Звали его Ахмед бен Касим, и он не просто был готов спуститься к акулам, но и собирался это сделать в действительности: быстро разделся, с помощью Али облачился в гидрокостюм, надел акваланг, взял мощное пневматическое ружье с пристегнутым баллоном, в котором находился воздух, сжатый до давления в 200 атмосфер. Особенностью этого ружья являлись два ствола с двумя гарпунами, каждый из которых имел свой трос и свою катушку, что позволяло производить два выстрела один за другим. Мадиба неоднократно предлагал хозяину использовать оружие боевых пловцов: пороховые автоматы и пистолеты — многозарядные, убойные и надежные, но тот не соглашался, ибо это не соответствовало международным правилам подводной охоты, а шейх в подобных вопросах был очень щепетилен. Правда, эта щепетильность не распространялась на обращение со своими подданными, которых он, в случае необходимости, подвешивал на вывернутых назад руках и расспрашивал о том, что хотел узнать. Но справедливости ради следует отметить, что и международных правил обращения со слугами не существует, а следовательно, он их тоже не нарушал.
Акулы сожрали прикорм. Самая маленькая тут же исчезла — то ли насытилась, то ли отправилась на поиски другой поживы, а две терпеливо нарезали круги вокруг яхты. Али снова схватил винтовку и обстрелял ту, что поменьше. Она была у самой поверхности, и пули достали ее основательно: вверх потянулись постепенно рассеивающиеся облачка крови, раненая хищница ушла в сторону и скрылась из глаз. Зато оставшаяся тут же получила солидный кусок мяса.
— Спускаюсь! — крикнул шейх, опуская на лицо маску.
На поясе у него висел нож, хорошо знакомый Мадибе-Хафизу, который таким ножом пробивал себе дорогу на ту должность, которую занимает. Именно таким, а может, даже тем же самым ножом он убил Саида, поэтому ему и смотреть на него не хотелось… Шейх, конечно же, давно забыл этот эпизод: он вообще не запоминал того, что прямо не затрагивало его интересов. По развернутому парадному трапу он спустился к воде и прыгнул, подняв фонтан брызг. Али и два матроса заняли места в катере, страхуя подводного пловца, который, энергично работая ластами, сближался с предполагаемой добычей.
Впрочем, кто окажется добычей, предсказать было трудно. Хотя вода искажала размеры, но силуэт человека был раза в три-четыре меньше, чем силуэт громадной рыбы, которая увлеченно разделывалась с прикормом. Потом она возьмется за новую еду… Мадиба знал: шестиметровая акула легко перекусывает человека пополам. Сейчас ему казалось, что этот экземпляр способен проглотить шейха вместе с его первоклассным и дорогим снаряжением. Во всяком случае, все происходящее развернется на глазах затаивших дыхание зрителей: экипаж «Ориента» столпился на палубах, жадно всматриваясь в прозрачную воду. У всех колотились сердца, и каждый испытывал гордость и преклонение перед своим хозяином, демонстрирующим чудеса смелости и хладнокровия.
Увлеченный происходящим Мадиба даже не заметил, как к нему подошел Галиб. Он был опечален и даже не интересовался тем, что вот-вот должно было разыграться под водой.
— Мой друг Азиз по секрету сообщил, что пришла радиограмма от Джамиля. Он подтвердил, что в Бахре я искал змею. Теперь мне конец…
«Тогда мне тоже конец!» — подумал Мадиба. Но виду не подал, тем более что не собирался мириться с такой перспективой.
— А Башар пересказал слухи, что начальником охраны станет Али, — добавил Галиб.
«Если дело пойдет по новому сценарию, то так и будет», — подумал Мадиба, а вслух сказал:
— Не паникуй раньше времени. Знаешь, как бывает? Вечером султан грозит утром казнить всех своих врагов, но сам не доживает до утра…
— Что это значит? — непонимающе глянул Галиб.
— Просто вспоминаю арабские сказки. Посмотрим, как повернется дело. Может быть, шейх не вернется с этой охоты.
— До сих пор он всегда возвращался…
— Все когда-то случается в первый раз! Видишь, какая огромная рыба! Иди на свой пост и оттуда посмотри, чем закончится сегодняшняя схватка!
Огромная акула сожрала мясо и, едва пошевеливая хвостом, медленно двинулась параллельно курсу «Ориента». Ахмед плыл ей наперерез. Катер с прикрытием следовал за ним, его тень накрывала плывущего шейха и, наверное, придавала ему уверенности, хотя Мадиба не понимал, как Али, который успел надеть акваланг, сможет ему помочь в случае обострения обстановки. Акула не обращала на охотника никакого внимания — может, она не видела его, так как не обладала боковым зрением, а может, просто не считала нужным реагировать на всякую мелочь, заведомо не представляющую для нее ни малейшей опасности. Она подпустила человека на четыре метра. Это была ошибка, подтверждающая, что акулы самые безмозглые существа на земле, заменяющие разум жизнестойкостью, прожорливостью и бешеной агрессивностью.
Когда они сблизились, шейх прицелился и нажал спуск. Раздалось шипение, ружье подбросило, из ствола, в пузыре сжатого воздуха вырвался напоминающий лом гарпун — полуметровой длины и сантиметрового диаметра, который мгновенно пересек разделяющее их расстояние и с силой воткнулся блестящим острием в левую жабру! Пузырь воздуха лопнул, его остатки пузырьками взлетели к поверхности. Акула резко рванулась, пытаясь освободиться, но наконечник раскрылся двумя острыми обратно-направленными крючьями, которые, вонзившись в кости и хрящи, намертво соединили ее с тяжелым гарпуном, и привязали к стальному тросику. Тогда она инстинктивно попыталась скрыться в глубине, но линь натянулся и потащил за собой ружье и держащего его человека, так что быстро нырнуть не получилось — приходилось тащить за собой лишний груз, который вел себя отнюдь не пассивно, а напротив — рвался наверх…
Шейх действительно изо всех сил работал ластами, но подстреленная добыча сдаваться не собиралась и, несмотря на все усилия, тянула его прочь от яхты и вниз, ко дну… Это было честное единоборство: сейчас ему не могло помочь ни богатство, ни связи, ни прекрасно обученные «Соколы пустыни» — здесь находились только он и акула, причем рыба находилась в своей стихии… Но именно это и привлекало его в акульих охотах, именно сложные победы в схватке один на один давали ему чувство самоуважения и уверенности в любой ситуации и с любыми людьми, зверями или призраками, если таковые вдруг объявятся…
И без того довольно прохладная вода ощутимо похолодела и стала плотней, солнечные лучи уже не достигали этого уровня, наступил сумрак, и шейх пожалел, что снял с оружия фонарь. Щелчки легочного автомата показали, что он меняет подачу дыхательной смеси в соответствии с большей глубиной. Три щелчка — пятнадцать метров…
Ахмед бен Касим не собирался покорно погружаться в пучину — хищница могла затащить так глубоко, что вынырнуть уже не удастся. Он знал, что сделал неплохой выстрел: гарпун вошел в голову основательно — акула не проживет долго с таким ранением. Но сразу такая живучая тварь не погибнет. Поэтому дело затягивалось, и он похвалил себя за то, что сделал индивидуальный заказ оружия по своим требованиям. Ружья такого типа хороши тем, что их можно не перезаряжать: баллона со сжатым газом хватает на десяток выстрелов. Но надо каждый раз вкладывать новый гарпун и пристегивать его к линю, а сделать это трудно или даже невозможно, особенно когда раненая акула уходит, таща за собой незадачливого охотника, как происходит сейчас! Но благодаря предусмотрительности у него был готов к выстрелу второй ствол, надо было только правильно им распорядиться!
Шейх подтянулся за трос поближе к раненой добыче и выстрелил из второго ствола в большой, словно блюдце, глаз. На этот раз гарпун тоже попал в цель, хищница рванулась вправо, влево, вверх, вниз — словно норовистая лошадь, желающая сбросить всадника. Это ей не удалось. Хотя шейха бешено мотало из стороны в сторону, а ружье с силой вырывалось из рук, но он вцепился в него мертвой хваткой и удержал единственный предмет, который мог помочь ему вернуться в привычный мир.
Поняв, наконец, откуда ей грозит опасность, акула развернулась и пошла в атаку на охотника. Огромная, утыканная костяными джамбиями пасть нацелилась на голову и, несомненно, откусила бы ее, ибо на такой глубине он уже несколько утратил свободу маневра… Но, снова подтянувшись уже на двух линях, ему удалось уйти с линии атаки и, поднырнув, ножом — он так и не понял, каким образом нож оказался в его руке — ударить в белое брюхо, которое, упруго сопротивляясь, прогнулось, но все-таки с треском пропустило клинок внутрь по самую рукоятку. Отработанные навыки заставили резко рвануть нож вверх, расширяя рану… Инерция огромного тела довершила остальное — оно было распорото почти от головы до хвоста, все вокруг окутало облако акульей крови и выпадающих внутренностей. Акула потеряла активность, она еще проплыла несколько десятков метров, суетно работая хвостом, и замерла. Потом, перевернувшись на спину, стала тонуть.
