Все это произошло быстрее, чем требуется, чтобы прочитать описание происшедшего. На палубе воцарилась сумятица. Кто-то вскочил на ноги и метался из стороны в сторону, пытаясь скрыться от огня, кто-то выбирал удобную позицию, кто-то умирал… Разлетелся вдребезги стакан, обрызгав все вокруг хорошим виски. Кто-то лежал на палубе и спиртным уже не интересовался, как, впрочем, и всем остальным. Пуля с противным визгом отрикошетила от двухмиллионной статуи. Кто-то пытался спрятаться под столом. Гремели выстрелы, свистели пули, так часто бывает — в массовой перестрелке очень трудно поразить выбранные цели. И большей частью все стреляют наугад. Примерно так происходило и в этот раз…
— Отдай! — с рычанием Мадиба подбежал к Раджешу, легко выбил нож, который отлетел в сторону и волчком закрутился на палубе, и сунул руку в карман скульптора. Ему удалось нащупать сим-карту и вытащить ее, но выстрел Флетчера угодил ему в бок, ребро треснуло, но не пропустило дальше легкую пулю. Он зажал рану ладонью, чувствуя под пальцами горячую влажность…
«Виктор» стрелял в Мака и Мадибу, очевидно считая, что они представляют наибольшую угрозу. И в отличие от общей результативности стрельбы он оба раза попал в цель. Отброшенный мощной пулей, Мадиба ударился о рубку и сполз на пол, пин-код упал на палубу, а Мак, который истекал кровью и еле держался на ногах, перелетел через леер и, подняв столб брызг, исчез под водой.
Рачапалли бросился к своему кирпану и успел его схватить, но «Виктор» инстинктивно послал в него пулю, и скульптор, который зря влез в игру, правил которой не знал, бездыханно растянулся на тиковых досках, рядом с Робертом Хабли, который не подавал признаков жизни.
Мадиба неожиданно обнаружил, что чувствует себя неплохо. Гораздо лучше, чем человек, получивший пулю из магнума 357. Скорее как после не очень тяжелой контузии. Он довольно легко поднялся на ноги и привычно осмотрелся, оценивая обстановку. Лежащий на боку «Виктор» приподнялся и, опираясь левой рукой на палубу, снова поднимал свой магнум, а «Сьюзен», стоя на коленях, зажимала рану и, качаясь из стороны в сторону, с маниакальным упорством вновь целилась в Киру, которая наклонилась, чтобы поднять пин-код. Для профессиональной военной разведчицы это было странно: никаких оснований любой ценой ликвидировать бывшую Королеву Бала Цветов у нее не имелось, но сейчас рациональное было подавлено волной обычных женских эмоций — ревностью, завистью, обидой… И только кровь соперницы могла смыть их, как пена огнетушителя гасит пламя, не давая ему превратиться в катастрофический пожар…
Как всегда бывает в смертельно опасных ситуациях, время замедлило свой бег, стало вязким и липким, секунды растянулись в минуты, а простое моргание превратилось в долгий сон, который мог стать вечным. Мадиба поднимал свой «смит-вессон», с трудом преодолевая плотность загустевшего воздуха. Первоочередность выбора более опасной цели требовала стрелять в «Виктора», который не сводил с него прищуренных глаз: он тоже знал правило приоритета и имел привычку доводить дело до конца. Они по миллиметрам поднимали оружие друг на друга, и «леопард» чувствовал, что опаздывает, однако поделать ничего не мог…
«Сьюзен» выбрала свободный ход спускового крючка и уже ожидала послушный рывок «вальтера» — назад и вверх, Кира интуитивно повернула голову и, заглянув в ведущий на тот свет черный кружочек, замерла, но вдруг «Виктор», неожиданно для самого себя, перевел целящийся взгляд на другую мишень и навскидку выстрелил во француженку, опередив ее на долю секунды! «Сьюзен» отшвырнуло к борту, но она еще жила мгновенье, за которое успела бросить на мужа изумленный взгляд. Возможно, она хотела что-то спросить, но не уложилась в отведенный ей миг… Да «Виктор» и не сумел бы ответить: этим выстрелом руководил не разум, а подсознание, направившее в новом направлении развитые до автоматизма инстинкты… К тому же и времени у него не было: Мадиба уже наверстал отставание, выстрелил и на этот раз попал так, как надо…
Эхо последнего выстрела гулко прокатилось над водной гладью. Все было кончено…
* * *
Уже стемнело. Исчезли чайки. Дельта раскинулась так широко, как будто они уже вышли в море, и только виднеющиеся по правому борту редкие огоньки показывали, что берег находится в пределах прямой видимости. Хотя это был технический район и, кроме электростанций и небольших заводиков по переработке мусора, там ничего не было.
На палубе творилось что-то невообразимое: тела убитых, кровь на тиковых досках, разбитые пулями стаканы на столе, отверстия в стенах рубки… Досталось даже скульптуре «Неизвестная красавица»: две пули попали ей в голову и одна в грудь. Мрамор выдержал удары, но сколы остались, как будто настоящие раны. Наверное, Раджешь мог бы как-то исправить дело, а может быть, и нет — спросить у него было невозможно: он лежал ничком, подвернув голову под руку, как птица под крыло.
Веселая компания перестала существовать. Не потому, что рассорилась, а в чисто физическом смысле: из восьми человек в живых остались трое. Флетчер вообще не получил ранений, потому что в него никто не стрелял, выпущенные в Киру пули попали в ее статую, но больше всего повезло бывшему «черному леопарду»: оказалось, что мощный выстрел из магнума пришелся в памятный сувенир — золотую зажигалку «Ронсон», которая и отклонила пулю. Конечно, поверхностная рана сильно кровоточила, и еще одно ребро было сломано, но такие мелочи можно не принимать во внимание. А если бы не «Ронсон», он бы бездыханно лежал рядом с другими… Хотя сам он знал, что дело не в зажигалке, а в покровительстве Великого Духа, который сохранил его и направил руку «Виктора» на спасение могущественной горуньи…
Кира об этом не догадывалась, она сидела на палубе возле бездыханного Жака Бойера и держала его за расслабленную кисть. В плохом кино бывший муж открыл бы глаза и сказал что-нибудь трогательное и берущее за душу, а может, даже и исцелился бы самым чудесным образом. В хорошей жизни он не открывал глаз, так как был убит наповал. Хотя можно ли назвать такой конец хорошим, вопрос очень спорный. Во всяком случае, у Киры на глаза навернулись слезы. Но она понимала: перестрелка предполагает два варианта: или ты застрелил противника, или он тебя. Бывшая наставница, которая бы сказала это вслух, лежала ничком и тоже молчала: в этой партии им с «Виктором» достались проигрышные карты — иначе на их месте лежали бы другие люди… Причем ее карта оказалась проигрышной вдвойне, ибо сдал ее тот человек, от которого она этого не ожидала и который, как выяснилось, в таинственных глубинах души любил свою первую жену больше, чем вторую… Белая «балетка» слетела с ноги «Сьюзен» и лежала подошвой вверх в метре от своей хозяйки, но та не была босоногой — прозрачный гольфик облегал ступню с безупречным педикюром — она и после смерти демонстрировала верность своим принципам и выглядела как леди, а не какая-нибудь простушка…
Кира поднялась, ощупывая себя и не веря, что осталась невредимой. Она не уловила всех нюансов перестрелки и считала, что «Сьюзен» застрелил Мадиба.
— Тебе повезло! — сказал Роджер. — Твои пули приняла статуя!
— Да, — кивнула она. — Это благодаря Мадибе. Он меня спас.
Мадиба хмыкнул. У него было свое представление о том, кто спас Киру и принял на себя ее пули, кто подставил зажигалку под мощный боеприпас магнума… Но раз она считает, что спаситель он, — то не следует ее разубеждать!
— А я в него стрелял! — сокрушенно воскликнул Флетчер. — Я думал, что он с ними заодно!
— С кем «с ними»? — спросил Мадиба.
— Я не знаю. Все происходило так быстро. А я уже давно не служу там, где нужно быстро ориентироваться и принимать безошибочные решения. Куда я вам попал?
— В бок. — Мадиба потрогал под пиджаком набухшую кровью рубашку. — У меня две поверхностные раны. Ничего серьезного нет, но нужна перевязка…
— Я вылечу вас и все возмещу! — воскликнул Роджер. — Джордж, Джордж!
Откуда-то появился растерянный стюард.
