— Всего лишь в Париж.
— В Париж? — эхом отозвался Фицхью и повернулся к Грейнджеру. — И твой бюджет, Том, позволяет отправлять ребят в Париж?
— По делу Йейтс, — сообщил ему Грейнджер.
— Йейтс? — снова повторил Фицхью. Возможно, он просто был немного глуховат.
— Они давно знают друг друга. Другого надежного варианта у нас нет.
— Ясно.
Гость из Лэнгли еще раз похлопал Мило, теперь уже по спине и, напевая «о-ля-ля», направился к выходу.
— Заходи, — Грейнджер открыл дверь.
Опустившись в кресло, старик положил ногу на край дубового стола. Делал он это частенько, как бы напоминая посетителям, кто тут хозяин.
— Чего хотел? — поинтересовался Мило, усаживаясь на стул.
— Как я и говорил, меня шпыняют из-за бюджета, и тут появляешься ты и сообщаешь, что отправляешься в Париж.
— Извини.
Грейнджер махнул рукой.
— Ладно. Прежде чем перейдем к делу, еще одно. Твоя новая подруга, Симмонс, провела вскрытие Тигра. Видно, сильно не терпелось. Хочет доказать, что это ты его убил. А теперь скажи, у нее есть основания так считать?
— Не знаю. Думаю, обвинить меня в нежелании сотрудничать она не может. А как ты узнал о вскрытии?
— От Сэла. Нашего друга в Нацбезе.
Друзья в Министерстве безопасности были не только у Грейнджера. Мило помнил, какой переполох вызвало последовавшее за 11 сентября заявление президента о намерении учредить новое разведывательное агентство. ЦРУ, ФБР и АНБ изо всех сил старались укомплектовать его своими людьми. «Сэл» был человеком Грейнджера, который время от времени общался с ним через почтовый сервер Нексел. Мило и сам несколько раз пользовался ее услугами.
— Как ты и предполагал, — продолжал Грейнджер, — отравление цианидом. Капсула в зубе. По словам делавшего вскрытие врача, ему в любом случае оставалось не больше недели. Однако на лице обнаружены твои отпечатки. Объяснишь?
— Да. В самом начале разговора я схватил его…
— Почему?
— Я же говорил. Он упомянул Тину и Стеф.
— И ты потерял самообладание.
— Устал, недоспал.
— О'кей. — Грейнджер подался вперед и, постучав по столу, указал на серую, никак не обозначенную папку. — Здесь материалы на Энджелу. Ознакомься.
Мило пришлось подняться, чтобы взять со стола тонкий файл, соответствовавший самым последним требованиям режима секретности. Согласно новейшим инструкциям, файлы, содержавшие сведения особой важности, следовало оставлять непомеченными, дабы не привлекать к ним интереса. Мило положил папку на колени, но открывать не стал.
— Как насчет швейцарской клиники?
Грейнджер поджал губы.
— Подтвердилось. Зарегистрирован под именем Хамада аль-Абари.
— Так ты все же поставишь на это дело Трипплхорна?
— В настоящий момент у нас в Европе всего одиннадцать Туристов. Эллиот погиб на прошлой неделе возле Берна. Остальные, включая Трипплхорна, заняты.
— Эллиот погиб? Как?
— Несчастный случай. Авария на автобане. Мы с ним целую неделю не могли связаться, пока тело не опознали.
Мило не знал ни настоящего имени, ни возраста, ни даже того, как выглядит тот или иной Турист, — такой уровень доступа имели только Грейнджер и еще пара человек, включая Фицхью. Тем не менее новость о смерти Эллиота не давала покоя. Каким он был? Остались ли у него дети?
— Несчастный случай? Ты уверен?
— А если не уверен? Денег на тщательное расследование все равно нет. Вот до чего нас довели. — Заметив на лице Мило сомнение, старик смягчился. — Нет-нет, не беспокойся. Несчастный случай. Столкновение лоб в лоб. Второй водитель тоже погиб.
Мило открыл папку. Две-три страницы текста, скупое перечисление фактов и смазанная фотография — толстяк китаец в форме полковника Народно-освободительной армии Китая.
— Раскрыли британцы, — пояснил Грейнджер. — Хотя нет, «раскрыли» — слишком сильное слово. Им просто повезло. Рутинная слежка и вот…
Вообще-то, насколько знал Мило, МИ-6 не располагала достаточными людскими ресурсами, чтобы следить за каждым прибывающим в страну дипломатом, даже за этим полковником И Леном, но от комментариев он пока воздержался.
— В самой поездке ничего странного — полковник ездил во Францию каждый уик-энд.
— И всегда на пароме? Туннелем не пользовался?
— У него боязнь замкнутых пространств — это есть в досье. Итак, каждый уик-энд И Лен переправляется на пароме во Францию и едет в Бретань, где у него маленький коттедж.
— Куплен на его имя?
Грейнджер потянулся за компьютерной мышкой, но поскольку сидел слишком далеко от стола, ногу пришлось снять.
— Разумеется, нет. Куплен на имя… — Он щелкнул пару раз и, прищурившись, посмотрел на экран. — Да, вот. Рене Бернье. Двадцать шесть лет, парижанка.
— Любовница.
— Здесь сказано, перспективная писательница. — Еще щелчок. — Наверное, коттедж ей нужен для работы.
— И встреч с полковником.
— По счетам платят все.
— И что же получается? Полковник И Лен прибывает на пароме во Францию. Едет в шале. Проводит уик-энд со своей девушкой. Потом опять садится на паром. И что? Умирает?
— Не умирает. Сердечный приступ.
— А МИ-шесть тут как тут и приходит на помощь.
— Конечно.
— И заодно проверяет его портфель.
— А что тебе в этом не нравится, Мило?
— Извини, Том. Продолжай.
— Ну вот. Полковник — немного параноик. Не верит ни одной живой душе, даже в собственном посольстве. И, надо сказать, имеет на то веские причины. Ему шестьдесят четыре года, не женат, карьера на закате. Прекрасно понимает, что очень скоро предложат собрать вещички и вернуться в Пекин, а возвращаться не хочется. Ему нравится Лондон. И Франция тоже нравится.
— А почему бы и нет?
— Действительно. Поскольку полковник никому не верит, свой лэптоп он постоянно держит при себе. И конечно, не только нарушает режим секретности, но и сильно рискует. Так что наши друзья из МИ-шесть случаем воспользовались и там же, на пароме, скопировали жесткий диск.
— Какие находчивые.
— Молодцы.
Грейнджер снова пощелкал мышкой, и спрятанный на книжной полке среди нетронутых старинных фолиантов принтер заурчал, загудел и выдал отпечатанную страницу.
— А полковник И Лен? Что с ним?
— По иронии судьбы вскоре после инцидента на пароме полковника отозвали в Пекин.
Поскольку Грейнджер остался на месте и даже не сделал попытки подняться, за распечаткой пришлось идти Мило. Это была служебная записка из американского посольства в Париже, имевшая гриф «совершенно секретно» и адресованная Фрэнку Барнсу, начальнику дипломатической службы безопасности во Франции. В записке определялись новые линии поведения в отношении китайского посла в Париже, передвижения которого отслеживала отныне группа из трех человек.
— И МИ-шесть просто взяли и поделились с нами этим за спасибо?
— Они же наши особенные друзья, — улыбнулся старик. — Вообще-то информацию мне передал один знакомый.
— И твой знакомый думает, что информацию Лену продала Энджела? В МИ-шесть тоже так считают?
— Успокойся, Мило. Они всего лишь передали нам докладную записку. Остальное мы вычислили сами.
Как и Тина, Мило не мог поверить, что Энджела Йейтс, девушка с афиши «Мы против Них», продавала кому-то государственные секреты.
— Вы все проверили? Паром? Сердечный приступ?
— Как я уже говорил тебе вчера, — Грейнджер картинно вздохнул, словно его терпение подвергалось нечеловеческим испытаниям, — о сердечном приступе И Лена сообщали лондонские газеты.
Мило положил листок на стол.
— Что есть против Энджелы?
— Документ прошел через трое рук. Посла, Фрэнка Барнса и начальника службы безопасности посольства. То есть Энджелы Йейтс. Барнса мы проверили, надеюсь, ты не потребуешь того же для посла.
Все это Мило уже слышал накануне в машине старика, но сейчас, после знакомства с докладной запиской, ему стало по-настоящему не по себе.
— Когда ты в последний раз видел Йейтс?
— Примерно год назад. Но мы поддерживаем связь.
— То есть вы по-прежнему в хороших отношениях?
Мило пожал плечами, кивнул.
— Отлично. — Грейнджер посмотрел на мышку — она была у него продолговатая, с горбинкой и голубым колесиком прокрутки. — У тебя с ней…
— Нет.
— Мм, — протянул старик разочарованно. — Ну да ладно, не важно. Я хочу, чтобы ты передал ей вот это.
Он выдвинул ящик, достал черную, размером с большой палец флэшку и подтолкнул ее к Мило по столу.
— Что здесь?
— Доклад по китайским нефтяным интересам в Казахстане. То, что должно их заинтересовать.
— Не знаю, Том. Барнса ты, может, и проверил, но в том, что виновата Энджела, меня не убедил.
