Ознакомительная версия.
Эта маленькое препятствие, возникшее в последний момент, неожиданная загвоздка, омрачали радость удачного завершения оперативной разработки. Флэшка для Евграфова сделалась финишной чертой, которую намеренно отодвигали от бегунов, чтобы те продолжали бежать или охапкой сена, висящей перед мордой осла и заставляющей глупое животное продолжать путь. Хотя путь уже был пройден.
Другим неприятным обстоятельством было то, что директора «Россервиса» выпустили до суда.
Подполковник встал, нервно заходил по кабинету, ощущая давление в висках. В случаях сосудистого недомогания обычно помогала рюмка коньяка, бутылка которого всегда пряталась в его сейфе. Евграфов подошел к тяжелому и неуклюжему железному ящику, на минуту заколебался, но затем открыл дверцу и прямо внутри налил небольшую рюмку. Но выпить он не успел. К его удивлению боль мгновенно прошла, словно один вид маленькой рюмки напугал то коварное существо, которое таилось в нем и время от времени грызло мозг.
«Вот ведь!» — удивился он, но рюмка была налита, и пришлось всё-таки выпить.
Евграфов еще походил по кабинету. Следовало поторопить криптографов, затянувших с таким пустяшным делом. Видите ли, не могут взломать шифр! Это же не сложный шифр иностранной разведки, созданный специалистами! Наверняка, обыкновенный, простой, подобранный программками типа архиваторов WinRAR или WinZip.
Однако намерение Станислава Игоревича предупредил звонок телефона внутренней связи, по которому Евграфову передали просьбу подойти в подразделение, занимающееся взломом шифра.
«Неужели расшифровали?» — радостно мелькнуло в голове.
Он двинулся по коридорам Лубянки, прошел несколько переходов и этажей, пока не очутился в нужном месте. Любопытство обуревало его. Что же там было? Счета, проводки, суммы взяток?
Начальник отдела — невысокий, с большими залысинами человек, с правой стороны лба у которого темнело заметное родимое пятно, выглядел обескураженным и у Станислава Игоревича ёкнуло сердце от нехорошего предчувствия — он решил, что криптографы или случайно стерли флэшку, или не нашли код к шифру.
— Что всё плохо? — стараясь выглядеть невозмутимым, спросил он.
— Для нас нет. Мы свою работу сделали.
— Тогда плохо для меня?
— Смотря, с какой стороны. Короче, код нашли, шифр взломали, но папки оказались заполнены всякой чепухой.
— Как так? — Евграфов непонимающе посмотрел на главного криптографа.
— Там были тексты из книг, газетных статей и прочий мусор, не имеющий отношения к делу. Никаких финансовых документов.
— Это точно? А не может быть в этом тексте свой шифр, так сказать, шифр в шифре?
— Нет, мы всё проверили, и так смотрели, и эдак, даже на стеганографию изучали. Ничего нет!
— Стеганографию?
— Это текст, зашифрованный в изображении. К примеру, в файл фотографии вшит файл с текстом, который вы, естественно, не заметите, разглядывая фото.
— Значит, ничем меня не порадуете? — расстроился подполковник, почувствовавший, что присвоение внеочередного звания уже не светит.
— Ничем, Станислав Игоревич!
К утру стало свежо. Сумрачный полог ночи, постепенно раздвигая края, обнажал небо, уже зарозовевшее на востоке нежным цветом, как вишни в японских хокку.
«Высоко в горах
Прошел дождь
И вишни посерели» [3]
«Кто это написал, — подумал Алексей, — Басё или Исса?» Он не был знатоком японской поэзии, но отдельные хокку и танка западали в мозги, как падают в морские волны галечные камешки, брошенные посторонней рукой. В волнах галька шлифуется, перемешивается, стираются острые грани. Вот так же и мысли в голове, возникшие после прочтения японской лирики, шлифовались и обрабатывались, чтобы всплыть из глубин сознания в определенное время.
Он давно уже не спал, а поначалу лежал с открытыми глазами в постели, потом оделся, заварил кофе и сидел, просматривая чертежи яхт, напечатанные в специализированном журнале. Для него это было своего рода хобби, как у некоторых девушек с вожделением рассматривающих новые коллекции гламурной одежды или домохозяек, дотошно изучатющих схемы вязания крючком в журналах «Бурда» или «Верена».
Так и дождался утра.
Розовый восход, разгоравшийся с восточной стороны, упал на сизые верхушки гор вокруг Бордигеры и окрасил их в причудливый лиловый цвет. Он сделал горы похожими на спящего великана страдающего хроническим алкоголизмом и потому имевшего синюшное лицо завзятого пьяницы. Великан лежал, мирно посапывая, и не думал просыпаться в отличие от Алексея, поднявшегося сегодня с утра пораньше.
Именно это сравнение напомнил ему японских поэтов. Для них природа была живым существом и, пожалуй, они были правы. Леша тоже чувствовал свою связь с природой. Он не раз ездил на возвышенность за домиком с белой стеной, чтобы побыть одному, поглядеть на море и летящую синеву над собой, почувствовать единение с миром.
Недопитый кофе дымился на столе, а рядом лежали журналы с фотографиями шикарных белоснежных яхт. Натюрморт показался ему достойным кисти художника, но он не был таковым. Написать картину могла бы Вера, если бы оказалась сейчас в его городке, а не у себя в Ницце.
Вера! Вечером у них должно состояться второе свидание и этому ничто не может помешать. Он такой мысли у него теплеет в груди, он улыбается, представляя, как увидит девушку, как обнимет её зябкие плечи, точно укутает пледом, согреет своим телом.
Никколо рассказал, как Вера приезжала в его отсутствие, искала проект яхты для своего миллионера. Молодой человек пожалел, что не оставил чертеж на видном месте, но Никколо справился — нашел проект, который Алексей свернул в рулон и оставил в углу. Толстый компаньон угощал его девушку вином, философствовал, как любил обычно делать под настроение. Алексей не раз слышал его откровения, сдобренные бокалом вина, откровения видавшего виды сеньора.
Особенно нравилось толстому Никколо рассуждать о прошлом и будущем, которые, находятся в постоянном антагонизме, а их вечная борьба определяет ход самой жизни. Как борьба прогресса с консерватизмом. Сеньор Никколо всё время доказывал, что настоящего нет и в него невозможно попасть. И этот пример с платформой и поездами, действующими с разнонаправленной силой, спорный пример, Алексей слышал уже много раз.
Однако, по большому счету, все эти мысли чепуха, он, Алексей, живет только настоящим, здесь и сейчас. Так он считает.
Молодой человек возвращается к столу, допивает уже остывший кофе.
В одиннадцатом часу появляется розовощекий упитанный Никколо. По его лицу видно, что он хорошо отдохнул, плотно позавтракал и теперь готов к работе.
— У нас есть заказы? — интересуется Алексей, — я тут был занят другими делами, не успеваю отслеживать.
— Заказы? Конечно, как не быть! По электронной почте пришли две заявки — одна из Палермо, а вторая из Ниццы.
— Из Ниццы? Новая или та, с которой приезжала девушка?
— Её зовут Вера! — проявляет осведомленность Никколо, тяжело пыхтя, он садится на стул. — Нет, это другая. У нас растет популярность во Франции, мой друг.
— Да ладно! Я тебе говорил, что ближе к вечеру поеду туда, в Ниццу? Если все сложится хорошо, то переночую в отеле и на другой день могу встретиться с заказчиком.
— Было бы замечательно, Алексис! Я ему отпишусь и дам твой номер телефона. Созванивайся с ним!
— Окей! Сбрось тогда на мой компьютер заявки, я их посмотрю, пока есть время. А ты позвони в Марсель и уточни, как долго они будут выполнять наш заказ по яхте. Это для сеньора из Флоренции.
Никколо, кивает круглой головой, сползает со стула и идет в другую комнату, где находится офис для обработки заказов и деловых переговоров.
После обеда, в разгар дня, Алексей начинает потихоньку собираться в поездку. Путь в Ниццу хотя и не такой далекий, как допустим, из Москвы в Петербург или Казань, но, тем не менее, Алексей готовится к нему серьезно, как привык серьезно подходить к таким вещам.
Он берет вечерний костюм для похода в ресторан, пару рубашек, несколько личных вещей, в том числе бритву, зубную щетку. Как ни странно, в придуманном мире, в котором все должно присутствовать само собой, приходилось беспокоиться о таких мелочах. Но ведь это был его мир, а он ехал в чужой, пока еще чужой — в Верином мире были свои рубашки и зубные пасты.
Не закончив собирать дорожную сумку, Алексей задумывается о заправке. Он не помнит сколько бензина осталось в баке, хватит ли доехать до Ниццы. Двинувшись вниз, чтобы проверить уровень бензина, молодой человек на полпути останавливается, ему кажется, что он забыл пластовую карточку на столе.
Мысли Алексея бьются сумбурно и беспорядочно, точно фасоль в кипящей кастрюле. Эти мысли мелки и не нужны, занимают его незначимыми заботами. Он волнуется и понимает, что так дальше нельзя, надо взять себя в руки.
Ознакомительная версия.
