Если честно, я понятия не имею, о чем он.
– Кстати, вы собирались выставить меня отсюда…
– Я вам уже сказал. Я не стану этого делать.
– Почему бы вместо меня вам не выгнать их? – выпаливаю я. – Я, в отличие от них, не создаю проблем. Будь тут у вас голосование, как в «Большом брате», уверена, меня бы точно оставили.
– Их? – Он явно растерян.
– Да, Рей и Ангуса.
– Вы хотите, чтобы я попросил Рей съехать отсюда?
– Я хочу, чтобы вы попросили Ангуса.
– Ангус – это ее бывший муж?
Никогда не доверяйте мужчине с большим количеством молний на брюках. Это мой девиз.
– Только не надо притворяться, будто вы не знаете, как зовут мужа вашей родной сестры, – сердито говорю я. – Впрочем, я не уверена, насколько он бывший.
– Моей сестры? – Он смеется. – Извините, вы имеете в виду Рей Хайнс?
Я недоуменно таращусь на него. Кого еще я могла иметь в виду?
– Рей мне не сестра. Откуда вы это взяли? Просто я разрешил ей временно пожить в этом пустом доме, вот и все.
Нет, это полнейшая бессмыслица.
– Но ведь в кухне есть ваше фото, где вы с веслом.
– Да, на реке Кэм. С мои братом – с моим хорошим братом, а не с тем идиотом, который меняет красивых женщин как перчатки и вообще по-свински обращается с ними.
Боже, о чем он?
– Мы были с Рей в кухне. Я посмотрела на фото, и Рей сказала: «Никакого семейного сходства, не правда ли? Этим двоим досталась вся красота». Или же что-то в этом духе. Но если вы не брат Рей…
Впервые с начала нашего разговора он, похоже, начинает злиться.
– …в таком случае кто я такой? – заканчивает он мой вопрос. – Если я вам скажу, вы тотчас же меня возненавидите. Виноват же, как всегда, будет он.
Не успела я произнести хотя бы слово в ответ, как он уже вышел из комнаты. Я бросаюсь следом.
– Погодите! Стойте! – кричу я.
Я выкрикиваю дурацкие, бессмысленные просьбы, какие обычно кричат вдогонку людям, которые развернулись к вам спиной и торопятся поскорее уйти от вас. Я добегаю до последнего лестничного пролета как раз в тот момент, когда хлопает входная дверь. В окно мне видно, как он отъезжает от дома в машине с матерчатым верхом – наверное, таким же пристяжным, как и низ его брючин.
Громко топая, я влетаю в кухню и срываю со стены фото, чтобы лучше его рассмотреть. Вдруг это поможет мне понять, что здесь происходит? Мои пальцы нащупывают бумажку, приклеенную сзади к рамке. Я переворачиваю фото. Там, к задней стороне рамки приклеен ярлычок. Один его краешек слегка отошел и загнулся. На ярлыке от руки написано:
«Хьюго и Сент-Джон на реке. Кембридж, 1999 год».
Мое сердце вообразило, что оно мячик, и грозит выскочить из груди. Хьюго, Сент-Джон. Лоренс Хьюго Сент-Джон Флит Натрасс. Его Светлость.
Я как чокнутая ношусь по дому, задыхаясь, вытаскиваю выдвижные ящики. Мне все равно, сколько времени это у меня займет. Я непременно должна найти нечто такое, что лучше того, что у меня уже есть. Нечто такое, что подтвердит то, что я уже знаю.
Я нахожу это в шкафчике рабочей комнаты. Вернее, их, потому что это фотоальбомы. На первой странице фотография пожилого мужчины с трубкой в зубах. Я вытаскиваю фото и переворачиваю. «Флит, 1973 год» – это все, что написано на обратной стороне. Это отец Лори. Затем я выбираю фото улыбающегося малыша, сидящего в позе лотоса перед стулом. Я переворачиваю и читаю сделанную мелким почерком подпись: «Сент-Джон Хьюго Лоренс Флит Натрасс, в возрасте восьми месяцев, 1971 год». Похоже, это тот самый светловолосый брат с фото с веслами – младше, чем Лори, но старше, чем… Тот, что в брюках с молниями, по всей видимости, Хьюго.
Интересно, Флит Натрасс знал еще какие-нибудь имена, кроме этих трех и своего собственного? Или это круто, давать детям одинаковые имена, но только в разном порядке?
Почти никакого семейного сходства, не так ли? Рей думала, я в курсе, что она живет в доме брата Лори. Решила, что тот мне сказал. И выгнать меня отсюда хочет вовсе не Ангус Хайнс, а Лори.
Звонит домашний телефон. Я на четвереньках подползаю к столу и беру трубку в надежде услышать голос Рей. Но это Майя.
– Флисс, – говорит она. По голосу кажется, будто ее застукали и она хочет, чтобы я не отвечала. Мне не нужно спрашивать у нее, оттуда ей известно, где меня искать. В трубке слышен ее вздох.
– Давай я скажу это вместо тебя, – говорю я. – Ты боишься, что тебе придется меня уволить. Верно я говорю?
– Почти угадала, – отвечает она и вешает трубку.
Я, по-турецки скрестив ноги, сижу на полу в прихожей, когда входная дверь неожиданно открывается. На пороге – Рей и Ангус.
– Привет, Флисс! – рассеянно говорит Ангус. Похоже, он уже забыл, что я запирала его в своей квартире. Даже если он и не ожидал увидеть меня у своих ног, то не подал вида.
– Я ненадолго наверх, – говорит он, сжимая плечо Рей, и направляется к лестнице, как будто наверху его ждут важные дела.
– Ты сказала ему, что беременна? – спрашиваю я у Рей. Его чемодан наверху может означать лишь одно; ведь еще недавно он даже не знал, где она остановилась. – Ну и как он? Счастлив?
– Счастье – это слишком сильное слово, но да… он доволен.
– То есть вы снова вместе? И возвращаетесь в Ноттинг-Хилл?
Наверное, это звучит по-детски, но я хочу, чтобы она сказала, что съезжает отсюда лишь потому, что я тоже вынуждена отсюда съехать. Я не могу больше оставаться в доме Лори Натрасса. А ты что думала, идиотка? Что такая мелюзга, как ты, может до бесконечности жить в таком доме, как этот?
– Ангус тоже сюда переехал?
Улыбки Рей как не бывало. Я замечаю, какой у нее усталый вид.
– Нет, мы не собираемся жить вместе.
– Это почему же?
– Давай настроим камеру, – говорит она. – Потому что это часть все той же истории.
– Ты сказала Ангусу, что ребенок, возможно, от Лори? – спрашиваю я, даже не пытаясь опустить голову. Я предполагаю, что в какой-то момент Рей и Лори переспали друг с другом. Почему бы ему не попытаться сделать это и с ней? Переспал же он со мной, когда ему требовалось уговорить меня, чтобы я не брала интервью для фильма у Джудит Даффи. Он трахал Майю, лишь бы не встречаться со мной и полицией, или же затем, чтобы отправитель карточек не знал, где его искать.
Даже не сомневаюсь, что затащить Рей в постель было частью его плана. Тем самым он рассчитывал склонить ее к участию в фильме: сначала предложил ей свое тело, а затем – Марчингтон-хаус в качестве убежища. Он наверняка рассвирепел, когда ни то ни другое не сработало.
С точки зрения Рей, почему бы не перепихнуться с Лори? В сорок два она еще вполне может родить ребенка. А если ребенок будет не от Ангуса, а от Лори, значит, ей не придется переживать по поводу аутоиммунных болячек.
Рей берет меня за руку и ведет в подвальную комнату.
– Пожалуйста, не называй это ребенком, – говорит она, закрыв за нами дверь. – Его еще рано так называть. И никаких «возможно». Он от Лори. Пока я была в тюрьме, Ангус сделал себе вазектомию. Хотел раз и навсегда избавить себя от страданий по поводу утраты очередного ребенка.
– Но…
– Я сказала ему правду, – говорит Рей. – Тебе не кажется, что я уже по горло сыта ложью? Неужели ты считаешь, что я начала бы мою новую жизнь с Ангусом с очередной лжи?
– И поэтому ты собираешься сказать Лори?
– Флисс, Лори Натрасс для меня никто. По крайней мере, в личном смысле.
Везет.
– Я могу скрыть от него, и это не будет означать ложь – по крайней мере, не так, как если б я солгала мужу.
Рей умолкает, понимая, что проболталась.
– Мы с Ангусом решили снова пожениться, – добавляет она.
Но ведь вы не собираетесь жить вместе?
– Он сможет питать к ребенку Лори те же чувства, что и к своим детям? – спрашиваю я.
– Он пока не знает, – говорит Рей. – Я тоже. Но у нас нет выбора, потому что никаких «своих» не будет. Это все, что у нас есть. Наш последний шанс стать семьей, пусть даже довольно необычной. Так ты скажешь Лори?
– Нет.
Я не собираюсь говорить ему про беременность Рей. Я не собираюсь никому рассказывать про то, как он подкупил Карла Чэппела и Уоррена Граффа. Что касается Лори, я ничего не намерена делать. Я не хочу разрушать чью-то жизнь, будь то жизнь Лори, Рей или Ангуса.
– Могу я тебя еще кое о чем попросить? – спрашивает Рей.
– О чем? – Если только память мне не изменяет, я пока не давала никаких обещаний.
– Не говори Ангусу, что ты знаешь. Если он заподозрит, что кто-то еще в курсе, ему будет сложнее примириться с этим фактом.
А как же «больше никакой лжи»? Правда, вслух я этого не говорю, чтобы не выставить себя посмешищем. Если люди перестанут лгать, жизнь быстро сделается совершенно невозможной.
Рей кивком указывает на камеру.
– Ну что, приступим?
– Мне нужно кое-кому позвонить, – говорю я. – Может, ты пока приготовишь нам чего-нибудь выпить?
Она идет в кухню. Пока ее нет, я снимаю трубку с допотопного телефона на угловом столике и звоню Тэмсин. Похоже, она не рада слышать мой голос.
