на склад, забираем свое барахло. Там были еще снегоходы, если они исправны, грузим и их.
Фомичев и пятеро «омеговцев» рванули к складу, а из вертолета уже выбрасывали в снег деревянные ящики с оборудованием. Двое устроились в кабине пилотов. Щелкали тумблеры, оживала панель управления. Каждый из диверсантов был обучен управлять самой ходовой техникой, находящейся на вооружении большинства стран мира, а уж свою, отечественную, они знали досконально.
– Боковой ветер, надо учесть при взлете, – переговаривались пилоты.
– Шасси занесло снегом, будет тяжело оторваться, да и корпус засыпало.
– Сейчас разгоним винты, все сдует…
Машина вздрогнула, и тяжелый винт нехотя двинулся с места. Засвистел, загудел двигатель.
– Попробуй поднять машину, не нравится мне снег на шасси.
Обороты росли. Наконец-то опомнились караульные, сквозь свист метели до их слуха долетел шум вертолетного двигателя. Но выбраться из кунга никто из них не мог – били прикладами в дверь, сцеплялись по трое и, разогнавшись, пытались высадить ее тяжестью собственных тел. Телефон безмолвствовал.
Фомичев и другие диверсанты уже хватали со стеллажей ящики.
– Лишнего не брать, – кричал майор, – за две ходки забрать спецоборудование, все стандартное оставлять на месте…
У выхода из ангара-склада майор остановил своих людей. Вертолет покачивался, пытаясь вырвать шасси из слежавшегося снега, вокруг него бушевала вьюга, поднятая потоками воздуха из-под винтов.
– Пока не подходить, его может снести ветром, – закричал Фомичев.
На вертолете вспыхнул прожектор, машина задрожала и вызволилась из снега, зависла над площадкой. Снег погнало низом. Пилот в кабине показал большой палец, мол, все в порядке, можно лететь.
Генерал Елфимов и полковник Сидоров не пытались выбраться из кабинета. Они стояли, прильнув к окну, то и дело терли запотевавшее стекло рукавами.
– Суки, – хрипел Елфимов, – они вертолет захватили.
Сидоров с тоской смотрел на то, как начинают разгоняться винты, как все дальнозоркие, он отлично видел на расстоянии.
– Улетят, товарищ генерал. Улетят.
– И не боятся в такую погоду?
– Они ничего не боятся.
Генерал мял в руках каракулевую ушанку, он уже представлял себе, что его ждет из-за самоубийства Голубева.
«Директор и начальник управления постараются «отмазать», – лихорадочно рассуждал генерал, – но сами «омеговцы» в живых не оставят. Сейчас не убили только потому, что свидетели рядом стояли. Потом подстроят или аварию, или несчастный случай. По этим делам они мастера».
Генералу припомнилось, как начальник управления дал ему почитать секретный отчет о возможностях «Омеги». В их арсенале находились не только автоматы и бронебойные гранатометы, но и яды, которые невозможно потом обнаружить в организме. Вроде бы умер человек от инсульта, а на самом деле ему дверную ручку натерли специальным составом. Яд сам по себе распадается на протяжении получаса, однако успевает вызвать кровоизлияние в мозг.
«И все – никаких концов не найдешь!»
– Товарищ генерал, дистанционный пульт действует только в пределах непосредственной видимости. Если они за возвышенность улетят, мы их не достанем, – прошептал полковник Сидоров.
Вертолет уже оторвался от площадки.
– Пятнадцать человек на тот свет отправить? – задумался генерал.
– Иначе они нас… – напомнил Сидоров, – подрывник заряд возле бака установил. Температура горения такая, что от устройства ничего не останется. Никакая комиссия потом не докажет – авария. И Голубев сгорит вместе с пулей в голове. Все одним махом решим, – он сжимал в руке пульт.
– Взрывай!
– Не могу, товарищ генерал, ответственность, – и полковник Сидоров положил пульт на подоконник, – нажать красную кнопку, и все кончится.
Вертолет раскачивался метрах в трех над площадкой, казалось, что еще секунда, и он ринется в метель, исчезнет за снежной возвышенностью, и тогда – жми уже, не жми…
Похолодевшей рукой Елфимов взял пульт и, продолжая смотреть на вертолет широко открытыми глазами, вдавил кнопку.
– Прости меня, Господи, если Ты есть, – этот тихий шепот прозвучал, когда уже полыхнул взрыв, и вслед за ним долетел громовой раскат.
От этого страшного звука на несколько секунд даже смолкли удары спецназовцев, выбивавших дверь из котельной, где их заперли.
Вертолет буквально развалился на части. Винт прокатился колесом, вспарывая снег, и исчез за оградой из «колючки». Еще пара ударов в дверь, и спецназ вырвался из котельной. В ход пошли топор, кирка с пожарного щита. Елфимова и Сидорова выковыряли из кабинета в считаные секунды. Генерал вышел первым, пульт дистанционного взрывателя он бросил в карман бушлата.
– Где командир части? – зычно прорычал он.
– За ним послали, товарищ генерал. На вертолетной площадке взрыв…
– Видел, не слепой. Срочно туда. Надеюсь, кто-нибудь уцелел… оказать помощь. – В душе Елфимов был уверен, что все «омеговцы» погибли, иначе и быть не могло, вертолет, охваченный пламенем, разнесло у него на глазах. – Полковник, остаетесь здесь, организуйте прием раненых. А мы на пневмовездеходах отправимся к месту катастрофы.
* * *
На льду озера, рядом с загородной резиденцией президента, рыбаков не было, да и быть не могло. Территория строго охранялась, и все доступы к водоему были перекрыты.
– А мне даже нравится, что здесь никого нет, кроме ворон. Твоя охрана, между прочим, говорит, что сюда даже птица не пролетит.
– Птица не опасна, – дуя на озябшие руки, произнес друг детства и вслед за Бондаревым ступил на лед.
– Ну, как здесь ту рыбу искать? Все не тронуто.
– Сверли где хочешь.
– Интересный подход, абсолютно не профессиональный.
– Мне сказали, рыбы здесь много.
Мужчины переглянулись и рассмеялись.
– Пойдем вон туда, к тому мыску, – указал Бондарев буром на тростник.
Его приятель согласился, и они зашагали. Их следы были единственными на белой целине снега. Бушлат Бондарева полетел на лед, и он принялся сверлить лунки.
– Дай-ка я попробую.
– Пожалуйста, погрейся, сидеть долго придется.
Президент хмыкнул в ответ и довольно ловко высверлил три лунки.
– Не забыл еще, – сказал Бондарев.
– Да разве такое забудешь! Вообще, все помню, чему в детстве научился.
– Правильно, – заметил Бондарев, – все лучшее вкладывается в человека именно в детстве.
Бондарев достал коробку со своим мотылем и протянул другу.
– Бери.
– Какой-то он у тебя мелкий.
– А где ты сейчас крупного намоешь? Какой был – самый лучший.
Президент довольно умело нацепил на крючки мотыля и опустил удочки. Бондарев сидел в двух шагах, глядя на кивки, и время от времени скользил взглядом по заросшим тростникам. Он хотел увидеть хоть кого-нибудь из охраны, прятавшихся там, в кустах, в тростнике, но сколько ни старался, обнаружить не удалось.
– Ловко они у тебя прячутся.
– Кто?
– Охрана хорошо работает.
– А, да, я и сам их иногда не замечаю. Молодцы.
У Бондарева клюнуло. Он ловко выхватил из лунки неплохого окуня.
– Я же тебе говорил, – заметил президент, – рыба здесь есть.
– Конечно, водолазы цепляют, а нам
