— Тоже он. А что? Ты его в чем-нибудь подозреваешь? Вроде, давно работает, ни в чем не замешан. Или… — Суховский посмотрел на майора.
— Да нет, так… — Леонов встал.
— А я, было, подумал…
— Что ж, пойду. Ну, Зоя, до свидания.
— До свидания, — нерешительно произнесла девчушка, вопросительно глядя на отца. Тот сделал неопределенный жест.
— Оставайтесь, — сказала она, — пирожки свежие кушать будем.
— Спасибо, — поблагодарил Леонов и протянул хозяину Руку.
На следующий день Леонов пришел на службу раньше обычного. Заперся в своем кабинете и отключил телефон.
«Так, — рассуждал он, шагая из угла в угол. Бригада — раз. Кассирша — два. Слышал — три. Мефистофель — четыре. И пятое — Ломакин, с которым изредка, как сказали, встречался. Неужели? Неужели? Нет! Спас от пули… Друг… Нет».
Он походил еще какое-то время. Потом решительно повернул в замке ключ и громко хлопнул дверью.
Носов что-то писал, когда Леонов вошел к нему. Капитан, как обычно, с радостным выражением лица вскочил из-за стола и, протягивая руку, бросился к Леонову.
Алексей отвел руку и, глядя ему прямо в глаза, спросил:
— Ты?!
— Ты это о чем? — глаза Носова забегали. Рука поползла в карман.
— Ты?! — повторил Леонов.
— Носов бросился к двери. Выглянул наружу. Плотно прикрыл ее, резко повернулся к Леонову.
— Тебе чего надо? Ты чего добиваешься? — тихо и зло сказал Носов. Лицо его побелело. Куда только девалось его вечное самодовольство. — Денег надо? Дам. Зависть берет, как живу? Сам соображай. Тебе ли не жить! Я найду людей. Они тебя озолотят. И кого ты жалеешь? Кого? Этих обманщиков? Этих шкуродеров? А как сам живешь? Хуже безработного. Как тебя жена не выгонит! Ты же дурак! Дурак! — губы Носова дрожали. Волосы упали на вспотевший лоб. Он резким движением отбросил их назад.
— И все, что ты думаешь, недоказуемо! Слышишь? Недоказуемо! Тебе дадут отступного. Слышишь? Еще раз повторяю. Много дадут… «Ладу». Хочешь — дачу. Только не глупи. Лови фарт. Будь умницей. Время не то. Посмотри вокруг. Сейчас все рвут, все тянут к себе. И бери, бери.
Носов подошел вплотную к Леонову. Он тяжело дышал. По лицу бежали струйки пота. Леонов стоял неподвижно, только лицо его бледнело все больше и больше. А Носов наступал:
— Сейчас все продается. Должности, бабы, девки, совесть, честь…
— Ни совесть, ни честь продать нельзя.
Леонов резко повернулся и, не оглядываясь, пошел по коридору.
На резкий, какой-то требовательный стук в дверь Мухамедзянов ответил отрывистым «да». На пороге стоял Леонов.
— А, артист, проходи!
Леонов шел медленно знакомой дорогой. Когда Аленка добежала до того места, где совсем недавно произошла памятная встреча, майор невольно оглянулся. Но тотчас укорил себя за слабость, усмехнулся.
— Доченька, иди сюда.
— Сейчас, папа, — откликнулась Аленка, но и не думала возвращаться.
Он подошел к ней, подхватил на руки. Она громко засмеялась.
— Упадешь, Аленушка!
Они не заметили, как сзади к ним подкатила машина.
— Милиционер, привет! Вот так встреча!
Леонов оглянулся. Из машины выглядывало знакомое улыбающееся лицо.
— А, — узнал он своего добровольного помощника.
— Садись, подвезу.
— Охотно. Как, Аленка, поедем?
— Поедем.
Они сели в машину. Водитель с интересом посмотрел на Алексея.
— Скажи, сколько мы не виделись! Считай, с начала лета. А сейчас, — он посмотрел на растущую неподалеку березку, в зеленых ветвях которой золотились первые желтые листочки, — уже осень подступает. — В его словах послышалось какое-то сожаление.
— Да, бежит время…
Аленка осмелела. Вначале сидела тихо, с недоверием посматривая на водителя, потом начала вертеться на руках у отца. Взгляд ее остановился на смешном талисмане, подвешенном на ниточке к зеркалу. Хозяин машины угадал ее желание.
— Хочешь посмотреть? — он отвязал нитку и протянул игрушку Аленке. Это был мохнатый чертенок с маленькими рожками. Девчушка, не успев его разглядеть, уронила на пол, оба одновременно ринулись за игрушкой. Ударившись головами, громко рассмеялись.
— Ну что, поехали? — спросил хозяин, выпрямляясь и потирая голову.
Аленка захлопала в ладоши.
— Поехали, поехали! — закричала она.
Машина тронулась. По тротуарам торопливо, как обычно, шли люди. А майор смотрел и думал: действительно, как быстро бежит время. Кажется, совсем недавно этот человек возил его по городу, а он, занятый своими делами, даже не успел спросить, как его зовут. Время! Время! Сколько он его потратил, чтобы раскрыть то дело. Бригада, кассы, связь, почтальон, полеты… Да…
— Папа! Папа! — отвлек его голосок дочери. — Смотри, какая красивая собачка! — Аленка показывала пальцем на холеную колли.
— Что, нравится? — спросил отец.
— Очень, очень! — залепетала дочь.
— Да, хорошая собака, — сказал шофер, — держать только накладно. С моей пенсией не разбежишься.
— Тебе домой?
— Домой, — ответил Леонов.
— По старому адресу?
— По старому.
— Н-да. А ты знаешь, вчера прочитал в местной газете интересную статью. Про прошедший суд там рассказывается. Время, конечно, необыкновенное. Честно скажу, — он тормознул, объезжая ямку, — не все мне нравится, но вот, что стали говорить правду, не пряча такие острые вопросы, это здорово.
— Газету не читал, — краснея признался Леонов. — Болел я. О чем речь?
— Что, не слышал? Ну, так я тебе расскажу, — в голосе водителя слышалось торжество. — Суд состоялся. Этих, ну, помнишь, я тебя возил, поймали и судили. Да ты знаешь!..
— Нет, — Леонов отвернулся.
— Здорово тогда кто-то сработал. И ты не поверишь, кто там был. Один из твоих. Но главное… — водитель остановил машину и посмотрел на Алексея, тот пожал плечами. Сын председателя! Бедный! Плохо жил!
Что было в этих словах: радость, торжество, недоумение, сочувствие или сострадание? Леонов не мог понять.
— И все же я рад, рад, что не скрыли, не спрятали. Есть еще честные люди. Или только появляются?
— Не знаю, — усмехнулся Леонов.
_______________
ТОРУБАРОВ ЮРИЙ ДМИТРИЕВИЧ родился и вырос в суровом сибирском крае. Детство и юность прошли в небольшом городке. После окончания средней школы поступил в Кемеровский горный институт. Став горным инженером, был направлен в юный город Кузбасса — Междуреченск. Там на шахте прошло его становление как горняка.
Но недолго ему пришлось поработать. Молодой, растущий город требовал специалистов. Вскоре его рекомендуют на партийную работу. С болью в сердце расстается он со своими друзьями и милым, ставшим дорогим городом.
Но еще большую горечь разлуки с родным краем пришлось испытать ему, когда был рекомендован на должность первого секретаря Березовского ГК КПСС. Но запах угля сделал и этот город своим. Врос он своими стройками в кровь секретаря. Тяжело переживал, когда дела его и опыт потребовались в Киселевске, одном из труднейших, по заверению академика Аганбегяна, городе горняков.
Но судьба неумолима. И вот Торубаров в органах МВД. Труден участок работы, но интересен своим динамизмом, наполнен опасностями будней. Здесь у него открывается еще одно дарование — писательское, хотя эта тяга в нем сидела и раньше.
И здесь, на новой работе, она выплеснулась. Написан роман. Заканчивается работа над другим.
