Значит, тоже не тюльпаны на даче выращивает... — сказал я больше себе, чем Грязнову.
— Чего-чего?— Ничего, это я так. Ну что же, тогда нужно намести визит этому хоккеисту в отставке.— Хорошо. Я все узнаю и тебе перезвоню. Лады?
Ну что же, если все пойдет так и дальше, то я, пожалуй, стану первым следователем, который раскрыл громкое дело. По настоящему громкое. Только маленький Шерлок Холмс у меня в голове подсказывал, что до окончания этой истории еще ой как далеко...
Я включил свой компьютер и начал составлять постановление о возбуждении уголовного дела по факту умышленного убийства Сереброва.Грязнов позвонил через полчаса и сообщил, что Старевич вроде в городе, но телефон не отвечает. Ни в городской квартире, ни на даче.Что-то вроде этого я ожидал. Ну что ж, в конце концов, отсутствие Старевича только подтверждает в какой-то степени наши подозрения о его причастности к этому преступлению. Мы договорились с Грязновым продолжить поиски Старевича завтра.
часов по восточному времени США
Нью-Йорк,
район Южного Бронкса
Гриша перевел дух только минут через пятнадцать. Долго искал место, а потом припарковался у какого-то бара и некоторое время сидел неподвижно, держась руками за руль. Страх понемногу проходил. Постепенно дрожь прекратилась, муравьи со спины куда-то уползли, зато лоб покрылся крупными каплями пота.
Да, такого в его жизни еще никогда не случалось. Даже несмотря на то, что он был нью-йоркским таксистом, а с нью-йоркскими таксистами, как известно, всякое бывает... В голове у Гриши еще и еще раз прокручивались детали этого дикого случая, и он не мог понять, как выбрался живым и невредимым. Повезло...
Но хорошо то, что хорошо кончается. А Гриша Резник, мало того что благополучно слинял, к тому же стал обладателем пяти сотенных бумажек. За полтора часа работы! Неплохо. За это можно и попотеть! Гриша достал из кармана большой клетчатый и не очень чистый носовой платок и вытер лоб.
Он решил, что имеет право угостить себя стейком и чашкой кофе, тем более время было обеденное.
И только Гриша собрался вылезти из машины, когда в лобовом стекле появились два смуглых лица.
Обладающий хорошей зрительной памятью Гриши сразу узнал эти хмурые взгляды. Пуэрториканцы и :i аэропорта Кеннеди.
Что называется, из огня — да в полымя!
Краем глаза он заметил неподалеку два желтых такси, видимо принадлежащих пуэрториканцам. Вот еврейское счастье!
Латины, мерзко хихикая, подошли к дверцу и открыли его. И зачем только Гриша выключил мотор?
Мы тебя видели на нашей территории, — со скверным акцентом выговорил один из них. — Ты посадил клиента. Хороший клиент попался. Богатый.
Другой мелко закивал.
— Наверное, много взял с него?
— Да нет в общем-то, — промямлил Гриша.
— Это мы сейчас проверим. Выворачивай карманы. По-хорошему. Давай все деньги.
Что было делать? С латинами шутки плохи — это знает каждый житель Нью-Йорка. Гриша вытащил из кармана пятьсот долларов, заработанных им с риском для жизни, и сорок — из кошелька. Это были все деньги. Тем не менее латин залез своей грязной лапой во все Гришины карманы и сам удостоверился, что ничего не осталось. Потом поднес узловатый палец прямо к Гришиному носу и сказал:
Еще раз увидим в аэропорту — деньги тебе придется занимать, чтобы с врачами расплатиться. А это аванс. Понятно?
И он другой рукой коротко и резко ударил Гришу а солнечное сплетение. Дыхание сразу перехватило, и Гриша согнулся в три погибели. Когда через несколько минут он пришел в себя, латинов уже не было.
Что и говорить, день у Гриши Резника выдался трудный, если не сказать больше. Поглядев на индикатор топлива, он понял, что ничего не остается, как вернуться домой. Денег не было даже на бензин.
Но, заведя машину и проехав пару метров, Гриша понял, что пуэрториканцы ко всему прочему еще и проткнули ему переднее колесо.
Оставалось одно — пропадать.
Гриша вышел из своего верного «каприса». Осмотрев колеса, он понял, что дело обстоит не так уж и плохо. Латины проткнули только одно колесо. А у него в багажнике была запаска. Там же лежал домкрат и все остальное. Конечно, американца такой случай поставил бы в тупик. Нашему же человеку, как известно, ничто не страшно. Гриша достал из багажника свою единственную запаску, все необходимые инструменты и начал менять колесо.
Конечно, от его радости не осталось и следа. На душе опять стало неспокойно. Уже снова начали выстраиваться в голове бесконечные столбцы цифр.
Он уже заканчивал, когда ему понадобилась отвертка. Она была под сиденьем. Гриша полез туда, и вдруг его взгляд остановился на резиновом коврике под пассажирским сиденьем. Точнее, не на самом коврике, а на предмете, который лежал на коврике. Это была черная кожаная сумочка-визитка с ручкой-петелькой, какие иногда носят мужчины.
В эту минуту ничего оптимистичного в голову Грише прийти не могло. От судьбы он ждал только еще одной пакости. Поэтому первой мыслью было: «Бомба!»
Действительно, лучше не придумаешь. Его недавний пассажир, конечно, сам тоже, как и его преследователи, был гангстером. И чтобы не оставлять лишнего свидетеля, решил взорвать его, ко всем чертям. Бомба, наверное, с часовым механизмом...
Гриша закрыл дверцу и отошел на несколько метров. Если эта штука действительно собирается взорваться, то... что же делать тогда? Идти в полицию? Вон на углу как раз стоит коп и уже, кажется, поглядывает в сторону Гриши. Такой типично американский коп, наглый и непременно в темных очках. Полиции нужно будет рассказать все, что с ним сегодня приключилось, — и про пассажира, и про погоню, и про гангстеров. И про пятьсот долларов, которые он полу...
Черт побери, нет уже никаких долларов! Были, да сплыли!
Гриша вспомнил о своей безвозвратной потере, и у него на глаза навернулись слезы. Это надо же! Надо жо было ему заехать в этот бандитский Бронкс и еще остановиться именно там, где его нашли латины...
Короче говоря, полицейскому придется рассказывать слишком много. Мозги у того просто не выдержат. Они, блюстители порядка, везде одинаковые. И в Америке их тоже нужно девять человек, чтобы вкрутить лампочку — один, стоя на столе, держит, четверо вращают стол по часовой стрелке, п другие четверо идут в обратную сторону, чтобы у первых не закружилась голова. Так что он, скорее всего, не мудрствуя лукаво, арестует Гришу и посадит в кутузку. А машину отбуксируют на пустырь и там уже будут разбираться, что именно лежит в этой сумочке. Скорее всего, после этого от Гришиного «каприса» останутся рожки да ножки.
Л если еще там никакая не бомба...
Нет, решил Гриша, в полицию обращаться нельзя. Загребут ни за что ни про что.
Значит, ждать. Если через час не взорвется, то можно открыть эту сумочку. Конечно, тоже есть риск. Но что делать? Можно палкой поворошить...
И тут до Гриши дошло, что если там действительно бомба и если она все-таки взорвется, то машина, его надежнейший «шевроле каприс классик» тоже погибнет.
Нет, этого не будет, уверил себя Гриша и решительно открыл дверь своего орудия производства. Будь что будет! Была не была! Помирать, так с музыкой!
Гриша огляделся по сторонам и неумело перекрестился. Потом решил прочитать старую молитву, которой его учила бабушка. Но, кроме «Шма Исраэль», ничего не вспомнил. Он вздохнул и потянулся к сумочке. Осторожно взял ее.
Сумочка была довольно легкой. В такой вряд ли могла лежать бомба. По крайней мере, исходя из Гришиных понятий о бомбах.
Теперь надо было расстегнуть «молнию». Это был самый ответственный момент. Гриша схватился за металлический язычок и потянул.
Конечно, там не было никакой бомбы. Зато лежало кое-что поинтереснее.
Кошелек.
Гриша щелкнул кнопкой. И возблагодарил Бога. В нем были деньги. Судьба решила под конец преподнести ему сюрприз.
Денег было много. Две тысячи сто долларов! Гриша долго не мог поверить своему счастью. Нет, все- таки фортуна улыбнулась Грише Резнику.
Кроме кошелька в сумочке лежала записная п книжка, которую Гриша сначала хотел выбросить, и потом, неизвестно зачем, положил в бардачок. Ничего интересного не было в этой книжке. Только какие-то цифры, цифры, цифры...
27 сентября 1997 года
11 часов 30 минут по восточному времени США
Нью-Йорк
В Нью-Йорке, как и во многих крупных городах мира, много красивых женщин. Здесь прямо на улице попадаются и зеленоглазые дочери выходцев из Ирландии, чья кожа по цвету напоминает молоко, и великолепные латиноамериканки, которых хоть сейчас снимай в роли Кармен, прекрасные арабки с огромнейшими глазами, малазийки с глазами-щелочками, но сложенные, как греческие богини. Негритянки с точеными фигурами. Словом, в Нью-Йорке есть на кого посмотреть. И здесь к этому быстро привыкаешь.
