с половиной года борьбы против лжи, глупости и трусости». Но мой первый издатель, Макс Аманн, сократил её название… И, не буду врать, его вариант народу понравился больше…».
Буэнос-Айрес. 25 декабря 1950 г. Аэропорт Эсейса. 15:35
Курт Шальке, старший смены техников грузового терминала, вышел из бытовки и направился в сторону только что прибывшего из Асунсьона Дугласа ДС-4. Пилоты передали по рации, что у них была проблема с передней стойкой шасси, нужно было проверить, сделали что-нибудь техники с ней или нет. Вылет машины, конечно, только завтра, но нынче Рождество, и ребята могут малость расслабиться сверх меры и позабыть и своих прямых обязанностях.
Курт шёл по прокалённому перрону в сторону сверкающего в лучах полуденного солнца самолёта, когда возле него остановился тягач, из окна которого ему помахал Алекс, водитель, устроившийся сюда на работу всего лишь месяц назад.
— Добрый день, господин Шальке! С Рождеством, господин Шальке!
— И тебя, Алекс, с праздником. Как дела?
— Спасибо, нормально дела. Вам тут какой-то человек просил передать на проходной, говорит — не смог дозвониться… Вот…
Курт Шальке принял из рук парня увесистый свёрток, некоторое время недоумённо рассматривал его, а когда собрался что-то уточнить, тягача уже и след простыл Пожав плечами, Шальке разорвал провощённую бумагу, стянутую простой бечёвкой, осторожно развернул — и тут же завернул обратно, дико озираясь. И заметил, выпавший из пакета листок бумаги. Он поднял его, заранее зная, что там накарябано. Он, трясясь в душе, ждал подобного письма уже пять долгих лет. И всё это время надеялся, что они не придёт никогда.
И, всё-таки развернув лист, он прочитал мелкий корявый почерк. Написано было по-немецки.
«Ангар номер три. Вылет в 16:00. С нами — Бог!»
Шальке бросил взгляд в сторону ангара № 3. Громадные его створки были раздвинуты. В тени циклопического сооружения виднелся серебристый корпус американского бомбардировщика В-17.
Ангар № 3. В то же самое время.
Майор Хоскелл поудобнее устроился в командирском кресле, проверил привязные ремни, замки парашютных лямок. В кресле второго пилота копошился Браско, пытаясь разобраться в сплетении проводов гарнитуры, кислородного шланга и собственных ремней. Наконец он привёл всё в порядок, откинулся на спинку, смахнул пот со лба. Двигатели не работали, и вентиляция в кабине пилотов оставляла желать лучшего.
— Экипаж» — бросил Хоскелл в ларингофон.
— Второй к взлёту готов, — отозвался Браско, показывая оттопыренный большой палец.
— Штурман к полёту готов…
— Бортинженер к полёту готов…
— Стрелок-радист к полёту готов…
Десть человек экипажа, сплочённая команда профессионалов, налетавшая вместе не одну тысячу часов, была готова к воздушному марафону. Им предстояло согласно маршрутного листа лететь до Каракаса, там дозаправиться и взять курс на Майами. И только после второй заправки уже лететь в Вашингтон. В мирное время не работа, а прогулка. Эх, вот то ли дело во время Второй мировой…
Дрогнула машина: это аэродромный тягач поволок громаду самолёта прочь из ангара, на ближайшую рулёжку.
Курт вытер ветошью руки и пытался вспомнить, всё ли он сделал так, как его когда-то учили. Вроде как, всё. А если чего и напортачил, то это выяснится очень скоро. Он, приложив ладонь козырьком ко лбу, смотрел, как здоровый американский самолёт, ревя сверкающими кругами пропеллеров, выползал на исполнительный рубеж в конце длинной полосы. Походил туда-сюда руль направления на здоровом киле, вверх-вниз помахали рули высоты, элероны. Это командир корабля проверял готовность систем к взлёту. Курт усмехнулся… Он не желал никому зла. Просто сегодня так легла масть. Кто-то должен умереть. И пусть это будет не он.
Курт отвернулся от полосы и зашагал в сторону грузового терминала…
— Экипаж, взлетаем, — майор потянул на себя штурвал, и почти тридцатитонная машина легко побежала по бетонке. Мелькнул в стороне открытый бассейн — местная достопримечательность: там можно было, купаясь, наблюдать за взлётами самолётов.
Самолёт всё ускорялся, вот уже переднее колесо оторвалось от полосы, бешено вращаясь, словно оттолкнувшись, самолёт оторвал и боковые стойки шасси, майор ещё немного двинул от себя все четыре ручки дросселей: двигатели заревели на полную мощность, и бомбардировщик, убирая шасси, заваливаясь на левое крыло и одновременно набирая высоту, поплыл в сторону океана, чтобы завершив взлётный манёвр, взять курс на север, в сторону Соединённых Штатов Америки.
Буэнос-Айрес. 25 декабря 1950 г. Кафе «Палома Бланка». 16:05
— Он не придёт, — негромко произнёс Андрей. Иван пригубил обжигающий кофе, что в такую жару его приятелю виделось проявлением мазохизма. Но Скиф ничего не мог с собой поделать: дома кофе был даже для него редкостной роскошью, а здесь он дорвался до любимого напитка и не мог отказать себе в удовольствии пить кофе по любому случаю.
— Что ж, и к этому мы были готовы. Если и сегодня не слепится, будем задействовать резервный план. Кстати, куда вы после полуночи с Габриэлой свинтили? Хелен меня вопросами замучила: где они да где они…
Он лукаво покосился на Андрея. Тот отвернулся к окну, чтобы скрыть смущение:
— Гуляли по набережной, болтали ни о чём… Она рассказывала о себе, про братьев своих, тех, что в порту работают, про дядю-латифундиста… Что ещё хочешь узнать?
— Да, собственно, всё, — раздалась над его ухом фраза на безукоризненном испанском. Но главное: голос! Голос, её произнёсший!
Котов в великолепном белом костюме с стиле «тропико» стоял возле их стола и улыбался одними усами.
— Сидите, — остановил он их жестом. — И я присяду с вами. Отсюда открывается великолепный вид на залив, не правда ли? Эй, гарсон, мне двойной мартини…
Майор присел на свободное место, достал из кармана белоснежный платок и смахнул им со стола несуществующие крошки. Посмотрел на слегка обалдевших подчинённых.
— И вы действительно решили, что я не явлюсь?
— Но ведь…
Андрей замолчал, не зная, что сказать. Официант принёс Котову мартини в высоком бокале с оливкой… Кот бросил взгляд за окно: там над синей гладью залива красиво закладывал вираж большой самолёт с опознавательными знаками ВВС США на бортах и крыльях. Майор уже собирался что-то сказать, когда на месте самолёта вдруг вырос громадный огненный шар!
Некоторое время действие разворачивалось в тишине, потом по толстым витринным стёклам кафе ударила взрывная волна… Что-то посыпалось на пол в буфете, зазвенела бьющаяся посуда, послышались истерические крики…
Котов и его подопечные рефлекторно бросились на пол, это спасло их от осколков разлетевшегося вдребезги оконного стекла.
— Что это было? — стараясь переорать грохот взрыва, крикнул Иван.
— Что угодно, но дело определённо — дрянь, — на тех же тонах прокричал Котов. Андрей хлопнул его по плечу и добавил по-испански:
— Добро пожаловать в
