партию с Хелен…
Андрей посмотрел в направлении, куда показала Габриэла. Действительно, Иван плавно двигался в ритме танго с какой-то стройной блондинкой, явно не местной, полькой, что ли? Видимо, кроме танца, Иван успел её ещё чем-то заинтересовать, поскольку она, чуть прикрыв глаза и доверчиво положив ему на плечо свою маленькую ладошку, слегка улыбалась. Иван перехватил его взгляд и, не переставая что-то тихо говорить Хелен, сделал Андрею потешную гримасу, мол, отвернись, не смущай даму. Тот отвернулся.
Они гуляли в компании танцоров и им сочувствующих уже несколько часов. Аргентинцы — люди весёлые, широкой души. Попраздновать любят и умеют это делать. На столе, кроме традиционной индейки, было полно салатов, по большей части — из продуктов, которые до недавнего времени плавали в водах океана. Какой-то удивительный суп из рыбы, салаты из устриц и зелени, неизменные «пучеро аргентино» — горшочки с тушёной говяжьей грудинкой, бараниной, капустой, горохом, шпигом и ещё бог не есть чем!
А потом были танцы. Здесь отказы в стиле «я не танцую!» не принимались, и поэтому Андрей оказался нарасхват. Как всегда, с партнёрами в студии было не густо, но, к удивлению недавнего студента, танго оказалось хоть и не простым в исполнении, но весьма зажигательным танцем, да и партнёрши были все, как на подбор, мастерицы своего дела. В общем, к ночи Фоменко уже вполне вменяемо передвигался по танцевальному паркету. Интересно, а с кем это так упоенно танцует его приятель.
— А кто эта Хелен? — осторожно спросил он Габриэлу. Та пожала плечами.
— Англичанка. Приехала в страну где-то с год назад… Точнее, её привезла с собой из Европы Эвита Перон. Слышал про такую?
Андрей насторожился.
— Кто ж не слышал про супругу вашего президента? — осторожно отреагировал он. Габриэла капризно шлёпнула его ладошкой по руке:
— Ты так равнодушно высказался об этой изумительной женщине!
— Так я ж её практически не знаю, — весело возмутился Андрей. Девушка укоризненно покачала головой.
— Эвита Перон — богиня! Она первой потребовала для женщин нашей страны равные права с мужчинами.
— Смело, — серьёзно кивнул Андрей.
— Именно… И пусть пока не всё удалось, но мы на верном пути. Эвита со своим мужем, который бесконечно влюблён в неё и просто боготворит, сделали для народа Аргентины больше, чем все предшествующие президенты страны вместе взятые! Сегодня мы практически одни кормим Европу, а завтра станем житницей всего пира…
Андрей помнил из «политпросвета» в спецшколе, что это почти соответствует истине. «Мясные бароны» этой страны сделали на голодающем Старом Свете шальные деньги и останавливаться на собирались. Экономика Аргентины росла, как на дрожжах.
В этот момент к ним подошли Иван и Хелен.
— Знакомься, — Иван указал на Андрея. — Мой приятель, Генрих Штраубе, юный физик… В отставке. Сейчас — специалист широкого профиля в отсутствие работы, может всё: драить палубу, перемещать материальные ценности на большие и средние расстояния, при большой нужде — начистить кому надо морду. В общем, от скуки на все руки…
— А ещё, — вступилась за партнёра по танго Габриэла, — он замечательно танцует!
— Генрих, — по-английски произнёс Андрей. Хелен улыбнулась и четь присела в полоне.
— Хелен Райт, по профессии — литературный редактор в издательстве, сейчас помогаю Эве Перон составлять тексты для речей её мужа и для неё самой.
— Давно из Европы?
— Да уже почти год. Мы с Эвитой познакомились на одном рауте для прессы в Неаполе, она меня просто очаровала… Я набилась на знакомство, сказала при встрече, что хочу посмотреть её удивительную страну. Эвита сразу же меня поддержала, и вот я здесь!
— Нравится Аргентина?
— Очень, — засмеялась Хелен, поправила выбившийся из высокой причёски локон. Андрей отметил, что с Иваном она уже держится вполне непринуждённо, да и в школе танго явно частый гость, со всеми практически на «ты», никаких «сеньор» или «сеньорита», просто Хорхе или Стефания.
— Я обещал Хелен завтра прогулку по рождественскому Байресу, а она грозилась рассказать мне историю этого чудесного города, — вставил свои «пять копеек» Иван, обиженный отсутствием внимания к своей персоне. Хелен шутливо толкнула его в бок, мол, не дуйся, здесь все свои…
— А это — идея! — поддержал друга Андрей. — Мне тоже пора получше узнать город, давший мне пристанище.
— Вот и отлично, — Габриэла подхватила обоих парней под ручки и потащила на паркет. — Завтра наступит… завтра, а пока у нас пришло Рождество, друзья! Давайте-ка лучше выпьем вон того (Генрих, подайте бутылочку!) изумительного вина, впереди — вся ночь! И, конечно же, танго!
Грохот фейерверка накрыл город подобно цунами, в нём потонул бой часов на ближайшей ратуше, отмечающих полночь и — наступление Рождества… Тысячи хвостатых комет рванулись в небо, мгновенно расцветив его во все краски радуги! Страна пока только готовилась вступить в новое десятилетие, с надеждой, что она окажется ещё прекрасней года уходящего.
Буэнос-Айрес. Аэропорт Эсейса. 25 декабря 1950 г. Полдень.
Майор Ричард Хоскелл был в паршивом настроении. Вчера, в сочельник, они со вторым пилотом, капитаном Мартином Браско, основательно надрались в кантине «El Gato Negro [52]», подцепили каких-то сговорчивых девчонок, кажется — шведок (хотя, откуда в этом забытом Богом уголке планеты шведы, а?) и уже собирались отправиться с ними в покои матушки Жозефины, куда регулярно заглядывали в дни получки, но этот посыльный из посольства…
В общем, вместо желанного расслабления получился пшик… Этот сопляк Баркли, третий или сзади четвёртый секретарь чего-то там, передал, чтобы сегодня самолёт был готов к экстренному вылету. Поскольку за последние три-четыре года пребывания в Аргентине летать им приходилось, в лучшем случае, в Рио-де-Жанейро, а так — по мелочи, туда-сюда по стране, то ничего хорошего от этого назначения майор не ждал.
Девочек они отпустили, сговорившись встретиться на Новый год, вернулись в отель, где квартировали все десять членов экипажа В-17Е, а если уж быть совсем точным, то XС-108, именно так классифицировался данный тип заслуженной «летающей крепости». Это был прототип «штабной» машины, с пассажирским салоном на четырнадцать мест, слегка ослабленным оборонительным вооружением и повышенной за счёт дополнительных топливных баков — до восьми тысяч километров — дальностью перелёта.
Не то, чтобы Хоскеллу не нравилась его служба. В конце концов, в свои сорок лет он успел не только повоевать на Тихоокеанском театре военных действий, бомбя японские города, но и схлестнуться с «бошами» в Европе, вываливая тонны бомб на германские заводы и фабрики. Он никогда не отлынивал от службы, не пытался остаться в стороне от драки. Это говорили и награды — медаль Конгресса и «Пурпурное Сердце». Последнюю награду он получил, когда привёл почти развалившийся
