Дэвид Гудис
Ночной патруль
В одиннадцать двадцать на удивление хорошо одетый любитель выпить выходил нетвердой походкой из запрещенного сухим законом увеселительного заведения на Четвертой улице, Был поздний вечер пятницы в середине июля, и влажная жара пахнула на изрядно подвыпившего мужчину волной дымящегося липкого кленового сиропа. Он шагнул в этот сироп, пошатнулся и замер, собираясь с силами дня новой попытки продолжить свой путь. Мгновение спустя что-то ударило его по затылку, он медленно осел и уткнулся лицом в тротуар.
Трое местных бродяг склонились над пьяным. Один из них прошелся по его карманам, вынул бумажник и мелочь, лежавшую без бумажника. Остальные в это время снимали наручные часы, запонки и галстучную булавку. Тут первый случайно поднял глаза и увидел Кори Брэдфорда, стоящего под фонарем на противоположной стороне улицы.
— Эй, ты! — обратился он к Кори. — И какие у тебя планы?
Кори ничего не ответил. Просто стоял и смотрел на трех бродяг. Те отошли от бездыханного пьяного и столпились у края тротуара, пялясь на Кори в ожидании, как тот поступит.
Но он молчал и не двигался с места. Его лицо выражало лишь легкое любопытство.
— Ну и что дальше? — крикнул один бродяга. — Так и будешь тут торчать?
Кори пожал плечами, но ничего не ответил. Все трое переглянулись. Тогда другой сказал:
— Ладно, пошли. Слабо ему что-нибудь сделать.
— С него станется, — заметил первый. — Еще как сделает.
— Что это за тип? — встрял третий.
— Брэдфорд, — ответил первый. — Я его знаю, он живет тут поблизости.
— От него могут быть неприятности?
— Запросто! Я его видел в деле.
— У него что, есть полицейский значок?
— Теперь нет, — пояснил своему приятелю первый. — Его у него отобрали месяц назад.
— Тогда, черт тебя побери, чего ты волнуешься? — раздраженно спросил третий. — Ладно, смываемся...
— Нет, погоди, — оборвал его первый. — Я лучше спрошу его для верности.
— О чем еще? — взорвался третий. Ему все это стало явно надоедать. — О чем спрашивать-то?
— Подождите меня здесь, — сказал первый и медленно пошел через дорогу.
Он подошел к Кори Брэдфорду и сказал:
— Так вот, знаешь, что я тебе скажу? Ты мне теперь никто. Ты больше никого не достанешь.
Кори снова пожал плечами, слегка наклонил голову и тихо вздохнул.
Бродяга подошел ближе и проговорил:
— Без своего значка ты — никто. Ты больше не можешь свистеть в свисток или грозить пушкой. Ты больше ничего не можешь, и тебе об этом прекрасно известно.
Веки Кори лениво опустились, и слабая, едва заметная ухмылка заиграла у него на губах. Он посмотрел на бродягу и ничего не сказал.
Бродяга нахмурился, пожевал губу, потом буркнул:
— И еще кое-чего ты не можешь. Стучать. И не будешь этого делать. Или будешь? Конечно, голод не тетка...
Казалось, Кори его не слушает. Он отвернулся от бродяги и смотрел на бездыханного пьяного на другой стороне улицы.
— Сильно его приложили? — бросил он своему собеседнику.
— Так, погладили маленько.
— Чем?
— Фишкой, — ответил бродяга, нахмурившись и осторожно отступив на шаг. Он боялся и сам злился на себя за это.
Кори продолжал смотреть на лежащего.
— Ты что, не рассчитал? — буркнул он, обращаясь к бродяге.
— Христа ради, я ж тебе говорю! Я его, можно сказать, и не трогал. Он и так был готов. Даже не вскрикнул.
Именно в этот момент пьяный начал приходить в себя. Он зашевелился, перевернулся, встал на четвереньки и немного прополз вперед. Потом поднялся на ноги, но его повело в сторону, и он плюхнулся на тротуар. Тогда, осмотревшись, он поднял глаза в черное небо и произнес громко и отчетливо:
— Я тебе скажу, в чем наша беда. Мы не можем жить вместе, только и всего.
— Теперь видишь? — проворчал бродяга. — С ним все в порядке. Он как огурчик.
— И что вы у него взяли? — поинтересовался Кори.
— Тебе-то какое дело? — фыркнул бродяга.
Кори снова ухмыльнулся и на мгновение устало прикрыл глаза. Потом веки приподнялись, а ухмылка погасла. Он смотрел прямо на бродягу и выжидал.
Тот переминался с ноги на ногу.
— Ладно, — сказал он. — Порядок, Кори.
— Итак, что вы у него взяли?
— Я — бумажник, — выдавил бродяга. — А они, — он показал на своих приятелей на другой стороне улицы, — часы и кое-что еще. Только вся эта дребедень не потянет и на...
— Покажи бумажник, — оборвал его Кори.
Бродяга испуганно попятился.
— Ну, давай, — устало повторил Кори, — выкладывай...
— Ну и гад же ты! — выдохнул бродяга. — Сволочь!
Он вытащил бумажник из кармана и вручил его Кори. Там лежала пятерка и семь долларов в однодолларовых банкнотах. Кори отсчитал шесть долларов и вернул бумажник бродяге.
Тот положил его снова в карман и, смерив Кори презрительным взглядом, зашагал через дорогу. Оказавшись на тротуаре, он оглянулся и посмотрел на Кори.
— Знаешь, что с тобой будет? — злобно прошептал он. — В один прекрасный день тебя так отделают — костей не соберешь...
Кори его не слушал. Он достал сигарету и закурил. Бродяга присоединился к своим приятелям, и они поспешили прочь.
Пьяный остался сидеть на тротуаре, бормоча что-то бессвязное. Кори подошел к нему и поднял его на ноги. Мужчина тяжело повис на Кори и объявил:
— Я тебе скажу, в чем наша беда.
— Это я тебе скажу, — поправил его Кори. — Тебя обобрали. До нитки.
— Правда? — без особого интереса осведомился пьяный, потом, глядя куда-то в пространство, продолжил: — Думаю, это создает определенную проблему. Отсюда добрых семь миль до...
— Того места, где вы живете?
Пьяный кивнул, поморщился от боли и пощупал рукой затылок. Кори вытащил шесть долларов из кармана, отсчитал три бумажки и вручил их мужчине.
— Это на такси, — сказал он и повернулся, собираясь уйти.
— Вот спасибо, — поблагодарил пьяный. Кори уже шагал прочь.
— Спасибочки! — крикнул ему вслед пьяный. — Честно, большое спасибо. Ты славный малый.
— Ага, — сказал вслух Кори, обращаясь сам к себе. — Я очень славный. Настоящий Санта-Клаус!
Он прошел еще немного, а потом, поразмыслив о пьяном и заключив пари сам с собой, остановился и оглянулся. Конечно, неутоленная жажда победила желание добраться домой. Пьяный неверными зигзагами двигался в сторону бара.
«Значит, трояк достанется официантке, а не шоферу такси», — подумал Кори и позволил себе философски улыбнуться. Он вспомнил заявление пьяного: «Вся беда в том, что мы не можем жить вместе».
«А это означает, — сказал он себе, — что мы просто не можем разобраться, что хорошо, а что плохо, потому что у каждого свои понятия о хорошем и плохом».
Он пошел дальше в направлении некоего общественного заведения под звонким названием «Забегаловка». Там, в задней комнате, вечерами по пятницам играли в покер на деньги.
«Давай быстрее», — подгонял он себя, а его рука уже тянулась к заднему карману брюк, где мелкие монеты на шестьдесят пять центов теперь соседствовали с тремя бумажными долларами. Это был весь его капитал.
Кори Брэдфорду минуло тридцать четыре года. Ростом он был пять футов девять дюймов при весе в сто пятьдесят пять фунтов. Волосы у него были светло-каштановые, а глаза — серые. Он казался несколько потрепанным — последние несколько недель есть ему доводилось не часто. Те небольшие деньги, которые у него появлялись, шли в основном на сигареты и выпивку, преимущественно на выпивку. И не потому, что он пребывал в беспокойстве и депрессии. Кори никогда не чувствовал ни тревоги, ни уныния, во всяком случае осознанных. Просто выпивать — хоть какое-то занятие. Сейчас Кори остался без работы, и делать ему больше было нечего.
Примерно пять недель тому назад его выставили из полиции. Кори был приписан к 37-му полицейскому участку, и его поймали с поличным, когда он брал мзду с содержателя борделя. Это случилось не потому, что Кори допустил ошибку — он всегда был очень ловок и просчитывал каждый свой шаг. И не потому, что кто-то на него настучал. Кори водил знакомство со всеми темными личностями и забияками по соседству, картежниками и подпольными торговцами спиртным, профессиональными проститутками и крупье. Его поймали на месте преступления благодаря настойчивости и любознательности некоторых личностей из городского суда. Шла кампания против ловкачей-вымогателей с полицейскими значками, и Кори оказался одной из многих жертв.
Он принял происшедшее довольно равнодушно. Рано или поздно это должно было случиться. В течение трех лет ему все сходило с рук, но его не оставляло ощущение, что в один прекрасный день его выследят, схватят с поличным и выставят с работы. Когда это в конце концов произошло, Кори почувствовал даже какое-то облегчение. Значок доставлял ему неудобства, словно колкое нижнее белье. Блестящая металлическая поверхность почему-то время от времени оживала. Значок смотрел на него и торжественно вопрошал: «И кого ты хочешь обмануть?»
