— Вас слушают.
— Добрый день, мне нужен мистер Бетельман.
— Простите, кто его спрашивает?
— Передайте, пожалуйста, это Андрэ Фридман.
Его соединили быстро, слишком быстро. Видимо, они ждали его звонка.
— Бетельман слушает.
— Добрый день, мистер Бетельман. Вам, наверное, передали мое предложение. Я хотел бы встретиться с вами.
— Да, брат говорил мне о вашей просьбе. Но я очень занят и не знаю, смогу ли встретиться с вами. Тем более лететь в Ирландию.
"Очень неубедительно», — подумал Дронго, а вслух сказал:
— Мне кажется, нам есть о чем поговорить.
— Не знаю. Я еще не решил для себя.
— Во всяком случае буду в Шэнноне в девять часов вечера по местному времени. Я вылетаю завтра. Брат, наверное, сообщил вам номер моего рейса.
Это была проверка. Заинтересуется ли английская контрразведка его предложением или нет?
— У меня он где-то записан, — безразличным голосом ответил Бетельман. — Да, я нашел номер вашего рейса. Но, повторяю, я еще ничего конкретно не решил.
— Как угодно. Вам решать, мистер Бетельман.
Дронго положил трубку. Значит, они уже приняли решение.
Выходя из отеля и спускаясь по эскалатору в вестибюль, он столкнулся с каким-то пожилым человеком.
— Извините, — по привычке произнес он.
Незнакомец негромко отозвался.
— Ничего, мистер Фридман. Только многолетний опыт работы и ставшие уже автоматическими навыки профессионала не позволили ему выдать своего волнения.
Внимательным взглядом он «сфотографировал» незнакомца. Этого типа он определенно где-то видел. Быстро заработала память. Точно. Это был связной, приезжавший за ним в его родной город.
— По-моему, вам нравится ездить за мной, — негромко заметил Дронго.
— Вы меня узнали, — обрадовался незнакомец. — Очень хорошо. Давайте поедем куда-нибудь.
Через пятнадцать минут они прогуливались на Мэдисон-авеню, поднимаясь наверх по Манхэттену.
— Зачем вы приехали? — недовольно спросил Дронго. — Или мне опять нужно к Дмитрию Алексеевичу?
— Не шутите, — ответил незнакомец. — Вы же все понимаете. Ваша операция исключительно важна, и вступать с вами в контакт большому числу агентов просто не позволят.
— Что случилось с теми самоуверенными нахалами, которые хоронили Марию Грот? — поинтересовался Дронго.
— Все изолированы. Они отправлены в разные города в глухую провинцию. Срок — не менее десяти лет. Ребята знали, на что шли. Таковы были условия игры. Они будут там работать без права выезда за рубеж.
— Как звали Марию?
— Вы же наверняка знаете: Ирина Кислицына, если это вам интересно.
— У нее осталась дочь?
— Я не знаю таких подробностей, но, кажется, осталась.
— Труп по-прежнему в лесу?
— Да, под нашим наблюдением. Кстати, когда англичане попытаются его достать, это будет сигналом и нам.
— Опять что-то случилось непредвиденное или вы здесь для подстраховки?
— И первое, и второе, — уклонился незнакомец. — Вам известно, что вчера был убит Любарский?
— Кто? — не сразу понял Дронго.
— Любарский. Ваш связной в Нью-Йорке.
— Кто его убил?
— Я думаю, мафия, — невозмутимо ответил незнакомец.
— Как вас зовут? — вдруг спросил Дронго. — Вернее, как мне вас называть?
— Можете называть меня просто Тадеушем.
— Так вот, мистер Тадеуш. Я не спрашиваю вас, о чем вы думаете. Я спрашиваю: кто его убил?
Тадеуш молчал. И только через десять шагов выдавил:
— Мы…
— Обеспечиваете секретность операции?
— И секретность тоже. Кстати, что за девочка, с которой вы встречаетесь? Эта негритянка с Антильских островов.
— Вы ставите мне микрофоны в постель? Или она тоже агент ЦРУ? Тадеуш благоразумно молчал.
— Это мое дело, — жестко заявил Дронго, — только мое личное. Говорите, зачем приехали?
— Англичане готовят вам встречу.
— Я уже знаю, говорил сегодня с Бетельманом.
— Вас арестует прямо в аэропорту. Дмитрий Алексеевич просил напомнить вам — ваша главная задача еще впереди.
— У меня хорошая память. Зачем вы прилетели?
— Напомнить вам кое-что. Вас будут проверять на детекторе лжи. Англичане разработали практически совершенный аппарат. Вам нужно поверить в то, что вы им расскажете. Поверить абсолютно. Если хотите — у вас должно сформироваться внутреннее убеждение.
— Вы прилетели меня убеждать?
— Вы умный человек и все поймете. Моя задача просто сформировать узловые моменты вашего поведения и ваших ответов соответственно. Перед тем как я начну говорить, скажите честно, у вас есть оружие?
— Разумеется, нет. Чтобы меня арестовали в Америке за незаконное ношение оружия? У меня же нет разрешения.
— Вы знаете, что мы специально подставили Марию Грот?
— Догадался.
— Вы поняли, что ее труп был включен в игру?
— Да, но вы могли бы мне об этом не говорить.
— Вы понимаете, что в девяносто первом в Австрии вас специально подставил КГБ?
— Понимаю.
— Тогда погибла ваша любимая женщина. Вы это понимаете?
Он подавил в себе желание взять за горло этого болтливого связного. Затем вдруг засмеялся.
— Я, кажется, догадался. Вы — главный психолог управления. Именно поэтому вы приехали лично за мной тогда. И поэтому сегодня вы здесь. Вы специально настраиваете меня на поездку в Англию. Но это смешно. Я же вас понимаю. И знаю все ваши приемы.
— Не все, — улыбнулся Тадеуш.
— Все, все. Не надо меня настраивать против КГБ. Я и так вами не совсем доволен. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
— Вы знаете, кто убил Любарского?
— Давайте поговорим о чем-нибудь более интересном, — настаивал Дронго.
— Ваша Лона.
Дронго остановился. Открыл рот, закрыл, снова открыл.
— Она ваш агент?
— Не наш. Лона была завербована чешской разведкой пять лет назад. У нее сестра замужем за словаком, живущим в Братиславе. Через чехов мы вышли на Лону. Когда в Чехословакии произошла «бархатная революция», нам удалось изъять документы с ее агентурным прошлым.
— Вы мне говорите правду?
— А чего бы вы сами хотели?
— Только одного. Никогда больше вас не видеть.
— Не получится. Вы мне нужны еще часа на два, не меньше.
— Насчет Лоны вы сказали правду?
— Конечно, пошутил, — засмеялся Тадеуш. — А вы говорите, что знаете все наши приемы.
— Вы действительно психолог?
— Я аналитик, занимающийся проблемами психологии, — уклонился от ответа Тадеуш. — Давайте перейдем на Парк-авеню.
— Мне все равно.
Двух часов не получилось. Они были вместе почти пять часов, и к вечеру Дронго чувствовал себя совершенно разбитым. Нужно отдать должное Тадеушу — дело свое он знал хорошо. К вечеру Дронго ненавидел весь мир и больше всего самого себя.
У него почти не оставалось времени на отдых. Успев принять душ, он спустился вниз, кивнув у лифта уже знакомому охраннику отеля. Эльдар, поставив свой автомобиль в гараж, ждал его в холле у эскалатора, выходящего на Бродвей.
— Как дела? — весело спросил Эльдар. — У тебя такой усталый вид.
Дронго пришлось улыбнуться. Вечер был безнадежно испорчен. Они посидели в ресторане и даже распили бутылку итальянского вина, но задушевной беседы не получилось. Эльдар рассказывал какие-то смешные истории, происходившие с ним во время работы в Индии. Дронго вежливо слушал, иногда что-то говорил, даже смеялся. Домой они вернулись в одиннадцатом часу вечера.
Эльдар попросил пригнать его автомобиль и, напоследок несколько раз громко просигналив, уехал домой.
А Дронго, поднявшись к себе, сел в кресло, глядя на величественное здание «Шератона», четко просматривавшееся из его номера.
Разговор с Тадеушем не шел у него из головы. За долгие годы работы он свыкся с мыслью, что любой работавший с ним человек может оказаться агентом других спецслужб или даже потенциальным врагом. Но опасаться своих, каждую минуту ожидая подлого удара в спину, было еще непривычно.
Не хотелось верить, что Лона подставлена его начальством из Москвы, однако Тадеуш так неприятно улыбался, рассказывая об этом… Дронго достал кипятильник, с которым никогда не расставался в поездках, каждый раз покупая новый, ибо старые приходилось сдавать вместе с вещами. Вскипятив воду и заварив себе чай, он снова сел в кресло, размышляя о непостоянстве человеческой природы. В этот момент раздался телефонный звонок. Он поднял трубку. Звонила Лона. Она целый вечер ждала его звонка, но, не дождавшись, решила позвонить сама.
— Где ты был?
— Ужинали вместе с Эльдаром. — Он старался ничем не выдать своего настроения.
— А я ждала тебя, — ровным голосом говорила женщина, — ты ведь завтра уезжаешь… Хочу тебя видеть.
— Сейчас половина первого, — почему-то заметил Дронго.
— Очень поздно? — Кажется, она обиделась.
— Нет, просто тебе утром на работу.
— Что-нибудь произошло? — спросила Лона.
— По-моему, нет.
