— Черт побери! Как паршиво я выгляжу! Благо что хоть Ник меня сейчас не видит!
— Он был бы счастлив даже просто вас видеть, — заметил я, направляясь к дверям.
— А что если отыскать Бэррэтта? Ведь и его можно разговорить… — предлагает Мира, садясь в “бьюик”.
— Вовсе не уверен. Очень уж нелегко заставить говорить его за просто так, — отвечаю, решительно снимая машину с места. — Такой финт может пройти с Бетилльо, но никак не с Бэррэттом. Бэррэтт слишком крупная фигура! Он может даже признаться во всем, а уже находясь на скамье подсудимых, станет присягать на Библии, что эти показания у него добыли с помощью пыток. И все наши усилия пойдут насмарку.
— Если вы не спасете Ника, то я сама займусь Бэррэттом, — произнесла она твердо с ледком в голосе. — Я дала себе клятву.
Припарковываю машину в укромном местечке, совсем рядом с баром “Дельмонико”.
— Но прежде всего займемся опасением Ника, — отрезаю я. — У нас будет предостаточно свободного времени для поджаривания Бэррэтта на медленном огне, если мы не сумеем добиться справедливости на законных основаниях. Вы когда–нибудь бывали в этом притоне?
— Разумеется. Ник убивал здесь чуть ли не все свои вечера.
— Хотелось бы осмотреть ту комнату, где Ник и Бетилльо играли тогда. Вы не можете это устроить?
— Смогу, если, конечно, этот зал не окажется занятым.
— Ну что ж, зайдем, а там будет видно.
Преодолеваем пять деревянных ступенек, ведущих к бару. Зал ярко освещен, тут полно народу. Музыкальные автоматы оглушают зал ультрасовременными мелодиями. Здоровенные парни в не слишком удобных позах разместились у стойки.
Сгрудившиеся возле круглых одноногих столиков облаченные в шорты девицы пытаются втолковать своим кавалерам, что было бы гораздо больше толку, если бы они поднялись этажом выше, а не застревали бы в этом прокуренном зале, глотая сивуху. Впрочем, редко когда мольбы этих девиц достигают цели.
Мира ведет себя абсолютно непринужденно. Она пересекает зал, пол которого густо посыпан опилками, приближается к стойке и подает знак одному из барменов.
Держусь за нее, пытаясь перенять ее манеры. Четверо мужчин, облокотившихся на стойку бара, все как на подбор — могучие и широкоплечие, замолчали, глядя на нее.
Они пристально рассматривают меня из–за ее плеча, затем корчат пренебрежительные гримасы в мой адрес. Их больше интересует Мира.
— Привет, малышка, — говорит один из них басом.
Размышляю: “Ага, я опять сгодился для скандала. Надо быть крупным идиотом, чтобы привести ее сюда”.
И тут Мира поворачивается к ним лицом, меряет взглядом с головы до пят поочередно всех четверых чудищ и произносит четыре чрезвычайно непристойных слова. Парни, стушевавшись, погрузились в созерцание бара.
Мира что–то прошептала со вниманием слушавшему ее бармену, кивнула согласно головой и указала пальцем на лестницу.
— Идемте, — сказала она. — Можно.
— Однако вы ловко умеете обращаться с нахалами, — восхитился я, пока пересчитывали ногами ступеньки.
— Я смогу постоять за себя. Да и к тому же, чем они крупнее, тем легче командовать ими. Я пропутешествовала с такими типами всю свою жизнь и вроде научилась их понимать. — Лицо ее по–прежнему холодно и задумчиво. — Через полчаса наверх явится играть в покер Бетилльо. Об этом мне сообщил бармен.
— Он его не предупредит?
— Нет, это наш приятель. Как поступим? Может, подождем, а когда он поднимется, возьмем его в работу?
— Сперва надо провести рекогносцировку на местности.
Выходим на лестничную площадку. Перед нами простирается длиннющий коридор с рядами дверей по обе стороны.
— Пятнадцатый номер, — подсказывает Мира.
Она подходит к одной из дверей и толкает ее.
Большая комната. Под зеленым абажуром большой стол с колодами игральных карт, с жетонами для покера, покоящимися в деревянных ящиках с перегородками на нем. Дюжина аккуратно расставленных стульев и несколько плевательниц довершают обстановку.
— О’кей, — говорю. — А теперь не мешало бы взглянуть на служебный ход, которым уходил Ник.
Мы проследовали до конца коридора. Вот и дверь, выходящая на веранду. Недолгий путь по крутой лестнице с деревянными ступеньками — и вы оказываетесь на простершейся внизу улочке.
— Ясно. Будем ждать Бетилльо внутри здания. Если он попробует сопротивляться, я уложу его прямо на месте. Но сначала мы все–таки постараемся убедить его, что в его же собственных интересах следовать за нами на своих двоих… Он же не в весе пера.
Возвращаемся. Я спрашиваю:
— Да, вы случайно не знаете, возможно тут еще одна пустая комната?
— А вот сейчас поглядим…
Она распахивает ближайшую к нам дверь и щелкает выключателем. Гневные вопли и проклятия были ответом на эту ее инициативу. Она поспешно погасила свет.
— Эта комната занята, — констатировала Мира, направляясь к следующей двери.
— Минуточку, — остановил я ее, ухватив за руку. — Если вы намерены и дальше применять подобные методы, то здесь вспыхнет революция. Рискнем лучше проверить комнату, что напротив пятнадцатой.
Мы прошли немного вперед и остановились у нужной нам двери. Я тихонько постучал. Там кто–то завозился, но дверь все же открылась.
Крупная блондинка с усталым лицом, облаченная в сомнительной свежести пеньюар, изучает меня. Ее ярко размалеванное лицо понемногу проясняется, а крикливо нарисованные губы пытаются улыбнуться.
— Бонжур, милый, не меня ли ты ищешь?
И тут она замечает Миру — и мгновенно преображается.
— Что вам надо?
Ее лицо кажется мне знакомым. И вдруг в памяти всплывает один из вечеров примерно годичной давности, когда я оказался в весьма затруднительном положении… Я метался по коридору, куда попал через разбитое окно, и именно эта блондинка тогда меня спасла. Я спросил:
— Вы меня помните? Мы с вами как–то провели увлекательный вечерок… — Я подставляю лицо к свету, чтобы она могла меня получше рассмотреть. — Я запрыгнул к вам в окно, когда за мной по пятам гнались шпики с Корал Гэйблса.
Она еще раз взглянула на меня, насупив брови, а затем глаза ее расцвели улыбкой:
— Это же надо! Как я могу забыть вас! И даже очень хорошо помню. Вы мне тогда еще испортили шикарную драпировку, когда ввалились через окно! А здесь вы зачем? Снова какие–то неприятности?
— Вы не позволите нам войти? Так было бы удобнее разговаривать.
Блондинка смерила оценивающим взглядом Миру.
— И она тоже?
— Непременно! Мы ведь по делу.
Наверное, она вспомнила, как я щедро оплатил ее услуги тогда, и посторонилась:
— Проходите. Хотя здесь и не место устраивать приемы…
По всей видимости, эта колкость адресовалась Мире.
Комната, действительно, слишком мала, плохо проветриваемая и скудно меблированная. Кровать, комод, умывальник да потертый до основы ковер — это и все.
— Я не спросил тогда вашего имени, — начал я, облокачиваясь на стену.
— Лола, — коротко ответила блондинка, усаживаясь на кровати.
Сразу стало понятно, что присутствие здесь Миры ее сковывает.
Мира стояла, прислонясь к умывальнику. Она разглядывала каморку с нескрываемым интересом. Лола напряженно следила за ней, явно ожидая какого–то подвоха.
— Я ищу Бетилльо, — проинформировал я спокойным голосом. — Если вы помните, в тот раз я собирался угостить его дубинкой.
— Он опять что–то учудил? — заинтересовалась Лола. — Терпеть не могу этого пройдоху.
— Лично мне он ничего плохого не сделал, но он упек за решетку ее друга, — я показал на Миру. — Ника Перелли.
Глаза у Лолы стали абсолютно круглыми от изумления.
— Это тот парень, что похитил Дедрика? Вот это да! Я прочитала об этой истории в газетах. — Она смотрела на Миру уже с явной завистью. — Так это ваш дружок погорел на пятистах тысячах?!
Маленькое бледное лицо Миры сморщилось. Я поспешил вмешаться:
— Не торопитесь! Перелли тут ни при чем. Он — жертва кем–то придуманного трюка. Он играл в карты с Бетилльо как раз в то время, когда случилось похищение, но Бетилльо запродал его сыщикам. Вот мы его и ищем.
— Эта скотина готова продать родную мать, если ему положат за нес подходящую цену, — произнесла Лола с нескрываемым отвращением.
У меня появилась надежда:
— А вы случайно не заметили, когда Перелли в этот день уходил?
— Откуда уходил? Что вы хотите этим сказать?
— Он играл в карты с Бетилльо в пятнадцатом номере. Перелли утверждает, что оставил Бетилльо в половине одиннадцатого вечера. А тот, напротив, говорит, что была половина десятого. Похищение же произошло немного раньше десяти.
Лола прикрыла глаза, пытаясь что–нибудь вспомнить.
— Нет, наверное, я его не видела, — сказала она наконец. — Впрочем, это и не мудрено, у меня в тот день было самое настоящее шествие.
