- Почему вы не сказали мне при входе, что это вы? - спросил он.
- Не произносите мое имя! - воскликнул тучный галерист. - Я здесь инкогнито.
- С этой-то тростью и моноклем? И зачем столько таинственности?
Педро Тичер подтолкнул его, не ответив на вопрос, и они пробрались сквозь толпу клиентов, заняв столик, каким-то чудом оказавшийся свободным. Педро Тичер повесил пальто и трость на вешалку и засунул монокль в карман пиджака. Он был крайне взволнован и не переставал оглядываться по сторонам. Когда подошел официант, он попросил два сухих мартини, не спросив мнения Энтони.
- Здесь их хорошо готовят, - заявил он. - Лучший мартини в Испании.
- Ладно. А теперь проясните весь этот бред. Что вы делаете в Мадриде?
- Безуспешно разыскиваю вас, - ответил тот. - Слушайте. Вскоре после того, как вы покинули Лондон по моей просьбе, как вы помните, произошло неожиданное событие, в результате которого вся операция, в том виде, как я ее планировал, свернула совсем в другое русло, если позволите такое сильное выражение, смертоносное.
- Смертоносное для меня? - спросил Энтони, не изменив выражения лица, поскольку события последних дней излечили его от страха.
- Смертоносное в общем смысле, но для вас, к сожалением вынужден заявить, смертоносное вдвойне. Вы оказались под перекрестным огнем, как в переносном смысле, так и в буквальном. В результате чего, как я уже сказал, природная честность побудила меня отправиться за вами. Я прибыл на день позже, и без промедления обнаружил, где вы остановились, благодаря своим связям в мозговых центрах администрации, если так можно выразиться. Для меня в Мадриде нет секретов. Как для поставщика самых блестящих семей страны, для меня не существует мест, куда я не имел бы доступа. И среди всех мест, двери которых для меня открыты, одно из любимых - это дом нашего общего друга, его светлости герцога де ла Игуалады. И его очаровательной семьи, безусловно. Если, как я предполагаю, вы зачастили в особняк на Кастильском бульваре, но познакомились с обширной и изысканной коллекцией картин, значительная часть которой была найдена и продана вашим покорным слугой.
Официант прервал этот монолог, принеся два мартини. Когда Энтони протянул руку, чтобы взять свой бокал, Педро Тичер его остановил.
- Простите, дорогой Уайтлендс, они оба для меня. Вы можете заказать что душе угодно, но мне необходимо что-то горячительное, чтобы поднять моральный дух. Риск входит в профессию галериста, но не подобного рода риск. Ваше здоровье.
Когда Тичер осушил в два глотка первый бокал с мартини и с остекленевшим взглядом приступил ко второму, Энтони решил, что настало время положить конец этому пустословию и выяснить истинную причину назначенной встречи. Выслушав этот призыв, Педро Тичер вытер губы тыльной стороной ладони и продолжил рассказ.
- В общем, я пошел искать вас в гостиницу, а вас там не оказалось. Я вернулся на следующий день, но даже не смог приблизиться к зданию, потому что за ним следили. С тех пор я занимаюсь тем, что следую за вами по пятам. И всё без толку: если вас не задерживает полиция, то это делают дипломаты, а если не они, то фалангисты. Не говоря уже о тех сутенерах и проститутках, в обществе которых вы проводите свободное время. Хотя это, конечно, меня не касается.
- В таком случае, давайте не будем говорить о том, как я развлекаюсь, и перейдем к сути. Зачем вы меня искали, мистер Тичер?
Этот вопрос снова воскресил в голове галериста прежние опасения: он бросил боязливые взгляды во всех направлениях, вытер тонким платком бисеринки пота со лба и верхней губы и понизил голос.
- Не могу вам сказать.
- Вы для этого меня сюда вызвали?
- Я не могу говорить об этом здесь. Нас подслушивают.
- Никто нас не слушает, Тичер. Каждый занят своим делом. А если этого вам недостаточно, то в этой стране никто не говорит по-английски, даже сам директор Британского совета [24].
- Не верьте этому. Мадрид кишмя кишит иностранными агентами. Это просто настоящий улей, Уайтлендс! И неудивительно. Сейчас именно здесь решается будущее всего мира. Решающая битва между добром и злом. Армагеддон.
- Может, и так, - сказал Энтони, заметив, что собеседник всё больше впадает в раж, и приписав это действию мартини, - но я слишком устал, чтобы терять время, выслушивая всякие глупости. Если вы не собираетесь мне ничего рассказывать, то я возвращаюсь в гостинцу и ложусь спать. Армагеддон может начаться и без меня. Спокойной ночи.
- Нет-нет. Не уходите, - жалобно попросил Педро Тичер. - Я собираюсь рассказать вас кое-что совершенно секретное. В конце концов, именно за этим я и приехал в такую даль. Но никто не должен нас услышать.
- Скажите на ухо.
- И речи быть не может. Они прочтут по губам, есть специально натренированные для этого агенты. Идемте в другой бар. Нет, это плохая идея, там будет то же самое. А на улице за нами могут следить, кто знает, может, даже сфотографируют. Мне пришло в голову кое-что получше. Идемте ко мне. Я держу здесь квартиру, простую, но в центре, где храню некоторые соответствующие роду занятий покупки и в полной тайне принимаю клиентов. Уютная квартирка, Уайтлендс, вам понравится. И там безопасно. Поскольку я держу там ценные полотна, я принял самые современные и эффективные меры безопасности. Не могу во весь голос объявить вам адрес, но напишу на этой салфетке. Запомните его, а потом сожгите салфетку. Нет, не сжигайте. Это привлечет внимание. Съешьте ее. Нет, это тоже вызовет вопросы. В общем, способ избавиться от салфетки оставляю на ваше усмотрение. Я немедленно ухожу. Нас не должны видеть выходящими вместе. Подождите четверть часа и отправляйтесь по написанному на салфетке адресу. Вы меня поняли?
- Конечно. У меня-то разум не замутнен. Но я не собираюсь никуда идти. Откуда мне знать, что это не ловушка? Вы сами говорили о смертельном риске.
- Вы оскорбляете меня таким предположением, Уайтлендс. Мы всё-таки англичане, джентльмены и коллеги.
- Это не помеха.
- Будьте благоразумны. Я несколько дней вас искал, чтобы предупредить о серьезной опасности. Не отвергайте протянутую руку. Другой возможности может и не быть. Вам знакомо имя Коля? Ах, вижу, как вы подняли брови. Я могу снабдить вас дополнительной информацией об этом типе, а также о том, как помешать его планам. И могу также прояснить кое-что относительно оспариваемого авторства некой картины... В общем, жду вас через пятнадцать минут. Поступайте, как посчитаете для себя наилучшим.
Он вставил монокль, поднялся, взял пальто и трость и вышел на негнущихся ногах. Энтони прочитал адрес. Там был номер дома по улице Серрано, совсем неподалеку. Пока Энтони раздумывал, каким путем туда добираться, официант принес счет за два мартини. Эта наглость продемонстрировала, в каком потрясении находился Педро Тичер, и успокоила относительно его намерений. Ни один злодей не стал бы поступать столь грубо. Он расплатился и вышел из заведения.
По прежнему стоял зимний холод, но ночные температуры стали выше, чем в предыдущие дни, так что прогулка его взбодрила и помогла привести в порядок мысли. Прошедшие часы могли взбудоражить кого угодно, и теперь на него нахлынула чудовищная усталость, физическая и умственная, не оставляющая ни единой лазейки для волевых усилий.
Энтони был убежден, что силы его на пределе, и потерял всякий интерес к тому, что касается его поездки. Включая и картину Веласкеса, которая теперь казалась предметом слишком далеким и обходящимся слишком дорого. Не потеряв ни крупицы притягательности, ни капли воображаемого профессионального триумфа или сентиментальных откровений, одновременно распутных и щедрых, картина теперь соперничала с пылким желанием вернуться домой, к спокойной работе и обыденной, размеренной жизни. На следующий же день он вернется в Англию, ни с кем не посоветовавшись, ни с кем не поговорив, ни с кем не попрощавшись.
Он пересек площадь Кибелы, прошел мимо бара, в подвале которого располагался "Веселый кит", то заведение, где собирались по вечерам Хосе-Антонио де Ривера со своими друзьями, чтобы выпить виски и обсудить события интеллектуальной жизни.
У Энтони сохранились теплые воспоминания о том вечере, когда его пригласили присоединиться к их компании, но тем не менее он имел очень мало желания вновь встретиться с Хосе-Антонио, после того как его использовала Пакита, обманом и совершенно безрассудным образом, в качестве предварительной меры для соития с Вождем. Англичанин вспыхнул от злости и стыда, вспомнив о той печальной роли, которую его заставили сыграть в этом треугольнике. Он добрался до улицы Серрано и воскресил в памяти разговор с Пакитой в кафе "Мичиган" несколькими днями ранее. Тогда он говорил о Веласкесе, а она - о личных проблемах. Между ними образовались узы, которые теперь будут навсегда порваны. Увидятся ли они когда-нибудь снова? Маловероятно.
