Ознакомительная версия.
Петр набрал номер Ярослава Юрьевича.
— Я согласен! — сообщил он, — сделаю, как вы сказали.
— Тогда наши договоренности вступают в силу! — ответил директор «Улисса».
— Как тебе здесь нравится? — Вера спрашивает Алексея, оглядывается по сторонам, улыбается. Она дома, чувствует себя в своей стихии.
Они ужинают в ресторане отеля «Негреско», в Ницце. Вечер. Солнце садится за горизонт, бросая багровый отблеск на розовые волны, катящиеся далеко внизу. С высоты кажется, что отель — это огромный белоснежный лайнер, выходящий из порта в открытое море. Вдоль бортов этого лайнера медленно движутся горы, внизу проплывает залитый вечерними огнями город. Впереди, до самого горизонта, блестящие, переливающиеся в закате волны бескрайнего моря. Кажется, что сейчас прозвучит прощальный гудок, и лайнер покинет берег, увозя своих пассажиров в романтическое путешествие.
Их столик стоит у самого окна, огромного, от потолка до пола, и потому им прекрасно видно, что делается вокруг: как катятся волны, как садится солнце, как летят по вечерним улицам яркие точки автомобильных фар, разлетаясь, словно искорки бенгальских огней.
У них самих такой же огонек, потому что на всех столиках в зале горят маленькие свечки, а электрический свет приглушен и неярок. Он не портит общей атмосферы интимной дружеской обстановки.
Сегодня вечером у обоих лирическое настроение.
Это второе свидание. Первое, случайное и относительно короткое, состоялось в Бордигере. Вера тогда приехала к Алексею с заказом на яхту, они целовались у окна, затем оказались в его квартире, в одной кровати. Потом он повел её по приморским кафе и барам, показывал свои любимые места. Но это было еще не всё.
Не удержавшись, Алексей взял свой красный «Феррари» и повез Веру к домику на окраине городка, тому самому, окруженному белой стеной. Они вышли на плато и долго стояли, обнявшись, смотрели на море. Высокая трава чутко трогала колени, словно призывая их, предлагая опуститься на её мягкое лоно. И они опустились. Лежали в ней, подхваченные дурманящими запахами земли и соленого моря, любили друг друга, двигаясь в полусне, с затуманенным сознанием, будто плывя на качающейся палубе яхты. И она баюкала их нежно и ласково.
На второе свидание Вера пригласила Алексея к себе, в свой город — эту полупридуманную Ниццу. Ей хотелось показать, похвастаться перед молодым человеком как она здесь всё устроила — рационально и красиво, с душой.
Её душа жила в этих уютных улицах, старых домах, пальмах на набережной. Душа жила в этом огромном небоскребе, сверкающим в вечернее время яркими и веселыми огнями, а утром, вздымающимся из сизой пелены тумана. Туман к утру сползал на город с окрестных гор, но не закрывал небо, где в вышине ослепительно сияло еще ледяное, не нагревшееся солнце. В этом холодном свете Верин небоскреб, казался вершиной Эвереста, прорастающей сквозь облака, он искрился как кристаллы сахара, сверкал хрустальными стеклами фасада.
Они, не торопясь, наслаждаясь субботним вечером, пили вино. В зале было много людей — и Вера, и Алексей видели знакомых по той, иной жизни. Так, неподалеку сидели мужчины, являющиеся живыми копиями начальников отделов, в которых работали Ира и Вера. Фантомные Валерий Александрович и Иван Андреевич занимали места рядом с девицами — то ли молодыми женами, то ли девушками на одну ночь. Но девицы теперь не выглядели клонами, как тогда, когда Вера видела начальников за столиками в первый раз. Во всяком случае, раньше они не попадались на глаза, и Веру осеняет догадка, что девушки из мира Алексея. Они же теперь сошлись, два их мира…
Директора «Россервиса» нигде не было видно, хотя Вера и помнила его по прошлым посещениям ресторана в качестве распорядителя. На этот раз Главного не могло быть в «Негреско» — он же арестован в офисе «Россервиса».
Алексея теперь зовут Алексис. Но Вере не совсем нравится это имя, потому что у французов не приняты уменьшительно-ласкательные сокращения, как у русских. Она обращается к нему по-старому, так, как обращалась в Москве.
— Прикинь, Лёша, — говорит она и в её голосе звучит любопытство, — Главного арестовали там, но и здесь его нет. Разве это возможно?
— А в чем дело? — не понимает Алексей.
— Я думала, что мой мир не связан с другим, оторван от него. Но выходит — это не так! То, что происходит в «Россервисе» каким-то образом откликается здесь.
Отпивая вино, Алексей глубокомысленно замечает:
— И правильно! Мы же не можем быть полностью оторваны от того мира. Всё остается у нас в голове, и это никуда не выкинешь.
— Печально! — констатирует Вера, но глаза её смеются. Она не грустит, потому что ей кажется всё это неважным, не влияющим на отношения с Алексеем.
Пусть, всё остается в её голове. Пусть! Она не возражает. Она лишь пропустит через себя как через фильтр все эти лица людей, настроения, слова, мысли. Она оставит только то, что нужно для её мира, а остальное выкинет, отсеет, как отсеивают злаки от плевел.
Между тем, Алексей продолжает:
— Вера, помнишь флэшку, которую ты отдала мне на Триумфальной площади?
— Помню.
— Я сейчас, — он поправляется, — сегодня должен отдать её «Улиссу», чтобы освободили Иру. Вместо этого мы здесь, с тобой. Пьем вино…
Вера коротко задумывается.
— Да много странного, Лёша. Время идет здесь не так как там, оно течет медленнее. Я думаю, ты еще успеешь поменяться, и Иринку освободят. Но ты… У тебя с ней ведь что-то было?
Она спрашивает, желая, чтобы между ней и подругой была полная ясность в будущем. Перед походом в спортбар Ирина предупреждала её в отношении Алексея, о своих матримониальных планах и Вера пошла ей навстречу, потому что тогда Алексей её не интересовал. В этой жизни сложилось по-другому.
— Это несерьезно! — отмахивается Алексей. — Несерьезно! — повторяет он и смотрит на девушку так, что она замечает, как его серые глаза темнеют, в них появляются золотисто-зеленые огоньки, точно у животных породы кошачьих.
Чтобы проверить свою догадку, она берет свечу, стоявшую на их столике, и подносит сбоку к его лицу. Алексей невольно тянется взглядом за язычком пламени, и Вера видит, как сверкают зеленым кошачьим блеском его глаза.
— Ты похож на кота, — говорит она, — у тебя блестят глаза.
— Наверное, блестят, — соглашается он, — я же тебя люблю!
По залу ходит Горбоносый в черном фраке. Фрак делает его стройнее и выше. Как гласит бейджик, прикрепленный к лацкану фрака, Горбоносый является старшим распорядителем зала. Оказывается, именно он заменил Главного. Ему помогает девушка — двойник Насти, той самой, которая работала в холле, встречая посетителей.
Вера машет рукой и зовёт Горбоносого к себе.
Тот подходит, улыбается, отчего его несимпатичное лицо начинает выглядеть привлекательнее: огромный нос кажется меньше, глаза — добрее, и даже жидкие усики над верхней губой кажутся милыми и пушистыми, как у домашнего кота.
— Я всё хочу спросить, — говорит Вера, — но забываю, вас как зовут?
— О, мадмуазель, — на французский манер отвечает Горбоносый, — в этом нет никакой тайны. Меня зовут Сильвен, а это моя дочь — Сильвиан.
Он показывает рукой на девушку, напоминающую Настю. Та издали приветливо машет и Алексей, покосившись на Веру, несмело ей отвечает. Однако Вера не ревнует, она догадывается кое о чем.
— Сильвен, — говорит она, — похоже на имя римского бога Сильвана. Сильван — бог лесов и полей, то же самое, что Фавн. А дочь ваша, может зваться Фавией?
— Как вам будет угодно! — учтиво отвечает Сильвен.
— А как вас звали там, в другой жизни, в бизнес-центре «Орион»? — не унимается Вера.
Горбоносый на мгновение задумывается.
— Там у меня была фамилия Козлов, а звали Паном.
— Пан Козлов? — удивляется Алексей.
— Точно!
Вера удовлетворенно улыбается, она говорит:
— Я так и думала. Фавн, Сильван, Пан. Это имена одного и тог же бога. Я права?
Сильвен не отвечает. Он недоуменно пожимает плечами, довольно быстро теряя на лице выражение приветливости, как дерево теряет листья при резких порывах ветра, и отходит к другому клиенту.
— Куда же вы? Мы еще не проверили рожки у вас на голове! — шутит Вера, пытаясь выглядеть веселой.
На самом деле она не понимает, чем вызвала недовольство Сильвена. Разве в том, что она сказала, было что-то оскорбительное, грубое? Или она невольно открыла тайну, которую Фавн хотел скрыть от людей?
— А я проверял ноги у Насти, — тоже решает пошутить Алексей, но промахивается со своей шуткой.
— Как это? — хмурится Вера, — ты с ней спал?
— Нет. Ты что! Я… — Алексей задумывается о том, как деликатней рассказать о разговоре с Настей в корпоративной столовой. — Я думал, что она связана с Фавном и спросил, не мохнатые ли у неё ноги. Ну, ты понимаешь, как у козы…
Ознакомительная версия.
