— Сейчас след от него практически невозможно обнаружить, даже на ощупь!
— Странно, — сказал Флетчер. — Но зачем это ему понадобилось?
— Не знаю. Он попросил меня выйти на несколько минут. Я подозреваю, что он что-то вложил туда. Во всяком случае, когда я закрывал прорезь, то внутри что-то было. Может быть, пластинка с его именем. Ведь скульптуры стоят века и тысячелетия! Почему не увековечить себя для потомков?
В мозгу у Мадибы снова ярко вспыхнула осветительная ракета. В племени фулари, из которого вышел Джелани Афолаби, как и у народа донго, принято обращение к духу закладывать в щель внизу его каменного изваяния! Мадиба понял, что́ хозяин заложил в ногу «Неизвестной красавицы»! И не только он. Хотя здесь не присутствовали выходцы из борсханских племен, но почти все подумали об одном и том же: когда речь идет о больших деньгах, люди становятся гораздо проницательнее, чем обычно. Взгляды сидящих за столом обратились к скульптору. Может быть, только он сам да «Сьюзен» с «Виктором» не понимали, о чем идет речь.
— Уважаемый Раджешь, но если нечто при вашей помощи скрыто в статуе, то оно и сейчас в ней находится? — подчеркнуто любезно спросил Флетчер.
— Не знаю, — пожал плечами Раджешь. — Я как-то и забыл про это, да и сколько времени прошло… Но, в конце концов, можно посмотреть…
— Если нетрудно, то я бы попросил вас об этом одолжении!
— Никакого труда, — охотно отозвался скульптор. — Дайте мне только фонарь и нож. Да, и еще пинцет, которым наши милые дамы поправляют себе брови!
Джордж принес нож и фонарь, Кира протянула пинцет. Индиец опустился на колени и принялся осматривать ступни мраморной женщины. Уже смеркалось, и стюард подсвечивал ему фонариком. Семь пар глаз уставились на скрюченную фигуру скульптора. Все следили за его манипуляциями, но разобрать ничего не могли, только слышали противный скрежет и кряхтение. Нервы у Мадибы были напряжены, и не только у него. Флетчер даже привстал в нетерпеливом ожидании.
— Есть! — наконец, сказал Раджешь, выпрямляясь.
В поднятой руке он держал пинцет, в котором был зажат крохотный черный прямоугольник, действительно похожий на сим-карту.
Наступила мертвая тишина. Теперь все поняли, кто сразу, кто с запозданием, но поняли — это и есть тот самый пин-код, который предназначался для Киры. И настроение у недавно веселой компании мгновенно изменилось.
— Ну вот! — снова засмеялась «Сьюзен». — Сегодня удачный день, мои предположения сбылись. Кира получила то, что хотела. А вы все свидетели: половина этого — моя!
Но никто не поддержал ее веселья. Напротив: на палубе яхты «Стелла», которая шла по широченному устью Темзы, выходящему в Северное море, в сгущающихся сумерках сгустилась и угрожающая тишина. Как будто газ из незакрытого крана клубился тут и ждал только вспышки, искры, зажженной сигареты или спички. Ведь каждому стало ясно — Раджешь держит ключ к большим деньгам. И самое главное, что любой может им воспользоваться! Если, конечно, ему никто не помешает…
«Сьюзен» открыла свою сумочку, которая небрежно висела на спинке кресла. Мадиба полез за спину, будто хотел почесаться. «Виктор» сунул руку в карман брюк. Собственно, карман был отрезан, и ладонь легла на рукоятку револьвера, закрепленного в открытой кобуре на внутренней поверхности бедра. Флетчер нащупал в кармане пиджака свой крохотный «браунинг» и отключил предохранитель. Мак, будто случайно, взял лежащий справа от тарелки нож — красивый, с длинным острым клинком из хорошей стали: все сервировочные приборы на яхте были высокого класса. И он вполне годился не только для того, чтобы резать говядину… Взрывоопасная атмосфера достигла критической концентрации. Теперь дело оставалось за искрой.
— Дайте мне эту штуку, Раджешь! — произнес Флетчер уже не любезным, а приказным тоном.
— Вот еще! — возмутился Роберт. Оружия у него не водилось, но он достал блокнот и вертел в руках ручку. — Почему это?
— Потому что статуя принадлежит мне. Я ее купил.
— Вовсе нет, — сказал Мадиба. — Я выставлял на аукцион только статую, а не то, что в ней находится!
— Совершенно верно! — кивнул Роберт. — В юриспруденции это называется «вновь открывшиеся обстоятельства». А они устанавливаются судом!
— Вряд ли кто-то пойдет в суд! — резко сказал Мадиба. — Тут не так много крючкотворов!
— Если это то, о чем я думаю, то половина моя! — встряла в дискуссию «Сьюзен».
— Вряд ли, — спокойно заметил Мак. — Что-то я не помню, чтобы по этому поводу составлялся какой-либо договор или дарственная…
— А ты что, тоже юрист?! — оскалилась «Сьюзен».
— Раджешь, дайте мне то, что вы держите в руке! — холодно приказал Флетчер.
— Нет, отдайте мне! — настаивал Роберт. — Надо разобраться, что это и кому принадлежит…
— А чей костюм на тебе? — грубо спросил Мадиба. — И чьи туфли? И кто убил питона, из которого они сделаны? Надо разобраться…
— Тут нечего разбираться! Вещи на мне и презюмируется, что они мои…
— Вот именно! И с моей статуей то же самое! Что найдено в ней — тоже мое! А если кто-то захочет со мной спорить, то для него это будет плохой спор!
— Я очень люблю спорить! — сказал Мак и поиграл ножом — кусок заточенного металла ожил: из прямого хвата перепрыгнул в обратный и через тыльную сторону ладони снова вернулся в прямой… Это было очень эффектно и красиво, но несвоевременно. В данной конкретной ситуации он сделал это совершенно напрасно. Будто щелкнул зажигалкой!
Мадиба выхватил из-за спины «смит-вессон». Там было как раз семь патронов — по одному для каждого лишнего человека. Потом он заставит экипаж вести яхту туда, куда ему будет надо. В конце концов, соответствующий опыт у него имелся…
Появление оружия у одного всегда провоцирует появление его в руках у всех других, у кого оно, конечно, имеется. «Сьюзен» выхватила из сумочки «вальтер», свой «Кимбер Кб» извлек из бедренной кобуры «Виктор», Флетчер обнажил жилетный «браунинг». А появившееся оружие немедленно пускается в ход, иначе нет смысла его доставать, если не хочешь быть просто убитым на месте!
Мак замахнулся ножом, то ли собираясь наотмашь ударить Мадибу рукояткой, то ли, что более вероятно, метнуть его, но «леопард» выстрелил первым. И этот выстрел породил другие. Выстрелил «Виктор», выстрелила «Сьюзен», выстрелил Флетчер, причем было непонятно, кто в кого стреляет. Подчиняясь обязательной закономерности, все кто мог нажимали на спусковые крючки, а их оружие послушно отзывалось: слабо щелкал «Браунинг 6,35», чуть громче трещал «Вальтер 7,65», на их фоне громом гремел «Смит-Вессон 45», но его перекрывал рыкающий голос магнума «Кимбер 357»… Красивый мясной нож молчал — во-первых, у него, как и у его собратьев, не было голоса, а во-вторых, хвастаться было нечем — он не выполнил задачи, хотя и не по своей вине — Мак не смог метнуть его, ибо пуля сорок пятого калибра ударила в плечо, развернув могучий корпус и отбросив на леер рядом с Раджешем. Нож улетел за борт, а рука бессильно обвисла.
Видя, как развиваются события, Рачапалли, очевидно, вспомнил сикхское учение о любви ко всем людям земли, сунул черную симку в карман и ловко вытащил из левого рукава свою «руку милосердия» как раз в тот момент, когда Мак уцелевшей левой схватил его за горло. Нет сомнения, что он задушил бы скульптора и одной рукой, но Раджешь с неожиданной ловкостью и решительностью нанес ему встречный удар своим кирпаном. Мадиба тем временем выстрелил во вскочившего Роберта и «Сьюзен», стреляющую в Киру и Мака. Роберт во весь рост опрокинулся на палубу, а «Сьюзен» отбросило в сторону, и обе ее пули прошли мимо целей. Легкий жилет не сдержал сорок пятый калибр и лопнул, пропустив пулю в тело — у нее помутилось сознание, и она упала на колени.
Мадиба продолжил стрельбу, и довольно удачно — попал «Виктору» в живот, но пуля, разорвав дорожный пояс с алмазами, изменила траекторию и прошла вскользь, довольно глубоко пропахав бок. Раздался звон, и по палубе запрыгали круглые, тускло мерцающие в свете палубного фонаря камушки. Флетчер дважды выстрелил — в Мадибу и «Сьюзен», но в «леопарда» он не попал, а жилет «Сьюзен» задержал легкую пулю 6,35, хотя удар сбил ей прицел еще раз — пуля из «вальтера» пролетела рядом с головой Киры и попала в ее мраморного двойника…
