Прибывшая вскоре санитарная машина увезла едва державшегося на ногах ирландца и еще более ослабевшего англичанина.
– Он здоров, – констатировал врач, – только ослабел от недостатка пищи и свежего воздуха. Скоро придет в сознание.
– Ладно, – буркнул Боллинг, – завтра потолкуем с этой особой.
Когда санитарная машина уехала, появился репортер, атаковавший Боллинга и Тэмма градом вопросов. Оказывается, он уже слышал и об исчезнувшем докторе Алесе, и о трагической истории Донохью, и о таинственных братьях-близнецах.
– Это – ваша ошибка, инспектор, – заметил по этому поводу Лейн. Старый джентльмен был явно недоволен вмешательством прессы.
Один из полисменов, обыскивавших дом, подошел к Боллингу и доложил, что в доме никого не обнаружено. Загадочный человек в маске, терроризировавший Донохью, бесследно исчез.
– Я связался с Тэрритауном, – докладывал полисмен, – и нашел владельца этого дома. Он утверждает, что здесь никто не живет по крайней мере три года.
Уехали молча. Говорить не хотелось. Только Роу сказал, занимая свое место в машине:
– Вы думаете, это – конец? Нет, господа, таинственные загадки еще не кончились.
Глава XXVII
ПРЕСТУПЛЕНИЕ ТРЕХСОТЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ
– Первое, что мы хотим выяснить, – произнес инспектор Тэмм, – кто вы такой?
Они собрались вокруг постели англичанина на следующее утро в Тэрритаунском госпитале. Больной уже оправился настолько, что мог разговаривать, не утомляясь. Усиленное питание, успокаивающие лекарства, хороший сон сделали обычное чудо. На щеках его появился румянец, а глаза смотрели осмысленно и серьезно. Когда они пошли в палату, он уже полусидел на постели и беседовал с Донохью.
Вопрос инспектора Тэмма, казалось, его удивил. Брови англичанина поднялись, и он произнес недоуменно:
– Разве у вас есть какие-либо сомнения? Я доктор Хэмнет Седлар.
– Какая превосходная новость для доктора Чоута.
– Конечно! Он, должно быть, сильно беспокоился, когда я исчез, – мягко проговорил англичанин. – Чудовищное переживание! Ваш друг Донохью думает, что это был тот же человек в синей шляпе, которого он преследовал. Сходство действительно весьма примечательное, – он вздохнул. – Знаете, ведь это мой родной брат. Мы близнецы.
– Значит, вы знаете, что его нет в живых? – воскликнула Пэтэнс.
Лейн укоризненно посмотрел на инспектора, а тот неожиданно покраснел до ушей.
– Меня уже с утра осаждали репортеры, – улыбнулся англичанин, – и все рассказали. По их описанию тела я понял, что это мой брат, Уильям. Он подписывал свои статьи псевдонимом доктор Алес – может быть, слышали?
– Так, – протянул инспектор Тэмм, – кажется, это дело решенное, доктор Седлар. Но черт меня побери, если я знаю это решение. Теперь ваш брат мертв и нет нужды скрывать правду.
– Вы правы, инспектор, – вздохнул англичанин, – пожалуй, лучше будет, если я расскажу вам все.
Он закрыл глаза, голос его был еще слаб.
– Вы уже обратили внимание на то, что я скрыл фактическую дату моего приезда в Нью-Йорк? Дело в том, что я приехал на неделю раньше, чтобы предотвратить один бесчестный поступок. Да, это именно так, инспектор. Предотвратить бесчестный поступок моего брата Уильяма… – он смущенно оглядел присутствующих. – Здесь слишком много посторонних, инспектор.
– Доктор Седлар, – вмешался Роу, – мы все замешаны в этом деле. А если говорить о Донохью…
– Я глух и нем, – усмехнулся ирландец.
Не очень охотно, но Седлар рассказал все. Несколько лет назад он познакомился и подружился с сэром Джоном Хэмфри-Бондом, выдающимся английским библиофилом. Уильям Седлар был посредником в переговорах о продаже американскому миллионеру Сэксону одной из книг Хэмфри-Бонда, а именно третьего существующего экземпляра «Влюбленного пилигрима» Шекспира в джаггардовском издании 1599 года. Несколько месяцев спустя Уильям, занимавшийся в огромной библиотеке Хэмфри-Бонда, обнаружил старинную рукопись, совершенно неизвестную библиофилам. В рукописи этой, относящейся к 1758 году и принадлежавшей перу какого-то анонимного шекспиролога, содержался намек на собственноручное письмо Шекспира, оставшееся после его смерти и, однако, не обнаруженное исследователями. Письмо это, якобы проливавшее свет на какую-то тайну, было будто бы спрятано в толще переплета джаггардовского издания «Влюбленного пилигрима», вышедшего в свет в 1599 году. Убедившись, что сэр Джон не знаком с этой рукописью и даже не знает о ее существовании, Уильям Седлар, взволнованный своим открытием, купил у Хэмфри-Бонда книжку с вклеенной в нее рукописью и таким образом стал единственным обладателем заключенной в ней тайны. Он, впрочем, познакомил с этой рукописью своего брата Хэмнета, но тот отнесся к ней весьма скептически и в сообщение о письме Шекспира не поверил.
Тогда Уильям, опьяненный мечтой об открытии, историческая и денежная ценность которого была бы колоссальна, решил сам найти это письмо. Ему было известно о существовании трех сохранившихся экземпляров джаггардовского издания 1599 года. Два из этих экземпляров ему удалось обследовать, причем второй, принадлежавший французскому коллекционеру Пьеру Гревилю, повлек за собой крупные неприятности. Уильяму Седлару. захваченному хозяином библиотеки на месте преступления, пришлось бежать из Франции и скрываться под чужим именем. Это не остановило, однако, его дальнейших поисков. Из Франции он перебрался в Соединенные Штаты с целью во что бы то ни стало добыть третий существующий экземпляр джаггардовского издания, который с его помощью был продан Сэмюэлю Сэксону.
– Он сам написал мне об этом, – слабым голосом рассказывал Седлар, – и об избиении Гревиля, и о бегстве от полицейских, и о намерении обокрасть Сэксона. Я понял, что это – маньяк, и решил помешать ему. Именно с этой целью я и принял предложение директоров Британик-музея, приехал в Нью-Йорк и поместил в газетах объявление, по которому брат довольно быстро нашел меня в одном из дешевых отелей. Он рассказал, что снял дом в Вестчестере под именем доктора Алеса и уже сделал одну попытку добыть искомую книгу. Но книга, украденная мошенником Виллой из библиотеки Сэксонов, оказалась подделкой, а подлинник джаггардовского издания 1599 года находился в Британик-музее. Уильям твердо решил во что бы то ни стало пробраться в музей. Ситуация становилась, попросту говоря, отчаянной – ведь я был уже утвержден куратором музея, и моя ответственность за преступление брата особенно повышалась. Но как я ни уговаривал его, как ни просил, он был непреклонен. Мы ни о чем не договорились.
– Затем вы сами посетили его, не так ли? – спросил Лейн. – Тот замаскированный человек, о котором нам рассказывал слуга вашего брата, это были вы, конечно?
– Да. Но это ни к чему не привело. Мое положение было весьма незавидное. А когда джаггардовский экземпляр был украден, я сразу понял, кто такой человек в синей шляпе. В ту же ночь Уильям радостно сообщил мне, что овладел документом, спрятанным в книге, и отсылает книгу обратно в музей. Вором он себя не считал, потому что вместо украденной книги оставил другую – не менее редкое издание 1606 года, внешне очень похожее на похищенное. Но, сами понимаете, меня все это не утешало.
– Но как же вы оказались взаперти? – нетерпеливо прервал инспектор Тэмм. – Что же в конце концов произошло?
Доктор Седлар тяжело вздохнул.
– Я никак не предполагал, что он пойдет на это. Родной брат! Он поймал меня совершенно неожиданно. В прошлую пятницу я получил от него записку: он назначал мне свидание неподалеку от Тэрритауна. Я помчался, конечно, а когда прибыл на место… Даже вспомнить неприятно!
– Он напал на вас?
– Именно. Связал меня, заткнул рот кляпом и втащил в чулан. Остальное вы знаете.
– Но зачем, зачем ему это понадобилось? – воскликнула Пэтэнс. – Не вижу никакого смысла в его поступках.
Седлар пожал плечами, словно хотел сказать, что и он видит в этом не много смысла.
– Вероятно, боялся, что я его выдам. Думал убрать меня с дороги и бежать из Америки.
– В доме доктора Алеса были найдены осколки разбитого монокля. Это был ваш монокль? – спросил Тэмм.
– Монокль? – почему-то удивился Седлар. – Да-да, конечно. Он отобрал у меня его, когда связал меня. Зачем? Не понимаю. Потом, должно быть, выронил его из кармана, вероятно, когда боролся с убийцей. Нет никакого сомнения в том, что он был убит из-за этого письма. Кто-то еще охотился за тайной.
– Вы думаете, что письмом завладел убийца?
– Несомненно.
