— Кирилл сказал, что Рогов ещё ни одного своего дела до ума не довёл. Так что ты права. Они не виделись и не общались по обычным телефонам, а то их бы засекли. Связь у них, стало быть, через какой-то левый мобильник, неизвестный конторе Рогова. Для ФСБ не проблема такой раздобыть.
— Согласна. Но я не вижу, чем это нам поможет. Я иссякла. У тебя есть ещё идеи? Кроме секса, разумеется.
— Есть. Давай ещё по чашечке кофе?
— Не против. Сходи, сделай. Инициатива наказуема.
Вернувшись с новой порцией, Павел заявил:
— А вот о самом главном мы как раз и забыли!
— Ты опять о сексе? — поинтересовалась Нина.
— Мне нравится ход твоих мыслей, но я как раз совсем о другом. Мы напрочь забыли о «Русском мире»! А это ведь важно!
— Я была бы рада что-нибудь о нём забыть, но я о нём ничего не знаю.
— Вот! Мы говорили с несколькими людьми, связанными с ним, но почти ничего об этом проекте не узнали. Однако кое-что нам всё-таки известно.
— Что именно? Я совсем ничего не знаю. А ты? Давай, не томи!
— Нам известно, Ниночка, что этот проект невероятно засекречен.
— Молодец! «Я кое-что знаю: я знаю, что ничего не знаю». Сократ, блин! Выпей цикуту!
— Я тебя тоже люблю. Но вернёмся к нашему делу. В «матюках» действительно работают лингвисты, или филологи, неважно, как они правильно называются. Причём спецы именно по русскому языку. Нам это точно известно. Стало быть, что бы они там ни разрабатывали, это ориентировано на территории, где говорят по-русски.
— Паша, твои банальности утомляют.
— Теперь скажи, эта их разработка предназначена для внутреннего пользования?
— Мне откуда знать?
— Я думаю, разработка заключается в том, что человек читает или слышит текст, и у него от этого меняется мировоззрение. По такой технологии и писали письма директорам.
— А почему те не распознали собственную разработку?
— Потому, Ниночка, что кто-то, или Лебедев, или Гринберг, получил результат, но наверх не доложил. А Аристархов и остальные об этом и не знали. Сюрприз, так сказать. Так вот, пока вскипала вода, я составил список внутренних проблем, которые могут быть решены подобными текстами.
— Давай, Паша, теперь ты болтай, а я спокойно попью кофе.
— Проблемы, которые могут беспокоить наше руководство — это или проблемы страны, или проблемы самого руководства. Самая важная задача любой власти — остаться при власти. На это им не жалко любых денег. Но у наших властей такой проблемы, вроде бы, нет.
— Согласна. Если проблема эта и возникнет, решаться она будет не словами, а взрывчаткой, ядом и спецназом. Например, как решили с нами сегодня, — Нина улыбнулась.
— Вторая проблема — сепаратизм. Но русского сепаратизма у нас нет, Сибирь и Дальний Восток — это несерьёзно. А для воздействия на горцев русский язык бесполезен.
— Дальше. Пока возражений нет.
— Демография у нас аховая. Причём, именно у русских. С горцами в этом плане всё в порядке. Аристархов упоминал, что такая проблема существует.
— Так это что, и есть суть проекта «Русский мир»? Побудить нас, русских женщин, больше рожать?
— Если бы они решали эту проблему, я бы снял перед ними шляпу.
— Которой у тебя нет.
— Купил бы для такой цели! Но если сейчас начать воздействие, причём все мы проникнемся идеей сразу же, то эти дети станут взрослыми лет через двадцать. До того от них особой пользы для страны нет, даже наоборот, я бы сказал.
— Очень цинично звучит.
— Зато правда. Так вот, я не представляю наших правителей вкладывающими деньги в то, что окупится только через двадцать лет.
— Немного ошибаешься, Паша. Не окупится, а только начнёт окупаться. Я тоже не представляю.
— У меня список закончился. Дополнить сможешь?
— Конечно. Учудить что-нибудь такое, чтобы народ пить перестал.
— Они что, идиоты? Не понимают, к чему это ведёт? Горбачёв так сделал, ну и где же он сейчас? И где его страна, чёрт возьми?
— Живёт он где-то. В Москве, наверно.
— Для тех, кто побывал на вершине, это уже не жизнь, а прозябание!
— Паша, тебе-то откуда знать? Ты же не был не только на вершине, но даже на склоне у самого подножия.
— Сужу по чужим рассказам. В общем, твоя идея понятна. Эффективная социальная реклама, делающая русских лучше. Не пить, не воровать, не брать взятки, не превышать скорость, не убивать кавказцев, евреев и прочих таджиков…
— Ты перечисляешь таким нудным голосом, что явно считаешь всё это ненужным. Вроде как если мы не будем этого делать, то перестанем быть русскими.
— Нина, оно всё нужно, спорить не о чем. Но! Первое — такую разработку никто не стал бы настолько засекречивать. Второе — безопасность проекта обеспечивала бы ФСБ. Третье — это всё просто нереально. Вот смотри. Аристархов и так бредил Гималаями. Его надо было только слегка подтолкнуть в нужном направлении. С остальными — точно так же. А куда подтолкнуть того же Вовчика, для которого криминал — единственно приемлемый образ жизни? Домушником быть не захотел, пришлось стать рэкетиром. Не фрезеровщиком и не водителем автобуса, заметь! А он ещё и не худший среди них. Так что социальная реклама тут не сработает.
— Ладно. А как насчёт обычной рекламы? Вот почему мы покупаем и пьём именно этот сорт кофе, а не другой? Если они создадут такую методику, на ней миллиарды можно заработать! Причём, заметь, это имеет смысл только при соблюдении тайны. Если конкуренты будут иметь такую же технологию, всё так на так и выйдет. Или ты будешь утверждать, что наши правители чужды коммерции?
— Не буду. Но и для коммерческой рекламы эта разработка на внутреннем рынке не нужна. Если зачем-то нужно дать преимущество одному из конкурентов, остальных можно просто посадить. Или как-нибудь затруднить им бизнес более гуманными методами.
— Уговорил, Паша. Эта штука, разрабатываемая «матюками», ориентирована на внешний мир. Что из этого следует?
— Вот в этом и заключается моя гениальная догадка.
— Ты прямо сейчас лопнешь от скромности у меня на глазах. Точнее, на глазу. Левом. Правый почти ничего не видит.
— Ниночка, лучше скажи мне, что такое русский мир за пределами России? Какие территории в него входят?
— Украина, Белоруссия, Молдавия, частично Казахстан, ну и совсем немного Прибалтика. Кроме них, ещё в какой-то степени Израиль и Брайтон-бич, этот — если верить прессе.
— Умница! Теперь исключаем Брайтон-бич, поскольку он никому здесь не нужен…
— Откуда ты знаешь?
— Что тут знать? Русские в Америке особой роли не играют, какой смысл на них влиять?
— Пусть так. И что?
— Остаётся бывший СССР и Израиль.
— Паша, я не понимаю, к чему ты ведёшь.
— Я веду к тому, что этот проект по факту направлен против Израиля. Помимо прочего.
— Согласна. Дальше!
— А дальше — что в этом проекте делает еврей Гринберг? Спорим, что у него полно родственников или знакомых в Израиле? Был бы он учёным с мировым именем — другое дело. Но он рядовой филолог, наверняка в пединституте есть другие, ничем не хуже, причём без связей за рубежом.
— В самом деле, хороша секретность! И чем ты это объясняешь?
— Тем, что евреи говорят на русском немного не так, как мы, у них свой диалект. Не все, но многие. Для охвата этой публики Гринберг и понадобился. Но готов спорить, к полной информации о проекте у него доступа нет. И не будет никогда, если в конторе Рогова хоть чуток понимают в секретности. А там понимают, судя по тому, что мы наблюдаем!
— Паша, так если у Гринберга нет допуска к секретам нужного уровня, или как это у них называется, то его никто директором не назначит!
— Вот это мне и пришло в голову, пока вскипала вода в кофейнике.
— Но тут слишком много «если». Например, Гринберг пользуется особым доверием спецслужб. И все твои рассуждения летят псу под хвост.
— Может, и так. Но я не верю, что руководить разработкой оружия против Израиля поставят еврея. Пусть он при этом хоть сто раз пользуется доверием.
— Он и сейчас занимается этой разработкой, — указала Нина.
— Сейчас он, скорее всего, точно не знает, против кого будет использовано оружие. Да и контролировать его проще, когда он не директор.
— Паша, ты с уверенным видом рассуждаешь о вещах, которые тебе известны исключительно понаслышке. Но я не буду спорить. Только один к тебе вопрос. Эти рассуждения элементарны. Ладно мы никак не могли понять, что происходит, мы дилетанты в детективной работе. Но почему такое простое дело не раскрыли профессионалы?
— Это тоже элементарно, — улыбнулся Павел, и Нина улыбнулась ему в ответ. — Сначала в следствии участвовала ФСБ, значит, тот полковник вполне мог следствие сорвать. Затем за дело взялся Рогов, а он вообще не способен раскрывать дела, независимо от их сложности. По крайней мере, так все говорят. Короче, Ниночка, одевайся, и поехали пытать Лебедева!
