прокуренными усами, что-то втолковывал испуганному мальчишке.
Эвальд взял у дежурного ключ от кабинета уполномоченного ОББ, поднялся на второй этаж и запер дверь.
К одиннадцати тридцати рапорт был готов. Эвальд приколол к нему записку Юлиуса, положил бумаги в папку и пошел искать Вялиса.
— Где капитан? — спросил он у дежурного.
— В ружпарке.
Вялис проверял оружие. Он придирчиво рассматривал автоматы, пальцем пробовал смазку пулеметов, аккуратно раскрывал коробочки со взрывателями для гранат.
— А, это вы, товарищ Пальм. Не спится?
— Вот мой рапорт, я хочу, чтобы он был у вас. — Эвальд протянул капитану папку.
— Зачем? — удивился Вялис, но, посмотрев на Эвальда, взял документы.
— Мне надо на станцию, капитан.
— Возьмите машину.
— Нет, я хочу пройтись.
Вялис хотел сказать, что это опасно, долго, глупо в конце концов, но, посмотрев на Эвальда, промолчал.
Капитан снова подошел к пирамиде с оружием, но что-то не давало ему сосредоточиться, и он никак не мог понять, что именно. Беря очередной автомат, он вновь увидел папку и понял — это она, вернее, бумаги, лежащие в ней, не давали ему покоя. Вялис раскрыл папку и увидел записку Юлиуса.
— Дежурный! — рявкнул капитан.
— Я здесь. — В ружпарк вбежал встревоженный младший лейтенант.
— Где майор?
— Ушел на станцию.
— Его охраняют?
— Да, за ним пошли Куккер и лейтенант Сипп.
— Тревога! Поднимай людей!
Город кончился сразу. У него не было окраины. Просто улица стала лесной дорогой, а ели подступили вплотную к домам. Лес встретил Эвальда прозрачной тишиной и запахом можжевельника. Он остановился и вынул из кармана наган. Пора. Вдалеке, на станции, закричал паровоз, эхо подхватило его стонущий голос и принесло к Эвальду: «Где брат твой?..»
И услышал он за спиной крик неродившихся сыновей своих, и встали рядом с ним ребята из Эстонского корпуса, и убитый Вася Тихонов встал, и Соснин, и Куккер, и погибший от бандитской пули старшина Леус.
Встали рядом и скомандовали ему: «Иди!»
Эвальд сделал первый шаг по этой дороге.
* * *
Ненависть кровавой пеленой застилала глаза. Ненависть к брату, нет, не к брату, к Эвальду Пальму, майору милиции Эвальду Пальму. Юлиус шел через лес, сжимая, в руке восемь смертей, лежащих в рукоятке «беретты». Скоро он увидит его. Скоро. Совсем скоро… Восемь смертей. Как это мало для него, растоптавшего жизнь, погубившего любовь Юлиуса Сярга! На станции закричал паровоз, эхо подхватило его стонущий голос и принесло к Юлиусу: «Не убий! Не убий! Не убий!» Где брат твой?.. Сейчас он увидит его. Юлиус поднял пистолет…
На всю жизнь ты запомнишь этот день. И дорогу эту запомнишь, и лес. И запах сосны, особенно сильный после дождя. И небо над лесом запомнишь. И солнце, пробившееся сквозь тучи. Вот там, у поворота дороги, валун. Огромный, истертый веками, поросший мхом. Там ты встретишь брата своего. Сколько шагов до поворота? Начинай считать.
Первый!
Второй!
Третий!
Гулко щелкнул в тишине взведенный курок…
Машину занесло на повороте, и Вялис чуть не ударился головой о стекло.
Эвальд сидел на обочине дороги, пистолет лежал рядом на сырой от росы траве.
И тут Вялис увидел Куккера.
— Что?! — почти крикнул он.
— Убиты, — ответил Рудди и кивнул в сторону кустов.
— Их было двое, понимаешь, Вялис, двое. — Эвальд встал и устало зашагал к машине, поставил ногу на подножку и обернулся снова. — Их было двое, Вялис, — повторил он, — они шли убить меня…
Машина развернулась, а Вялис шагнул к кустам — нужно было оформить протокол.
«Управление стратегической службы».
