Вторая встреча - Николай Прокофьевич Лобко

Сумерки медленно наползли на город, сгустились и словно поглотили его. Померкла в них яркая зелень каштанов. Точно растаяли в темноте островерхие крыши жилищ. Узкие, кривые улицы опустели. В окнах зажглись огни.

Из ресторана, вход в который освещался двумя матовыми шарами, вышел рослый, слегка сутулящийся мужчина. Он внимательно огляделся по сторонам, будто искал что-то, затем поднял воротник своего чёрного плаща, надвинул широкополую шляпу на брови и уверенно зашагал вдоль обильно смоченного недавним дождём тротуара.

Дойдя до перекрёстка, мужчина на ходу ещё раз огляделся, видимо желая убедиться, что за ним никто не следит, и свернул за угол.

Часы на ратуше пробили десять.

Путник прибавил шагу. Он перешёл на другую сторону улицы, ещё раз свернул за угол и остановился у следующего перекрёстка.

Шипя скатами по мокрому асфальту, дорогу пересекала автомашина.

Мужчина сошёл с тротуара, поднял руку и, когда машина, поравнявшись с ним, остановилась, открыл дверцу.

— Друг, меня ждёт девушка... — начал было он, но водитель прервал его.

— Сегодня обойдёмся без формальностей, Джек. Садитесь.

— Шеф? — с недоумением, едва слышно пробормотал Джек, вглядываясь в лицо водителя, освещённое слабым светом, излучаемым часами, спидометром и другими приборами, установленными на передней панели автомашины.

— Удивлены?

— Нет, — помрачнел Джек, сел в машину и быстро захлопнул дверцу передней кабины. — Скорее огорчён. Я уверен, этот неожиданный сюрприз ничего хорошего мне не сулит.

Шеф довольно усмехнулся. Маленькие глазки на его полном, холёном лице сузились. Он включил скорость, и машина рванулась вперёд.

— Бывают дела, которые я не считаю возможным доверять своим помощникам, хотя они и старательные парни, — пояснил он, выводя автомашину на широкое шоссе.

— Но вы могли вызвать меня к себе, — заметил Джек. Хозяин машины засмеялся:

— Вы плохо знаете мой кабинет, Джек. Стены его обладают чудеснейшим свойством — они слышат. А у меня сегодня появилось желание поговорить с вами наедине. Вы не против?

Джек промолчал. Насупив широкие, сросшиеся над переносицей чёрные брови, он сидел, уткнувшись тяжёлым подбородком в грудь, и угрюмо смотрел на убегающий под колёса автомашины освещённый фарами асфальт.

Промелькнули последние дома города, а машина, не сбавляя хода, мчалась дальше.

— Выше голову, старина! — покосился на Джека шеф. — На этот раз ничего опасного. Небольшая увеселительная прогулка вдоль берегов Средиземного моря. Ницца, Монте-Карло, Неаполь, Палермо...

Немного выдавшаяся вперёд толстая нижняя губа Джека чуть дёрнулась.

— И я буду там играть в казино, любоваться пальмами, флиртовать с южанками и принимать солнечные ванны на Лазурном берегу, — с иронией произнёс он.

— А вы почти угадали, Джек, — улыбнулся шеф, — и я вам завидую. Слово джентльмена! Но не стану вас томить неизвестностью. Вы будете сопровождать Артура Хэвиленда. Молодой принц угля и стали, перед тем как жениться на несравненной мисс Ребозе Чендлер, о чём второй месяц трещат все газеты обоих полушарий, решил последний раз кутнуть. Ну, это понятное желание. Жена хотя и с миллионами, всё равно жена... Вы будете следовать за ним всюду, но никому не мозолить глаза. В том числе и счастливому жениху. Учтите, он ничего не будет знать о вашей благородной миссии. Сделать вас его тенью — идея Хэвиленда старшего, который с трогательной отцовской заботой печётся о своём единственном наследнике. Поэтому, если молодой принц заметит вас и прибьёт, а это в его сиятельном характере, винить вам придётся только себя.

— Понятно.

— Но за жизнь его вы отвечаете головой.

— Это моя единственная и постоянная ставка.

— Чтобы не рисковать этой сомнительной ценностью, вам следовало бы избрать себе другую профессию, друг мой. Скажем, поступить в начальную школу учителем пения.

Шутка показалась шефу удачной, и он захохотал.

— Но не унывайте, Джек. Вам предстоит выпить не один стакан чудеснейшего вина, — весело продолжал он.

Джек хотел что-то возразить, но шеф, продолжая смеяться, приказал молчать, приложив палец к губам. Затем, ловко сняв стекло с часов, укреплённых на передней панели кабины, он остановил их, подвёл машину к обочине дороги и выключил мотор.

— В часы вмонтирован магнитофон, — отведя Джека шагов на десять от машины, объяснил свои действия шеф. — Остроумная штучка ювелирной работы. Наш разговор записан от первого до последнего слова на тончайшую стальную нить.

— Коммунисты? — насторожился Джек.

— О, нет. Коммунисты такими методами брезгуют. Это дело наших друзей. — Последние слова он произнёс с подчёркнутой иронией. — Наши союзники доверяют нам столько же, сколько и мы им.

Вдоль пустынного шоссе дул неприятный, пронизывающий насквозь ветер.

— Понятно, — поёжился от сырости Джек. — Отлично же вы снабжаете их информацией. Сразу чувствуется блестящий опыт, незаурядный ум...

Откровенная лесть, видимо, не смутила шефа. Подвижный, пухлый от жирка, он напоминал преуспевающего бизнесмена в момент заключения выгодной сделки.

— Вот, вот! — самодовольно усмехнулся он. — Учтите это, Джек, когда опять перемахнёте к ним на работу. — И шеф хвастливо продолжал: — Сегодня механик, которого они старательно подсунули мне, задержится в гараже у моей автомашины несколько дольше обычного, чтобы незаметно сменить в магнитофоне катушку со стальной нитью. Ну, а часом позже полковник в известном вам кирпичном доме с мраморными капителями будет внимательно вслушиваться в наши голоса и ликовать, что так ловко меня обставил.

— Значит поездка на Лазурный берег Средиземного моря...

— Чепуха, конечно. Работа не для вас. Эта легенда для них, чтобы они не рылись в нашем грязном белье, докапываясь, о чём мы говорили в автомашине.

— Та-ак, — протянул Джек. — Что же тогда для меня?

— Для вас? — шеф взял его под руку и отвёл ещё дальше от автомашины. — Для вас — достойное дело... Поездка в Советский Союз.

Джек вырвал свой локоть из рук начальника и негромко, но членораздельно выговорил:

— В Советский Союз я не поеду. У меня договор...

— Знаю, Джек, знаю. По договору вас не должны посылать туда, но обстоятельства заставляют нас это сделать.

— Меня это не касается.

— Дело очень серьёзное, Джек, если я вынужден говорить с вами ночью, выбрав