Отвлеченный этими воспоминаниями и размышлениями, он с опозданием прибыл по адресу, который Педро Тичер записал на салфетке в "Чикоте". Часы показывали половину второго, когда он остановился перед огромным входом в многоквартирный дом и заметил рядом другую дверь, поменьше, с бронзовым звонком в форме головы льва. Перед тем, как позвонить, он толкнул маленькую дверь, и она подалась. Энтони вошел, предварительно оглянувшись по сторонам: в это мгновение на улице не было ни единого человека. Энтони был уверен, что никто за ним не шел и не следил. После стольких дней слежки эта неожиданная свобода показалась ему дурным предзнаменованием. Но он всё-таки вошел. В просачивающемся с улицы свете он различил выключатель, щелкнул им, и зажглась лампочка в золотистом латунном абажуре. Он закрыл дверь на улицу и поднялся по широкой лестнице с толстыми деревянными перилами, отполированными постоянным использованием, ступени скрипели.
Левая дверь второго этажа, там, где находилась квартира Педро Тичера, тоже была приоткрыта. Энтони осторожно переступил порог. В прихожей было темно, но из глубины коридора просачивался рассеянный свет. Ни в прихожей, ни в коридоре не было мебели, ковров или портьер, и ни единой картины на стенах. Продвигаясь тихо, чтобы не позволить застать себя врасплох, он дошел до большой комнаты, где горела лампа. Голые стены и скудная меблировка подтвердили его подозрения: этой квартирой никто не пользовался, ни в качестве жилья, ни в качестве офиса, ни как выставочным залом. Этого ему хватило бы для того, чтоб осознать свою ошибку, если бы другое зрелище не показало истинную степень его безрассудства и наивности.
Начать с того, что Педро Тичер был мертв, мертвее не бывает, никаких сомнений. Чуть раньше он назвал положение смертельным, и теперь продемонстрировал это бесспорным образом на собственном примере. Тело лежало с открытым ртом в центре комнаты, в луже крови, с раскинутыми в стороны руками и ногами, как будто его откинуло взрывом. Он еще был в пальто, трость валялась в метре от головы бывшего хозяина, а рядом с его лицом находился монокль, с трещиной, но не разбитый.
Подгоняемый инстинктом самосохранения, Энтони Уайтлендс снова вылетел на лестничную клетку, не задержавшись, чтобы обдумать положение. На лестнице послышались шаги. Он взглянул и увидел поднимающихся вооруженных мужчин. Некоторые соседи открыли двери, высунули головы и тут же захлопнули двери обратно. Звать на помощь явно было бесполезно, а кроме того, усталость затуманила его разум. Будь что будет, подумал Энтони. Пока он формулировал эту нечеткую мысль, его окружили четверо мужчин, которые велели не оказывать сопротивления. Даже сама мысль о сопротивлении заставила англичанина улыбнуться.
- Здесь есть еще кто-нибудь? - спросили у него.
- Покойник внутри. С кем имею честь?
Ничего не ответив, они затолкали его обратно в квартиру и закрыли дверь. Один нацелил на него пистолет, а другие по-быстрому обыскали, с пистолетами в руках. Завершив знакомство, они позвонили, воспользовавшись аппаратом на стене в коридоре. Трубку взяли немедленно, как будто на том конце линии кто-то ждал звонка. Весь разговор свелся к паре односложных слов. Повесив трубку, звонивший сказал остальным:
- Ничего не трогайте. Он будет здесь через пять минут.
Не спуская с Энтони глаз, все четверо скрутили самокрутки и закурили. Энтони пытался догадаться, в чьих руках оказался. Через некоторое время, которое показалось ему вечностью, прибыл подполковник Марранон в сопровождении неизвестного помощника. Его появление развеяло бы опасения задержанного, если бы вновь прибывший не направился прямо к нему и не влепил затрещину. Неожиданный удар сбил англичанина с ног. Упав на пол, он бросил на нападавшего скорее удивленный, чем осуждающий взгляд.
- Козел! Сукин сын! Если бы не чертова республиканская законность, я бы вас просто измордовал! - заорал подполковник.
Более спокойный помощник присел рядом с телом, подобрав полы пальто, чтобы не измазать их в крови. Из этой позиции он провозгласил свои предварительные выводы.
- Еще теплый. Убит выстрелом в грудь с близкого расстояния, из оружия большого калибра. Из-за темного пальто и костюма сложно в точности определить место, куда вошла пуля, но, должно быть, под острым углом. Соседи наверняка слышали выстрел, но в нынешние времена выстрелом никого не удивишь.
Это уравновешенное заявление вернуло подполковнику хладнокровие.
- Это сделали вы? - поинтересовался он у англичанина.
- Нет! Каким образом это мог быть я? - запротестовал Энтони. - Я эксперт в живописи и не в состоянии никого убить, даже помыслить об этом. А кроме того, где оружие?
- А мне откуда знать? Вы могли его выбросить или спрятать. Ни один убийца не станет дожидаться полиции с пистолетом в руке. Вы знаете жертву?
- Да, - ответил Энтони. - Вообще-то, мы встречались меньше часа назад, в "Чикоте". Он вызвал меня туда, чтобы сказать нечто важное, но боялся, что нас подслушают. Из-за этого заставил меня прийти сюда. Когда я вошел, он уже был мертв.
- Не сходится, - рявкнул подполковник. - Где мы находимся? Похоже на конспиративную квартиру, место встречи террористов, преступников и иностранных агентов.
- Я этого не знал, как вы можете догадаться. Он мне описал это место совсем по-другому. Я пришел пешком из "Чикоте". Если капитан Коскольюэла за мной следил, как это обычно бывает, он сможет это подтвердить.
- Капитана Коскольюэлу сегодня днем убили, - сухо произнес подполковник. И мне следовало сделать то же самое и с вами. Пристрелить при попытке к бегству. По вашей вине я потерял лучшего сотрудника. А теперь и этого пристрелили прямо перед нашим носом, а он мог предоставить нам столько информации.
- Педро Тичер?
- Или как там его зовут. Мы следили за ним с первого дня, как он приехал в Мадрид, но, черт побери, всякий раз он от нас ускользал. Если бы вы не оставили на столе салфетку с адресом, мы бы никогда его не нашли. Конечно, теперь от него всё равно никакого проку.
Когда полковник немного успокоился, Энтони заметил в грубых чертах его лица глубокую усталость. Тот переключил внимание с Энтони на подчиненных.
- Двое останутся здесь до прибытия судебного следователя, чтобы убрать тело. Остальные со мной. Этот прощелыга отправится с нами в Главное управление госбезопасности. Там он запоет, по-хорошему или по-плохому.
По пути в Главное управление госбезопасности Энтони пожелал узнать подробности гибели капитана Коскольюэлы. Подполковник, который успел немного успокоиться и погасить недавнюю вспышку ненависти к англичанину, холодным тоном пересказал ему суть дела. Безжизненное тело капитана было найдено около шести часов пополудни на пустыре неподалеку от парка Ретиро. Согласно данным экспертизы, капитан был застрелен совсем в другом месте, а на пустырь его привезли уже мертвым. По словам подполковника, было совершенно ясно, кто и почему убил капитана: дело в том, что несколько дней назад в уличной стычке был убит некий студент, состоявший в правом крыле фалангистов, и, очевидно, его товарищи, как это у них водится, таким образом отомстили за его смерть. Капитан стал очередной жертвой теракта, одного из тех, что Фаланга проводила во множестве, готовя почву для будущего военного переворота.
- У вас есть доказательства? - спросил Энтони, когда он закончил свой рассказ. - Свидетели, может быть? Или фалангисты сами признались в убийстве?
- Они мне и не требуются, - ответил подполковник.
И тогда Энтони Уайтлендс принял решение.
- Когда мы доберемся до вашего кабинета, я расскажу вам, где и когда я в последний раз видел бедного капитана Коскольюэлу. И я бы вам советовал вызвать министра внутренних дело. История того стоит.
Они беседовали в машине, а в доме № 21 по улице Никасио Гальего, где располагался штаб Фаланги, происходил в это же время совсем другой разговор. В штаб только что явился падре Родриго, старый знакомый маркиза де Эстельи, и принес новости столь важные, что по этому поводу был срочно созван политический совет.
- Я слышал собственными ушами, так же ясно, как сейчас слышу вас: пока они ничего не намерены предпринимать.
В ответ подал голос мрачный, но смирившийся с неизбежным генеральный секретарь партии Раймундо Фернандес Куэста.
- Все может перемениться в любой момент. Как ветер...
- А если не переменится? - спросил Мануэль Эдилья.
Хосе-Антонио Примо де Ривера прервал их споры, хлопнув по столу ладонью. Когда он заговорил, в воздухе повисло тревожное молчание.
- Товарищ Эдилья прав: ничего не изменится. У Молы и Годеда - рыбья кровь. А Франко - так просто мокрая курица.
- Итак, остается Санхурхо, - подвел итог Хосе-Мария Альфаро. - Он побывал за решеткой и рассчитывает на нас.
