До «Мэйфлауэр» мы дошли пешком, поднялись на лифте. Падильо вставил ключ в замочную скважину, повернул, открыл дверь, и мы вошли в гостиную. На диване сидел человек, руки его лежали на коленях, дабы мы видели, что в них не зажаты ни нож, ни пистолет.
— Я — Ивлин Андерхилл, — представился он. — Я не причиню вам вреда, оружия у меня нет. Я лишь хочу поговорить с вами.
Падильо положил ключ на кофейный столик.
— Вы открыли замок.
— Замки — мое хобби. А этот совсем простой.
— Кто вы, мистер Андерхилл?
— Соотечественник Хеннинга Ван Занята.
Я быстро подошел к нему.
— Вы знаете, где моя жена?
— Вы — мистер Маккоркл?
— Да. Кто вы?
— Ивлин Андерхилл. Был членом парламента, пока премьер-министр Ван Зандт не распустил его. Полагаю, вы можете назвать меня голосом разума. Нас совсем мало. Меньшинство меньшинства.
— Не могли бы выразиться яснее? — подал голос Падильо.
— Вы — мистер Падильо, не так ли? Я видел вас в Ломе, издалека.
— Я — Падильо, вы — Андерхилл, он — Маккоркл. Мы знаем, почему мы здесь. А почему вы — нет.
Он чуть улыбнулся.
— Обычно я изъясняюсь достаточно связно, но путешествие донельзя вымотало меня, — роста он был невысокого, телосложения хрупкого. Длинные, зачесанные назад седые волосы. Твидовый, поношенный костюм. Он выудил из кармана трубку и кисет с табаком. — Вы не будете возражать, если я закурю? — Светло-синие глаза за очками в золотой оправе повернулись сначала ко мне, потом — к Падильо.
— Нет, конечно, — я понял, что поторопить его не удастся. И говорить он будет так, как привык, никуда не спеша.
Чтобы раскурить трубку, ему хватило трех спичек.
— Пожалуй, поначалу я изложу суть проблемы, а потом перейду к деталям. Несколько моих соотечественников финансировали мою поездку в Штаты. Мы полагаем себя партией здравого смысла, — он выдохнул струю ароматного дыма. — А поручено мне следующее: удержать мистера Падильо от убийства премьер-министра.
Я повернулся к Падильо, не скрывая раздражения.
— Ты говорил, что это заговор трех, Ван Зандт и два его дружка. С нами число посвященных расширилось до шести. А теперь, похоже, о намеченном убийстве знает весь избирательный округ Андерхилла. О Господи, это не заговор, а конгресс.
— Чего ты разбушевался? — осадил меня Падильо.
— Я нервничаю.
— Это заметно.
Он подтянул стул, сел напротив Андерхилла, закурил.
— Вы видели меня в Ломе?
Тот кивнул.
— В отеле, после того, как те двое поговорили с вами.
— Вы их знаете?
— Мы вместе выросли.
— И вы думаете, что они предлагали мне убить вашего премьер-министра?
— Это я знаю наверняка, — вновь его окутали клубы дыма. — Видите ли, мистер Падильо, белых в нашей стране немного, сто тысяч, не более. А государственные чиновники — еще более тесный мирок. Мы не сильны в шпионаже, знаете ли. Нет опыта. Но информация, касающаяся вас, поступила от очень надежного источника.
— Что же это за источник?
Вновь Андерхилл улыбнулся.
— Вы помните того мужчину из беседовавших с вами в Ломе, что назвался Краусом? Повыше ростом, который сначала прикидывался немцем, а потом признал, что он — министр транспорта?
— Помню, — кивнул Падильо.
— Бедняга не умеет хранить секреты. Вернувшись, он рассказал обо всем жене, разумеется, заставив ее поклясться, что она никому ничего не скажет.
— Но она сказала.
— Естественно.
— Кому?
— Своей сестре... моей жене.
Падильо встал, прошелся по комнате.
— Можем мы заказать выпивку в номер?
— Сними трубку и попроси бюро обслуживания принести сюда бутылку и лед.
Падильо последовал моему совету, а положив трубку, вновь повернулся к Андерхиллу.
— Вы сказали, что видели меня в Ломе... издалека. Как вы там оказались?
— Я приглядывал за парочкой, что заявилась к вам. Еще раз хочу подчеркнуть, что белых в нашей стране совсем немного. И среди них есть группа людей, которые не хотят, чтобы упрямство, ненависть и жестокость других белых привели к социальному и экономическому хаосу. Мы собрали некую сумму денег, кто внес свои сбережения, кто заложил дом, и намерены использовать эти средства, чтобы воспрепятствовать этому старому дураку Ван Зандту умереть смертью мученика. Если вы убьете его, в стране устроят кровавую баню. Я — профессор романских языков в нашем университете и не силен в подобных переговорах, но готов предложить вам семнадцать тысяч фунтов за отказ от убийства Ван Зандта. Возможно, противоположная сторона предложила вам больше, но это все деньги, которые нам удалось собрать. Если вы отвергнете наше предложение и согласитесь убить премьер-министра, мне придется изыскать возможность убить вас.
— А почему вы не обратились в полицию? — спросил я. — Или в ФБР? Неужели к их помощи уже никто не прибегает?
— Сказать по чести, я не обратился к ним лишь потому, что мы не хотим вмешивать их, да и любое другое государственное учреждение в это дело. Если ваше правительство узнает о подробностях этого заговора, они первым делом обратятся за разъяснениями к Ван Зандту. Тот, естественно, будет все отрицать, и на этом будет поставлена точка.
Но, господа, дело в том, что мы за покушение. Но закончиться оно должно неудачно. Более того, нам необходимо получить доказательства того, что покушение это подготовлено и осуществлено на деньги Ван Зандта и его приспешников. Вот за это мы и готовы предложить семнадцать тысяч долларов вам, мистер Падильо, и, разумеется, вам, мистер Маккоркл.
— Ваши друзья в Ломе действовали точно так же. Они пообещали убить меня, если я не убью премьер-министра. И обещание их последовало за моим отказом убить Ван Зандта за деньги, причем названная ими цифра значительно превышала вашу.
Андерхилл покивал.
— Да, человеческая жизнь для них не стоит и пенни. Должен признать, пока я и представить себе не могу, как это сделать. В смысле, убить вас. А какова их последняя цена?
— Они пообещали убить мою жену, если Падильо не убьет Ван Зандта, — вмешался я. — Они ее похитили.
— О Господи. Вы оказались в щекотливом положении, не так ли?
В дверь постучали, и Эл, официант бюро обслуживания, внес в номер бутылку шотландского, лед и бокалы. Справился, не нужно ли нам чего еще, и мы заверили его, что теперь у нас есть все необходимое. Падильо подписал чек, и Эл ретировался, рассыпаясь в благодарностях. Я разлил виски и спросил Андерхилла, добавить ли ему льда. Он отрицательно покачал головой.
— Мистер Андерхилл, — прервал затянувшуюся паузу Падильо, — у меня нет ни малейшего желания убивать вашего премьер-министра.
— Рад это слышать. Хотя должен отметить, что в подобных делах ваша репутация чрезвычайно высока.
— С чего вы это взяли?
— Один тип из Берлина предложил продать нам информацию, которую уже торганул людям Ван Зандта. Взял с нас двести фунтов. Ван Зандт, похоже, заплатил куда больше. Информация касалась вас, мистер Падильо. Досье у него подобралось обширнейшее. Упоминались в нем и вы, мистер Маккоркл. Если я не ошибаюсь, вам принадлежал ресторан в Бонне.
Далее разговор перескакивал с темы на тему. То ли Андерхилл умело вел его, то ли у него разбегались мысли. И я предпринял попытку вернуться к интересующему меня вопросу.
— Мистер Андерхилл, не знаете ли вы, кто похитил мою жену и где ее сейчас держат?
— Кто, я знаю почти наверняка. И скорее всего могу сказать, где ее держат. Но, судя по всему, за эти сведения я могу получить высокую цену, не так ли?
— Полагаю, вам не следует торговаться с мистером Маккорклом, когда дело касается его жены, — заметил Падильо.
— Наверное, не стоит. Это так жестоко.
— Если вы не скажете мистеру Маккорклу, где его жена, боюсь, он выбьет из вас эти сведения.
— Кто ее похитил? — повторил я.
— Вероятнее всего, Уэнделл Боггз и Льюис Дарраф.
— Кто они?
— Один — министр транспорта, второй — внутренних дел. Те самые, кто встречался с мистером Падильо в Ломе.
— Вы хотите сказать, что два члена вашего кабинета министров похитили мою жену?
— Скорее всего. Они довольно-таки молодые. Вашего возраста. И способны на все. Я знаю, что сейчас они в Соединенных Штатах.
— Вам известно, где они остановились?
— У них дом в Вашингтоне. Адрес у меня есть, но я оставил его в отеле. К сожалению, назвать по памяти не могу. Цифры и названия в голове не держатся.
— Как вы узнали об этом доме?
— Мне сказала жена. Мы с Боггзом женаты на родных сестрах, его жена поняла, что задуманное им к добру не приведет, и решила посоветоваться с сестрой. Уэнделл, похоже, делится с женой всем. А адрес я записал, потому что знал наверняка, что забуду его, а он может и пригодиться.
— Где вы остановились?
— В «Ласалле». Через дорогу.
— Так давайте перейдем на другую сторону улицы, поднимемся в ваш номер и взглянем на адрес, — голос мой звучал сурово и решительно.
