— Ты думаешь, они продолжат охоту на нас? — Павлу это очень не понравилось.
— Практически уверена. Не сегодня, а может, и не завтра, но послезавтра — уж точно. А раз такое дело, наше дилетантское расследование мы должны завершить сегодня. Закончить его, и забыть, как кошмарный сон.
— Кто ж против, Ниночка? А ты мне не расскажешь, как это сделать?
— Элементарно. Мы не знаем, кто злоумышленник. Но знаем, что это один из двух. Берём монету, бросаем, и назначаем виновного. К примеру, если орёл, то виновен русский, если решка — то еврей. Затем едем к назначенному и выбиваем из него признание.
— А если не угадаем?
— Вероятность — пятьдесят на пятьдесят. Ты можешь предложить что-то лучше?
— Знаешь, нет. Причём в твоей идее вероятность выше половины. Ошибочно назначенный может нам дать доказательства против второго, чтобы избежать пыток.
— Паша, ты обратил внимание, что мы с тобой обсуждаем пытки как нормальное явление?
— Что же мы можем поделать, если в наше время это действительно норма?
— Грустно. Но нам ничего не остаётся, как идти в ногу со временем. Так вот, коньяк на сегодня отменяется. Ты сядешь за руль, а я не люблю пить одна.
— Почему не выпить, а потом поехать на такси?
— Нет. Ты уже к моему новому лицу привык, а таксист может испугаться.
Павел, потягивая обжигающий кофе, пытался сформулировать, что же ему не нравится в идее Нины, и наконец ему это удалось.
— Знаешь, я не против пыток, как таковых. Но я категорически не хочу пытать не того человека. А вероятность этого чуть меньше половины. Меня это не устраивает.
— Хочешь, чтобы это сделала я?
— У меня другая идея. Что, если мы ещё раз попробуем логически вычислить негодяя?
— Утром у нас не хватало информации. С тех пор мы ничего нового не узнали, — отметила Нина. — Значит, и сейчас не хватает.
— Кое-что мы всё-таки узнали. Я, по крайней мере. Во-первых, за нами следили агенты нашего милейшего друга капитана Рогова. Во-вторых, милицейский наезд на нас происходил не то по просьбе, не то по приказу какого-то полковника КГБ.
— Может, ФСБ?
— Да, точно. Хотя лично я особой разницы не вижу.
— И что из всего этого следует?
— Вот и порассуждай, Ниночка, на эту тему.
— Почему я?
— Потому что я не в состоянии логично рассуждать, когда прямо передо мной сидит обнажённая красавица, пусть даже со слегка побитой физиономией.
— Отлично выразился, — рассмеялась Нина. — Ладно, я порассуждаю. В том порядке, как ты эти новости сообщил. Значит, за нами была слежка. От дорогого Миши они нас и не подумали защищать. От милиции — тоже. Хотя особого труда им бы это не составило — показали бы удостоверения, и всё. Значит, цель слежки — не защита, а наблюдение. Хотя, знаешь, мне показалось, что один из них вырубил спецназовца. Сама не видела, но я вырубила одного, а на асфальте остались лежать двое. Только мне показалось, что он мне помог не по приказу, а по своей инициативе. По доброте душевной, так сказать.
— Влюбился, наверно, — предположил Павел. — Не устоял перед твоей красотой. Неудивительно, я вот тоже в своё время не устоял.
— Раз такое дело, слежку можно считать не дружественной, а нейтральной или враждебной.
— Не преувеличивай. Эта контора пока что на нашей стороне.
— Вот именно, Паша. Пока что. Так или иначе, я уверена, что все наши телефоны прослушиваются, и квартира тоже. Эти электронные штучки стоят недорого, в конторе Рогова они наверняка есть в изобилии, а поставить их не проблема — Вовчик очень наглядно показал, чего стоят наши хвалёные непреодолимые замки. То есть, сейчас нас слушают. Будем продолжать обсуждение?
— Конечно. Не вижу ничего плохого в том, чтобы Рогов слушал этот наш разговор. Другое дело, твои вопли во время секса, этого я бы не хотел ему презентовать, но, наверно, уже поздно. У него они есть в огромном количестве. Видео, боюсь, тоже имеется в изобилии.
— Ты смущаешь скромную и хорошо воспитанную женщину, — пожаловалась Нина. — Ну, раз ты не против говорить под запись, продолжим. За нами следили двое, хотя мы с тобой почти всегда ходили и ездили вместе, и для слежки вполне хватило бы одного агента. Значит, дефицита кадров у Рогова нет. А в таком случае за нашими подозреваемыми тоже наверняка следят.
— Когда женщина, одетая только в тапочки, так логично рассуждает, это до такой степени заводит…
— Я из этих данных больше ничего извлечь не могу. А ты что об этом думаешь?
— Они будут и дальше за нами следить, только, скорее всего, людей и машины поменяют. Мы не профессионалы, так что если они не захотят, чтобы мы заметили слежку, то мы её сможем заметить только случайно. Значит, самое разумное — вести себя так, как будто слежки нет. Но на самом деле я думаю совсем о другом. Почему бы нам не прерваться минут на пятнадцать, и…
— Согласна. В смысле, не обращать внимания на слежку. Теперь, с твоего позволения, перейдём к тому полковнику ФСБ. Я так понимаю, НИИ курирует контора Рогова, и фээсбешнику там делать нечего. А он не только вмешивается, но и прямо работает против нашего замечательного капитана.
— Ты всё понимаешь правильно. Только меня почему-то совсем не понимаешь, когда я тебе предлагаю…
— Если бы полковник действовал официально, как офицер ФСБ, он бы нас убрал со сцены с помощью своих людей. Или совсем убрал бы.
— Ты не очень высокого мнения о моральных качествах сотрудников госбезопасности.
— Но он действовал через Кирилла, а значит, сам такой возможности не имел. Отсюда следует, что он работал в одиночку.
— Твоя логичность, Ниночка, так возбуждает!
— Ты уже это говорил. Так вот, если он работает в одиночку, и представляет только самого себя, а не свою контору глубинного бурения, то есть КГБ, то каким образом он вообще попал в эту историю? Зачем ему всё это надо? Есть идеи, Паша?
— Есть. Давай прервёмся всего на пятнадцать минут…
— Паша, прекрати! Тебе уже не четырнадцать лет, а я — не резиновая кукла из секс-шопа!
— На что ты намекаешь? Когда мне было четырнадцать, тут и близко никаких секс-шопов не наблюдалось. И вообще секса у нас не было, если верить телевизору.
— Паша, как в это дело влез гэбист? Думай!
— Что тут думать? Он наверняка имеет в «матюках» своего агента, может, и не одного, а мы наступили этому агенту на хвост. Вот полковник и засуетился.
— Ты слышал когда-нибудь, чтобы гэбня защищала своих сексотов? Я — нет!
— Спецслужбы вообще стараются не афишировать свои действия. Так что неудивительно, что мы о них почти ничего не слышали.
— Хорошо, тогда скажи, кому мы так больно наступили на хвост, что полковник решил вмешаться?
— Еврею. Гринбергу. Он перепугался, что я устрою погром, причём начну с него.
— А если серьёзно?
— Злоумышленнику, естественно. Он решил, что Верховный Маг Северного Космоса видит его насквозь, и запросил помощи у своего куратора.
— Паша, вот хоть режь меня, не верю, что наш злоумышленник для гэбиста — обычный сексот!
— Не хочу я тебя резать! Я хочу…
— А необычность его наверняка в том, что полковник ему зачем-то помогает стать директором! Вот зачем это гэбисту, не знаешь?
— Знаю. В «матюках» гуляют немалые левые суммы. Сейчас процент с них имеет Лысый. Если эта парочка, лингвист с гэбистом, успешно провернёт свой гешефт, то еврей станет директором, а полковник уберёт оттуда бандитов. Это ему вполне по силам. Долю Лысого поделят, или же она целиком перейдёт бравому офицеру спецслужб. Считаешь, ему нужен ещё какой-то побудительный мотив?
— Паша, ты прав, как всегда. Значит, они работают в тандеме. Полковник оказывает своему протеже любую мыслимую помощь. А какую именно? Что сейчас может ФСБ?
— Учитывая, кто у нас у власти, я бы сказал, что ФСБ сейчас может всё. Но только там, где их действия не мешают другим спецслужбам.
— Вот! В «матюках» они ничего открыто сделать не могут. А могут ли они обеспечить, чтобы из Москвы не прислали своего человека в директора?
— Лебедев говорил, что это могут сделать масоны. Уверен, что наши спецслужбы на своей территории уж наверняка способны на большее.
— Какие ещё масоны?
— Ну, эти… Иудеи. Друзья и родственники незабвенного Гринберга.
— А, ну да. Значит, если полковнику помогут коллеги, он это сделает, а вот справится ли он один?
— Они все друг другу помогают. А если он ещё и поделится с коллегами долей Лысого, то действовать в одиночку ему не придётся.
— Неужели всё продаётся? Даже в спецслужбах!
— Оглянись вокруг, Ниночка, оцени происходящее, и сама ответь на свой вопрос.
— Не хочу. Некоторым вопросам лучше так и оставаться без ответа. Мне вот ещё что в голову пришло. Полковник не встречается лично с этим своим сексотом. Иначе люди Рогова уже знали бы, кто он, и бравый капитан прыгал бы до потолка от счастья. Это дело для него явно очень важно.
