Внимание Язина привлекла крышка подполья. Подняв её, он увидел глубокую яму, которую Жуков немедленно сфотографировал. В яме стояли полупустые ящики с овощами. Время от времени Язин посматривал на часы. Он обследовал кровать и тяжёлые кресла, осмотрел потолок, изучая его широкие закопчённые доски. Ничего не нашёл он и на книжной полке, где стоял справочник речника, История ВКП(б), томик Джека Лондона, поваренная книга, альбом с открытками, чистые тетради и чернильница с ученической ручкой. Всё говорило, что бакенщик живёт скромно и небогато. Самый придирчивый осмотр не дал ничего, что намекало бы на вторую жизнь Волкова. Когда Жуков кончил фотографипование, Язин сказал:
— Впереди ещё час. Пустим УЗ.
И в его руках появился ультразвуковой аппарат, размером с телефонную трубку, похожий на сильно вытянутый колокол. В плоском ранце на спине Жукова хранились самые неожиданные вещи. Сейчас он извлёк оттуда походное динамо, поставил его на пол и при помощи хитроумного приспособления пустил в ход, двигая ногами складной рычаг. Пошёл ток, и ультразвуковой щуп ожил. Его стрелка, чувствительная, как усики бабочки, задрожала, зашевелилась, и чудесный прибор, отыскивающий пустые места в дереве, металле, глине, был готов нести верную службу. Под рокот динамо Язин прикладывал раструб УЗа к ножкам и спинке кровати, кресел, к половицам. Но стрелка прибора только дрожала, не давая скачков. Язин тщетно пытался найти хотя бы один тайник, хотя бы одну каверну в мебели Волкова.
Не было потайных мест и в печи, в самодельной, грубо сколоченной тумбочке, в полке для книг. Оставалось тридцать минут. Язин с неослабевающим упорством тщательно проверял стол бакенщика — массивный и громоздкий. Но и здесь всё было в порядке. Лишь когда УЗ приблизился к одной из ножек, короткая стрелка прибора вдруг рванулась влево, и на чёрном циферблате загорелся предупреждающий красный свет. Быстро набросав в блокноте рисунок стола, Язин тёмными штрихами отметил первый тайник. Видя, что Жуков выбился из сил, вращая динамо, полковник сказал:
— Перерыв на минуту. Проверю собаку.
Большая овчарка, с брюхом в тёмных подпалинах, уже дышала чаще, дико вращая мутными глазами. Хвост её изредка судорожно вздрагивал и бил по траве. На вывалившемся языке виднелись красные пятна. Собака приходила в себя, надо было спешить.
Вернувшись в избу, Язин продолжал осмотр стола. В нём оказалось ещё два тайника. Четвёртый тайник он обнаружил около подполья, пятый — в углу под ящиком с инструментами. Нанеся всё это на бумагу, Язин и Жуков вышли во двор. Закрыв дверь на замок, они поставили на прежнее место восковую ловушку. Пёс уже стоял на расползавшихся в стороны лапах и тупо смотрел на чужих людей. Взяв собаку за голову, Язин натёр её чёрный и горячий нос куском смолистого вещества, лишив её тем самым обоняния на несколько часов.
Вскоре Язин, Жуков, а за ними и вся группа, шагали к берегу Алмана, стараясь как можно скорее скрыться из района Верхнего Камыша.
Но когда катер уносил людей БОРа от берега, на вершине скалы близ залива поднялся человек со шрамом на лице. Он прятался среди выветренных и обитых непогодой камней и видел всё.
Это был часовой от Волкова-Лайта.
На его шее висел бинокль, тот самый, который занимал место на стене у изголовья бакенщика. Часовой засел в скалах по приказу Волкова за час до его отъезда в Ясногорск. Когда двое неизвестных перелезли через забор и, открыв дверь, вошли в дом, человек со шрамом растерялся. Волков вернётся только к шести часам! Надо ждать, ждать. А пока часовой, стиснув зубы, запоминал внешность людей, особенно того высокого, который первым перелез через забор и, видимо, был главным в группе.
Когда все пятеро двинулись на катере вниз по реке, часовой вылез из засады и сел на траву, раздумывая, как бы заранее предупредить хозяина.
В это время к дому бакенщика, прячась за малейшую неровность местности, полз человек в зелёной одежде. Он притаился у большого камня, между избой Волкова и скалой, на которой находился караульный.
Это был Язин.
Уже закончив операцию, он заметил мелькнувший на скале зайчик от стёкол бинокля. «Не помощник ли Волкова там?» — подумал Язин. Спустившись к катеру, скрытому за тальником, он приказал набить травой свой пиджак и надел на чучело свою шляпу. Обманув караульного, полковник, скрываясь за камнями, сумел подползти близко к нему.
Язин понимал, что часовой может быть вооружён. Контрразведчик успел проанализировать положение. Если неизвестный на скале, действительно, караульный от Волкова, и если он будет задержан, — бакенщик получит предупреждение по отсутствию своего человека. Если же его оставить, то бакенщик тем более будет предупреждён. И в том и в другом случае операция окажется рассекреченной, и резидент врага исчезнет бесследно.
Язин терпеливо ждал. Но всё было тихо. Слышался шелест травы да режущие ухо голоса речных чаек. Над головой зигзагами летали стрекозы.
Но вот послышались шаги. Кто-то в тяжёлой обуви шёл, припадая на одну ногу. «Походка тренированная, — заметил Язин, — по долготе переступа — рост велик». Полковник чуть приподнялся на колено, словно готовясь к старту на 100 метров, и достал небольшой пистолет. Когда шаги были совсем рядом, Язин выскочил из засады, негромко приказав:
— Ваши документы! — и одновременно выстрелил сигнальной ракетой. Заряд вылетел в воздух, оставляя за собой широкую дугу из чёрного густого дыма. Это был приказ группе — спешить на помощь.
Перед Язиным в мгновенном испуге и замешательстве застыл высокий мужчина с грубым загорелым лицом, перерезанным лилово-красным шрамом. Рукава его серой рубахи были закатаны выше локтей, на груди висел бинокль.
— Вы задержаны, — спокойно добавил Язин и опустил пистолет.
В тот же миг человек со шрамом упал на спину и молниеносным ударом ноги выбил пистолет из рук полковника. Оружие упало на траву, и в следующую долю секунды человек уже лежал на нём. Невообразимо быстро вскочив на ноги, неизвестный с пистолетом в руке угрожающе шагнул к Язину. Изуродованное лицо его перекосила злобная усмешка. Контрразведчик видел глубокие орбиты светлых глаз, рыжеватую щетину на лице.
— Вы задержаны, — передразнил незнакомец Язина.
Полковник невозмутимо достал из кармана второй пистолет.
— Ещё одна такая шутка, — твёрдо сказал Язин, — и я стреляю.
Нажав гашетку и лишь щёлкнув сигнальным пистолетом, человек со шрамом растерянно сник.
Задержав помощника Волкова, Язин лихорадочно искал выход, как ему поступить, чтобы не провалить операцию на заимке. Один план сменялся другим. Но лишь к возвращению группы Язин нашёл способ нейтрализовать человека со шрамом и в то же время не спугнуть бакенщика.
Вернувшись в шестом часу вечера на Ростовскую, Язин принял ледяной душ и перевязал правую руку, которая распухла и ныла от удара сапогом в вену.
Истекали седьмые сутки напряжённой работы БОРа. Люди были измотаны. Шустов лежал в больнице. Но только сегодня должно было решиться, правильна ли гипотеза о пещере. С минуты на минуту Жуков доложит, совпадают ли отпечатки пальцев Волкова, только что снятые на заимке, с отпечатками, добытыми Шустовым. А пока Язин изучал материалы об усадьбе Волкова и с несвойственным ему нетерпением посматривал на часы.
В кабинет вошёл Смолин и звонко доложил:
— Техника из квартиры Козлова убрана. Приказ выполнен с опозданием на сутки. Козлов эти дни квартиры своей не оставлял.
Опоздание нарушило сложные расчёты Язина, но на его лице не появилось и тени недовольства.
— Как проведена операция?
— Без происшествий. Козлова вызвали в банк по делам пенсии. Работал с Петровым. Плёнка проявляется. Можно посмотреть начальные кадры в мутатор.
Язин с уважением пожал руку своего молодого помощника, «человека дела», как он его звал: без Смолина выемка микроаппаратов могла бы и не осуществиться. А это сорвало бы ход расследований БОРа. Оба контрразведчика прошли в фотолабораторию, где стоял мутатор — аппарат, показывающий негативы в виде позитива.
В лаборатории было темно. Наладив объектив, оператор произнёс:
— Внимание! Начинаю.
На небольшом серебряном экране Язин увидел комнату, снятую с потолка. В стене напротив виднелись два окна, слева стояла этажерка с книгами, темнела часть какого-то чёрного предмета. Прошли десятки снимков без единой живой души. Но Язин не впервые просматривал кадры фотонаблюдения. Он знал, что микроаппараты, автоматически делающие дневные снимки через каждые пять минут, нередко дают сотни холостых кадров, и только единичные из них раскрывают суть дела.
И он терпеливо ждал, пока, наконец, на фотографиях не показался человек, сначала в профиль, затем со спины и в анфас. Это был сутулый старик с приятным усатым лицом. Он растирался щёткой, читал газеты, что-то писал. И вдруг в его руках оказалась чёрная коробка фотоаппарата. На следующем снимке Козлов уже стоял у окна, а на чёрном ФЭДе виднелся непомерно длинный объектив-насадка. «Телеобъектив», — понял Язин.
