в покое верную помощницу Железнянскую, у которой все исправно вздымалось, розовело и курчавилось.
Все дело в том, что капитану Шумихину было уже не до похождений вымышленных героев. Как только в дверь позвонили, все милицейские музы моментально бросились врассыпную, как всполошившиеся курицы, и Шумихин остался в чужой темной квартире совсем один. В своем звании пока что капитана, но зато при табельном оружии.
Машинально выплюнув финиковую косточку, он взял в руку пистолет, поднялся из кресла и бесшумно двинулся в прихожую. Планы по встрече гостей, которые он строил, сидя в потемках, немного изменились. Находящиеся за дверью то ли не имели ключа, то ли желали сначала убедиться, что дома никого нет.
Одновременно с повторным звонком Шумихин припал к «глазку».
На лестничной площадке перетаптывался дебильного вида юноша, раздетый по пояс. Известный, многократно опробованный трюк бандитов и милиционеров. Сейчас начнется песня про потоп на нижнем этаже, про отклеившиеся обои и утонувшего в луже хомячка.
Теоретически это могла быть группа захвата, явившаяся по душу Шумихина. Например, прямиком из Измайловского парка, где уже наверняка обнаружен Женин труп. Но, понаблюдав немного за поведением подозрительного парня, капитан отбросил эту версию. Не дождавшись ответа на свои звонки, он потоптался на месте и повернулся, чтобы уходить. Коллеги действовали бы иначе: смелей, решительней, целеустремленней.
Молниеносно оттянув защелку замка, Шумихин открыл дверь и высунулся в подъезд, не показывая пришельцу руку с поставленным на боевой взвод пистолетом.
– Чего тебе, слышь? – грубо спросил он заплетающимся языком.
С побитой харей глупо строить из себя английского лорда, оторванного от светской беседы с дружками-сэрами. Личина пропойцы была во всех отношениях предпочтительней. С таким никто не станет церемониться, от такого не будут ожидать подвоха.
Так и вышло.
Услышав за спиной незнакомый голос, парень оглянулся и напружинился, готовый припуститься по ступеням вниз при малейшем намеке на опасность. Но, полюбовавшись явно нетрезвым дядечкой, он тут же успокоился и повернул обратно. Более того, на верхней лестничной площадке появилась фигура его товарища, который, неопределенно ухмыляясь, двинулся вниз.
Оба парня носили головы обритыми и явились сюда с пустыми руками. Шумихин мысленно отнес их к разряду тупорылых. Такие если и напрягаются, то только на унитазе и в тренажерном зале. Не противники для вооруженного мужчины. Мясо.
– Чего надо, спрашиваю? – повторил Шумихин вопрос. По его прикидкам, ни один из парней никак не тянул на Тамариного мужа, но отпускать их просто так было бы нерасчетливо. Сначала нужно выяснить, что нужно этим лысым ублюдкам.
– Ты тут живешь, что ли? – полупрезрительно осведомился тот, который появился из укрытия.
Весь из себя такой деловой. А руки вдоль корпуса плетьми висят – в карманах куртки наверняка нет оружия. Его полуголый товарищ внушал еще меньше опасения.
– Ну? – произнес Шумихин, делая вид, что опирается на дверь для того, чтобы твердо стоять на ногах.
– Корнеплод гну, – процедил деловой. – Тебя воду учили экономить, алконавт?
– Не понял?
– Ты нашу хату в аквариум превратил, тля. Где у тебя протекает?
– У меня? – Шумихин отступил назад, выражая всем своим видом растерянность и удивление.
– Ну ты тупой, тля. – Деловой попер буром, надвигаясь на мнимого хозяина квартиры. – Вот сейчас настучу по голове, чтобы лучше соображал.
– Ему не поможет, – подключился «сосед», следуя за товарищем. – Гражданину уже стучали-стучали…
– Ничего, лишний раз не помешает… Верно я говорю, мужик?
– Да я чего? – затараторил Шумихин, пропуская незваных гостей внутрь квартиры. – Я ж ничего. Сплю себе, никого не трогаю.
Деловой, разглядев в полумраке прихожей выключатель, пощелкал клавишей и выругался:
– Так и знал, тля. Пробки полетели на хрен, трубы текут. Вот же чувырло! И зачем такие только небо коптят?
– У меня трубы горят, а не текут, – заискивающе пошутил Шумихин, дожидаясь, пока в западне окажутся оба.
– А вот мы ща их починим, – пригрозил парень, раздетый по пояс. – Соединим напрямую с прямой кишкой, чтобы мимо унитаза не гадил. Будет замкнутый цикл.
Ну вот. Теперь оба стояли в прихожей, развернувшись к Шумихину лицами. Грозные, уверенные в себе. Еще не подозревающие, что их собственные кишки сейчас перевернутся от ужаса.
– Это видите? – насмешливо поинтересовался Шумихин, демонстрируя им пистолетный ствол.
– А?
Полуголый моментально покрылся мурашками, но любоваться им в тусклом свете подъездной лампочки не было ни времени, ни желания. Захлопнув ногой дверь, Шумихин предложил:
– Ну, проходите, раз уж пришли. Будем знакомиться.
– Ты чего, мужик? – забеспокоился деловой. – Мы ж тебя не трогали. Спрячь пушку.
В темноте показалось, что он помаленьку идет на сближение.
– Стоять! – рявкнул Шумихин. – Руки! Оба!
– Да пожалуйста, пожалуйста…
Деловой послушно поднял руки над головой. Левая торчала вверх вертикально, а правая почему-то клонилась в сторону. В прихожей было слишком темно, чтобы определить наверняка, что замышляет противник, поэтому Шумихин на всякий случай прижался спиной к двери и предупредил:
