соберется… вместе с генералом Кубиным. Будет что обсудить… Я вот, например, знаю, что они про вас говорить будут…
– Что ты несешь? На каком «том свете»? При чем тут Кубин? – с недоумением и испугом спросил Сидоров.
– А при том, Егор Петрович, что иногда на этом свете слышны разговоры с того! И блокнот генерала Кубина, в котором много любопытной информации на ваш счет, теперь у меня. Да и про ваши дела с валютой кое-какой материальчик у меня накопился. Не говоря уж о вашем отпрыске. Вы меня хорошо понимаете?
Глаза Сидорова налились кровью.
– Что ты хочешь? – скрипнул он зубами.
– А вот это уже деловой разговор! – цинично улыбнулся Гудасов. – Я, Егор Петрович, хочу… даже, можно сказать, мечтаю, чтобы наши отношения вышли на новый, взаимовыгодный, уровень. И для начала осмелюсь порекомендовать вам, не откладывая в долгий ящик, озаботиться вопросом моего назначения.
– Так тебя же назначили! – воскликнул Сидоров. – Генерала дали!
– Вы меня не поняли, Егор Петрович, – тихо сказал Гудасов. – Генерал – это уже в прошлом. Я говорю о моем назначении на пост председателя КГБ…
* * *
– Ты что все оглядываешься, Сергей Александрович? – усмехнулся Олейников, наблюдая, как Зорин, озираясь, открывает ключами свою квартиру.
– Да так… – улыбнулся в ответ Зорин, распахивая дверь, – посматриваю, чтоб ты меня ничем в ухо не тыкнул.
– А я только невоспитанных людей в ухо тычу, а ты ж у нас перевоспитался! – рассмеялся Олейников и зашел за Зориным в квартиру.
* * *
Через полчаса, наскоро перекусив, они уже сидели за столом и внимательно рассматривали содержимое рюкзачка Томаса.
– Что это? – спросил Олейников, показывая на красную книжечку с изображением Большого театра на обложке.
– Это… – Зорин покрутил книжечку в руках, – это абонементная книжка. Билеты в Большой театр – дефицит, а по этой книжке можно без очереди в спецкассе театра раз в неделю покупать билеты на любой спектакль.
– Ого! – удивился Олейников. – Томас был большой любитель оперы? Или балета? Забавно…
Покопавшись в рюкзаке, Олейников выложил на стол пухлую пачку десятирублевок.
– Зачем ему столько мелких купюр?
– Смотри, Серега, – сказал Олейников, рассматривая деньги, – на каждой банкноте одинаковая чернильная клякса в правом верхнем углу. О чем говорит?
– О чем? – заинтересовался Зорин.
– Деньги меченые… Видимо, чтобы кто-то мог их отличить от других банкнот… Но зачем? Я пока не знаю… – пожал плечами Олейников и снова полез в рюкзачок. – Так, что тут еще интересненького?
В руках Олейникова появилась небольшая железная коробочка, размером с сигаретную пачку. Подцепив ногтем крышку, Олейников аккуратно открыл коробку. Внутри нее оказался металлический брусок, одна из больших поверхностей которого была стеклянная, а на противоположной стороне имелось маленькое отверстие.
– А вот это уже я знаю что! – радостно воскликнул Олейников. – Микрошифр.
– Что это?
– Нас в «Дабл ЭФ» учили с этим обращаться, – пояснил Олейников. – Дай десять рублей!
Зорин покопался в карманах.
– У меня только полтинник… – сказал он.
– Ну, давай полтинник, – согласился Олейников.
Зорин нехотя протянул купюру.
– Смотри, – продолжил Олейников, – кладем брусочек отверстием вниз на бумажку, в нашем случае на купюру, на которую мы хотим нанести микрошифр… вот так… Потом пишем на любой другой бумажке сообщение…
Олейников вырвал листок из блокнота, что-то быстро написал на нем и положил текстом вниз на стеклянную поверхность бруска.
– …кладем его текстом на стекло, прижимаем и сбоку на брусочке нажимаем кнопочку. Вот!
Олейников поднял брусок – на пятидесятирублевке появилось маленькое черное пятнышко.
– Так… – сказал Олейников, копошась в металлической коробочке, – теперь здесь должен быть пенальчик с линзами…
Олейников достал миниатюрный пенал, вынул из него линзочку и положил ее на пятнышко.
– Смотри, – сказал он, – текст с бумажки в уменьшенном размере, неразличимом для глаза, перенесся на купюру. Только глаз – как можно ближе к линзе.
Зорин приложил глаз к линзе и прочел вслух:
– Квадрига…
– Точно! Молодец! Читать умеешь… – рассмеялся Олейников.
– А что это значит – «квадрига»? – спросил Зорин.
– Это канал.
– Не понимаю… – мотнул головой майор.
– Вот и я раньше не понимал, а теперь дошло! – довольно потер руки Олейников. – Помнишь прослушку американского посольства? После получения посылки от сотрудника посольства они приняли решение прекратить все прямые контакты и общаться исключительно по каналу «Квадрига» – мол, так безопаснее…
– Ну да… – кивнул Зорин. – И что?
Олейников взял в руки абонементную книжку.
– А что украшает портик Большого театра? – спросил Олейников, показывая на изображение на обложке книжки.
– Колесница… – задумчиво произнес Зорин, – четверка лошадей… Квадрига!
– Молодец! – похлопал его по плечу Олейников. – Можешь же, когда захочешь!
* * *
Вечером пошел снег.
Правительственный ЗИС-111 промчался по улице Горького и остановился у ярко освещенных витрин «Гастронома № 1», который в народе упрямо продолжали называть «Елисеевским» – в честь его бывшего владельца купца Григория Елисеева.
Из лимузина появился Романский и в сопровождении помощника прошел в магазин.
В гастрономе толпились покупатели, на них то и дело покрикивали продавцы:
– Гражданин, че, не видите, – весь товар на прилавке!..
– Одна пачка масла в одни руки!..
– Вас вон сколько, а я – одна!..
Романский остановился у молочного отдела, где долговязый покупатель с лицом доцента спорил с упитанной продавщицей.
– Этим яйцам лет больше, чем мне! – убеждал ее доцент. – И дайте коробку, они же в кульке побьются…
– Вы мои яйца не трогайте, за своими следите! – огрызнулась продавщица. – А коробок нет. Не хотите – не берите. Все равно яйца кончаются.
Долговязый махнул рукой: «Давайте!» – и уже потянулся за кульком, как тут продавщица заметила стоявшего за доцентом Романского. Словно по мановению волшебной палочки лицо ее изменилось, губы растянулись в улыбке, и воркующим голосом она спросила у доцента:
– Так вам каких, значит? Диетических? Одну минуточку, только-только подвезли – прям из-под курочки…
Продавщица нырнула под прилавок и протянула обалдевшему покупателю коробку с диетическими яйцами.
Романский ухмыльнулся и пошел дальше. Неожиданно позади него раздался голос:
– Вот наглядный пример воспитательной работы партии в трудящихся массах!
Романский обернулся – ему улыбался Олейников.
– Здравствуйте, Дмитрий Степанович! – сказал он. – Вам еще раз толковый водитель не нужен?
– Как вы меня нашли? – удивился Романский. – Вы что, все следите за мной? Тогда почему только в гастрономах?
– У меня товарищ один, – заговорщицким голосом сказал Олейников, – в органах работает. Так он график всех ваших внезапных проверок магазинов на месяц вперед достал.
* * *
Часы на Спасской башне пробили полночь.
Собравшиеся в кабинете Романского председатель КГБ Александр Шалепин и генеральный прокурор СССР Роман Руденко заканчивали изучать увесистые тома документов.
– Ух ты! Уже первый час! – воскликнул Руденко с двенадцатым ударом курантов и с укором посмотрел на Романского. – А
