Так состоялась встреча Оксаны с мастером.
Через час Анна Шеккер явилась в столовую и сообщила Бугелю, что она уже имеет на примете нужного человека. Если удастся договориться, то через два–три дня можно будет совершить первую сделку. Продукты должны быть упакованы в мешок или чемодан.
Казалось, все обстояло как нельзя лучше. Но неожиданная опасность уже подстерегала Оксану, и этот день, принесший ей столько тревоги, девушка запомнила надолго.
Она собирала со стола пустые тарелки. Сидевшие за этим столиком летчики уже поужинали и только что ушли, но в зале еще было много людей. Вдруг за спиной Оксаны кто–то радостно воскликнул:
— Эльза, это ты? Вот так встреча!
Оксана оглянулась и обомлела: перед ней стоял лейтенант Отто Герберт — удивленный, но сияющий, как именинник.
— Что с тобой, Эльза? Ты болела? Куда ты исчезла тогда? Мы…
Он узнал ее. Если она начнет играть, изобразит на своем лице недоумение, скажет, что она не знает Эльзы и в первый раз видит незнакомого лейтенанта, это приведет к худшему. Единственное ее спасение — не дать ему много говорить о том, что случилось в поезде, перехватить инициативу и засыпать его вопросами.
— Здравствуйте, господин лейтенант, — сказала Оксана. — Я вас узнала, но не сразу. Очень рада вас видеть. А где майор? Кажется, майор…
— Майор Брюнке? — быстро спросил Герберт, и глаза его стали печальными. — О, мгйор Брюнке погиб… Да. Вскоре как мы прибыли на фронт.
— Неужели? — ужаснулась Оксана, втайне очень обрадовавшаяся этому известию. — Боже мой, сколько гибнет людей! Каких людей! А вы, господин лейтенант? Вы — у нас?
— Я был ранен в плечо осколком, — оживился лейтенант Герберт. — Раненые легкое, мне везет. После госпиталя дали отпуск. А сейчас я попал в этот полк, и сегодня ночью мой первый вылет. Ну, как же ты живешь, Эльза? Куда ты исчезла?
— Я не Эльза, господин лейтенант, — с мягкой улыбкой произнесла Оксана. — Мое настоящее имя — Анна.
— Анна? — Герберт высоко поднял свои светлые брови. — Как — Анна?
— Садитесь, господин лейтенант. Вы будете ужинать? Садитесь за этот столик, я сейчас обслужу вас и все вам расскажу. Я так рада встрече с вами…
Ловко подхватив поднос, она убежала. Нужно было выиграть время, обдумать то, что она должна сказать Герберту. Ее второго спутника — майора Брюнке — уже нет…
Лейтенант Герберт не так уж догадлив, и все же одно его слово может погубить ее. Нужно придумать какую–то простую и убедительную версию о цели ее поездки и причине исчезновения из вагона. И сразу же сообщить Тихому об опасности.
Блестяще начатая карьера Анны Шеккер может окончиться бесславно. Теперь все на волоске.
Она вернулась к столику и начала расставлять принесенные тарелки.
— Пожалуйста, господин лейтенант. Кушайте. Вы, я вижу, смотрите на меня с удивлением. Да, это немного смешно… В жизни бывают такие нелепые происшествия. Ведь я тогда не сказала вам своего настоящего имени. Эльза Нейман — моя подруга. Меня зовут Анна Шеккер. Вот видите, как я надула вас. И бог меня наказал за эту невинную шутку — я осталась без платка.
Лейтенант Герберт смотрел на весело щебетавшую девушку с недоверчивой, глупой улыбкой. Он ничего не мог понять и уже с нетерпением спросил в третий раз:
— Да, но почему вы исчезли?
— Это длинная история, — засмеялась Оксана. — Я вам расскажу все подробно. Вы сможете задержаться после ужина?
— Нет, я спешу. Мне необходимо явиться к самолету. Нужно осмотреть машину.
— Жаль. Ну, хорошо, мы поговорим завтра. У вас будет свободное время после завтрака?
— Конечно.
— О, у меня есть что рассказать… — встряхнула головой Оксана. — За это время я пережила столько… Вы себе даже не представляете. Можно написать целый роман. Одну минуточку.
Оксана подала ужин двум запоздавшим летчикам и вернулась к столику Герберта. Он уже съел компот и собирался уходить.
— Вот так бывает, господин лейтенант, — смеясь, сказала девушка. — Я вас, майора и обер–лейтенанта… Помните обер–лейтенанта, который ехал с нами? Вот, я вас всех вспоминала очень часто, но даже не надеялась, что нам суждено будет встретиться… Вы уже уходите? Счастливого полета, господин лейтенант!
Она пожала ему руку крепко, как надежному другу.
В эту ночь Оксана не могла уснуть.
Впрочем, эта ночь оказалась беспокойной не только для нее, но и для многих людей, прямо или косвенно связанных с новой официанткой офицерской столовой Полянского аэродрома.
В эту ночь долго не мог уснуть штабной писарь Иоганн Беккер. Он лежал на своей кровати с открытыми глазами и, глядя в темноту, думал о странных вопросах новенькой официантки. Несомненно, она знала его брата Курта Мюллера. Она видела Курта два месяца назад… Два месяца! Именно два месяца назад Фауль должен был получить письмо от Курта, но письма нет и по сей день. С Куртом что–то случилось, возможно, он арестован. Кто эта девушка? Что она знает? С ней нужно быть осторожным.
…Не спал и капитан Бугель. Он сидел в кладовой и, тщательно укладывая в чемодан пакеты, кульки с продуктами, предназначенными для первой коммерческой сделки, записывал названия и вес товара в свою маленькую записную книжку.
…Не спал в каком–то подвале радист, склонившийся при свете свечи над ящиком рации и выстукивавший первое кодированное донесение таинственной Ромашки.
…И уже по долгу службы не спал лейтенант Гофман. После беседы с Анной Шеккер он разослал по трем адресам подробные запросы и теперь у себя в кабинете знакомился с полученными ответами. В ответах полностью подтверждалось все то, о чем рассказывала бывшая переводчица карательного отряда. Гофман аккуратно сколол полученные документы и нарисовал в верхнем левом углу учетной карточки Анны Шеккер небольшой зеленый кружочек. Пометки на карточках были различных цветов, и каждый цвет сразу же информировал гестаповца о сущности человека, фамилия которого стояла в карточке. Зеленый кружок означал: «Всесторонне проверена, вполне надежна».
Утром за первым завтраком Оксана узнала от летчиков новость: ночью полк потерял одну машину, ее сбили при заходе на цель советские зенитчики. Это был самолет «новенького».
Оксана была потрясена. Она даже не могла радоваться. Она не ожидала такого счастливого исхода и не была готова к нему. Она знала, как многое зависит от счастливого стечения обстоятельств, но никогда не полагалась полностью на волю случая. Ее больше радовало, когда события развивались по хорошо продуманному и подготовленному плану.
Однако с фактом нужно было считаться: лейтенант Герберт, единственный человек в Полянске, знавший Эльзу Нейман, был мертв и уже ничем не мог угрожать спокойствию Анны Шеккер.
Удивительно красивой, нарядной и благоухающей была весна в этом году в Полянске. Еще лежал в балках темный, смерзшийся в сплошные ледяные глыбы снег, а на пригреве уже пробились сквозь жухлую прошлогоднюю траву, потянулись к солнцу шильца молодых побегов. Теплые ветры ласкали землю, и она вдруг почти на глазах сменила окраску, нежно позеленела.
Как–то особенно пышно зацвели фруктовые сады. Ярко–белые, бледно–розовые цветы облепили глянцевые ветви сплошными гроздьями. Казалось, подруби тоненький ствол — и это душистое облако тотчас же оторвется от земли, подымется и улетит в синее небо.
Над городом часто надвигались тучи — великолепные, величественные, громоздившиеся в несколько ярусов, иссиня–черные по низу, голубовато–белые, перламутровые на самом верху. Сверкала безобидная, словно игрушечная молния — она никого не убила и не испепелила, добродушно урчал гром, шумел густой теплый дождь. Гроза проходила, точно на параде. Напоенная ливнями земля сверкала, нежилась под солнцем, млела в истоме, парила, благоухала.
В душе Оксаны таилась неистребимая, восторженная девичья жажда к красоте природы. К тому же в ее жилах текла кровь многих поколений хлеборобов, всем сердцем преданных земле и встречавших каждую весну как праздник, рождение жизни, труда и надежд.
Но красота этой весны принесла Оксане не радость, а боль.
В эти весенние дни Оксана не могла не думать об Андрее — мысль о любимом преследовала ее ежечасно, ежеминутно. Она жила в том городе, где он родился к вырос. Все здесь напоминало об Андрее: и улицы, и дома, и деревья, и цветы. Особенно цветы…
Горек был душистый воздух синих вечеров, вечеров, созданных для первой, целомудренной, юношеской любви. Ночью Оксана вскакивала с постели и раскрывала окна. В небе сияла луна, струившая на землю нежный, мягкий таивший в себе колдовские силы, серебристый свет. Со стороны аэродрома долетал то усиливавшийся, то отдалявшийся гул самолетов. Но за домиком в саду, словно протестуя против этих враждебных, чуждых природе звуков, техкал, заливался трелью одинокий соловей.
Девушка сидела у окна. Слезы катились из ее раскрытых глаз. В эти минуты война казалась Оксане не только жестокой, но и чудовищно нелепой, неправдоподобной. В эти минуты она не перила в существование Анны Шеккер, не верила тому, что случилось в вагоне и еще раньше — в селе Ракитном. Она была обыкновенной девушкой, она любила, тосковала, она изнемогала от горя и тоски.
