Стук в дверь отозвался громом в ушах Баямо. Гэбист, только что повесивший трубку телефона после того, как он «обелил» Херминию, обратил к нему вопросительный взгляд, ставший сразу напряженным. Луис Мигель пожал плечами, как бы желая сказать, что это наверняка ошибка, и не двинулся с места.
В дверь снова постучали. Он был словно пригвожден к месту, и сердце у него отбивало, наверное, сто пятьдесят ударов в минуту. Баямо почувствовал, как у него подкосились ноги. На этот раз гэбист решился пойти открыть.
— Сукин сын, — прошептал сквозь зубы Луис Мигель.
Внезапно он кинулся вперед, вынимая одновременно свой пистолет. Взяв его за ствол, Баямо с выдохом дровосека обрушил его рукоятку на затылок своего коллеги, который уже держал руку на дверной ручке.
Раздался ужасный звук хрустнувшей черепной коробки, гэбист издал глухой стон и зашатался. Как сумасшедший, Луис Мигель продолжал наносить удары со всей силой своей ненависти, дробя кости. Под конец он ударил упавшего с такой силой, что рукоятка пистолета проникла глубоко в голову... Весь в поту, он поднялся, пнул ногой труп и бросился открывать дверь.
В коридоре уже никого не было.
Трясущимися руками Баямо машинально вытер покрывалом ствол пистолета. В голове у него был туман.
В несколько секунд его жизнь перевернулась, и у него почти совсем не осталось времени, чтобы что-то предпринять.
* * *
Взмокший Джеральд Свэт выскочил на лестничную клетку двадцать пятого этажа, рискнул выглянуть в коридор и побежал к лифту. Никого. Рубашка от пота прилипла к телу. Он постарался отдышаться.
Что произошло? После того как он постучал, он неясно услышал шум какой-то борьбы по ту сторону двери, но, ошарашенный, сразу отошел. Эта встреча имела исключительно важное значение. Человек, с которым он должен был встретиться, потребовал от компании месяцы трудов. Установить новый контакт было очень сложно.
Двери лифта открылись, и он вошел в кабину. По крайней мере, его не застигли врасплох...
— Вестибюль, — сказал он лифтерше.
* * *
Луис Мигель обсушил руки, и к нему вернулось спокойствие. Он промокнул полотенцем кровь убитого, разбрызганную по коричневому паласу, и навел порядок в номере. Оставался труп...
Что знал точно сотрудник безопасности? Он, конечно, не сообщил своим начальникам номер комнаты, прежде чем туда пойти. И он случайно засек Херминию. Но Баямо не мог оставить труп на месте. Чешский коллега его бы выдал. Это было слишком опасно. Кровь была почти незаметна на темном паласе, стертом до основы. Значит, надо было избавиться от тела. Но как?
Он открыл окно и наклонился. Внизу находился цементный купол с круглыми застекленными отверстиями, которые освещали вестибюль. Работающие кондиционеры позволяли никогда не открывать эти окна. И если бы ему удалось выкинуть труп наружу, его бы не сразу обнаружили.
Луис Мигель решительно вернулся к трупу, подтащил его за ноги и приставил к окну. Мерзавец был ужас какой тяжелый... Сжав зубы, он высунул тело наружу. Последнее усилие — и оно упадет вдоль стены.
— Прощай, педераст, — сказал сквозь зубы Луис Мигель.
Тело гэбиста нырнуло в пустоту. Луис Мигель проследил за его падением. Мертвец, перевернувшись несколько раз, ударился о цементный купол, неожиданно подскочил и провалился сквозь одно из круглых отверстий, освещающих вестибюль.
* * *
— Компаньера! Ты не хотела бы пивка?
Иракец с большими усами, как муха вокруг сладкого, кружил около Херминии, сидящей на одном из кресел под цементным куполом, сквозь круглые отверстия которого проникал свет. Ее остро торчащая грудь и смазливый вид словно магнит притягивали его. Юная кубинка скользнула по нему взглядом, полным восхищения, но заставила себя оставить его вопрос без ответа... Ее подружки, тем не менее, говорили ей, что у арабов было много «зеленых»[20].
Как-нибудь в другой раз. Инцидент в номере 2210 смутил ее. Херминия вспомнила, что астрологический прогноз Радио Марти[21], которое она слушала каждое утро, предрек ей помеху... Несмотря на это, Херминия подмигнула арабу и сняла ногу с колена с тем, чтобы он увидел, что под юбкой на ней ничего не было. Может быть, он даст ей несколько долларов и ничего не будет с ней делать...
И действительно, он приблизился и слегка задел ее бедро.
— Компаньера, я в 887-м номере, — сказал он. — Я... Но тут грохот разбитого стекла прервал его, и темная масса упала в трех метрах от них в граде сыплющихся осколков стекла.
Херминия с воплем вскочила с места.
Голова гэбиста ударилась о мраморный пол и разбилась, разбросав повсюду малопривлекательные остатки. Остолбеневший араб не смог произнести ни звука. Люди сбегались, задирая головы вверх, к дыре в застекленной крыше.
Прибежал полицейский в форме, раздвигая зевак на своем пути. Холл разноголосо гудел.
— Это самоубийство! — высказался кто-то.
С вытаращенными глазами Херминия разглядывала мертвого. Он был обезображен падением до неузнаваемости, но она узнала его по зеленой рубашке. Это не было самоубийством. Она попятилась, смешиваясь с толпой. Боясь пошевелиться, Херминия стояла, ни о чем не думая. Через несколько минут она почувствовала, как ее тянут назад. Она повернула голову и встретилась взглядом с Луисом Мигелем. Не спеша, он проводил ее до «БМВ». Сразу же рванув с места, Баямо повернул в сторону Рампы, спускаясь к Малекону[22]. Он остановился напротив скалистого холма, возвышавшегося над берегом моря и увенчанного блокгаузом, недалеко от отеля «Националь».
* * *
Луис Мигель выключил мотор и затем вытер взмокший затылок. Его руки еще слегка дрожали, и учащенные удары сердца сотрясали грудную клетку.
— Что случилось? — робко спросила Херминия.
— Заткнись! — грубо оборвал ее кубинец, бросая недобрый взгляд в ее сторону.
Его глаза скользнули по удлиненной шее «тити». Баямо охватил внезапный порыв ярости. Все произошло из-за этой шлюшки. Он мог бы одной рукой задушить ее и тем самым убрать лишнего свидетеля.
Возможно, Херминия почувствовала эту ненависть и поэтому, взявшись за ручку дверцы, прошептала:
— Мне страшно! Я пойду домой.
— Оставайся здесь, — пророкотал он, сжимая ей запястья с такой силой, что она закричала.
Не отпуская ее, Баямо принялся размышлять. Смерть сотрудника госбезопасности неизбежно вызовет доскональное расследование, которое приведет прямо к номеру 2210. Потом... Баямо знал, как работали его «друзья». Все будет пропущено через мельчайшее сито. Обязательно обнаружится его присутствие в «Свободной Гаване» и, так или иначе, перед серьезностью улик жилец номера 2210, его чешский коллега, раскроет личность того, кому предоставлял комнату...
Джеральд Свэт, агент ЦРУ, с которым у него была назначена встреча в номере гостиницы, наверняка имел кого-нибудь на хвосте. Был риск, что следователи могли сделать сопоставление. Потому что такой человек, как Баямо, не мог убить своего коллегу только лишь потому, что был застигнут врасплох с девчонкой.
Даже если бы он задушил Херминию на месте, оставалось слишком много свидетелей. На этом этапе у него было лишь две возможности. Или вернуться на службу и встретить опасность лицом к лицу, так как расследование неизбежно приведет к нему, и, попав в ловушку, он уже оттуда не выберется. Или же опередить следователей и призвать на помощь своих новых друзей.
Несколько долгих минут Баямо сидел молча, неподвижно созерцая с отсутствующим видом проезжающие по Малекону машины. Потом, когда старый русский мотоцикл с коляской, на который взгромоздилось шесть человек, проехал мимо них с оглушительным треском, он с ласковой улыбкой повернулся к Херминии.
— Красавица, — сказал он, — ты вернешься к себе домой. Не бойся. Я тебе объясню, что ты должна будешь говорить. Потом нужно, чтобы ты мне помогла...
* * *
Джеральд Свэт готовил дипломатическую ноту, когда секретарь позвал его:
— Мистер Свэт, взгляните!
Он подошел к широкому окну, из которого открывался вид на Малекон, и увидел машину, стоящую напротив бывшего посольства США с поднятым капотом. Ее водитель, казалось, был занят мотором.
К нему уже подходил кубинский полицейский. Кубинцам было категорически запрещено находиться около бывшего посольства... Агент ЦРУ напряженно наблюдал сцену. Полицейский начал объясняться с владельцем машины, который вновь попытался завести ее. И, по-видимому, напрасно.
Новое объяснение. Джеральд Свэт жадно следил за дальнейшим развитием событий. Наконец водитель отошел вместе с полицейским от машины, повесив перед этим красную тряпку на поднятый капот.
В течение нескольких секунд Джеральд Свэт неотрывно смотрел на нее, затем пересек бюро и вошел к шефу центра Дэвиду Крейгу, который вопросительно поднял голову. Он сидел за низким столом, купленным у фирмы Клода Даля — двумя огромными слоновьими бивнями, поддерживавшими стеклянную плиту, — единственным роскошным элементом его строгого рабочего кабинета.
