Затем началась перебранка с переходом наличности — обычное дело на баскетбольной площадке независимо от возраста игроков.
— Тебе Эйми что-нибудь говорила? — спросил Эрик, продолжая смотреть на площадку.
— Что именно?
— Все равно. Я помню, что ты был в подвале с ней и Эрин Уайлдер.
— Да, был.
— И о чем вы там беседовали?
— Да ни о чем. Они дурачились и расспрашивали меня, часто ли я водил туда девчонок.
Эрик перевел взгляд на Майрона. Тот его выдержал.
— Эйми может быть бунтаркой, — заметил Эрик.
— Совсем как ее мать.
— Клэр? Бунтарка?
Господи, надо следить за своим языком.
— Все зависит от того, что понимать под этим словом, — дипломатично попытался вывернуться Майрон.
Но Эрик не отставал:
— А что ты понимаешь под этим словом?
— Ничего. Только позитив. У Клэр был острый язычок.
— Правда?
«Заткнись!» — приказал себе Майрон.
— Ты понимаешь, что я имею в виду, — сказал он, обращаясь к Эрику. — Когда ты увидел Клэр в первый раз, чем она тебя привлекла?
— Многим, — ответил тот. — Но точно не острым язычком. Я был знаком со многими девушками, Майрон. Все они делились на две группы: те, на которых хочется жениться, и те, которых просто хочется. Ты меня понимаешь?
Майрон кивнул.
— Так вот: Клэр была из тех, на ком хотелось жениться. Это было моей первой мыслью, когда я ее увидел. Я знаю, что это звучит странно. Но ты был ее другом и понимаешь, что я хочу сказать.
Майрон старался сохранить на лице бесстрастное выражение.
— Я так ее любил!
Майрон отметил, что Эрик произнес слово «любил», а не «люблю», но на этот раз сумел промолчать.
— И продолжаю любить! — добавил Эрик, будто прочитав его мысли. — Может, даже больше, чем раньше.
Майрон ждал продолжения.
Неожиданно Эрик улыбнулся:
— Ты, наверное, уже слышал хорошую новость?
— Какую?
— Об Эйми. На самом деле мы все тебе очень обязаны.
— Ты о чем?
— Ее приняли в Университет Дьюка.
— Ба-а, да это отлично!
— Мы узнали об этом два дня назад.
— Поздравляю!
— Думаю, что решающую роль сыграло твое рекомендательное письмо.
— Вряд ли, — возразил Майрон, хотя в словах Эрика могло быть больше правды, чем тот полагал. Майрон не только написал это письмо, но и позвонил своему старому приятелю по команде, который теперь работал в приемной комиссии.
— Нет, ты не прав, — продолжал Эрик. — Сейчас, чтобы попасть в ведущие университеты, надо выдержать такой конкурс! Не сомневаюсь, что твое письмо имело большое значение. Поэтому огромное спасибо!
— Она хорошая девочка. Я сделал это с удовольствием.
Игра закончилась, и Эрик поднялся.
— Продолжим?
— Думаю, мне на сегодня хватит, — сказал Майрон.
— Болит?
— Немного.
— Мы все стареем, Майрон.
— Я знаю.
— И с каждым годом болячек прибавляется.
Майрон кивнул.
— Мне кажется, что при боли есть выбор, — заметил Эрик. — Можно отсидеться и переждать, пока она пройдет, или продолжить игру, несмотря на боль.
Эрик побежал на площадку, оставив Майрона размышлять, имел ли он в виду только баскетбол.
Оказавшись в машине, Майрон услышал, как звонит его мобильник. Он посмотрел на дисплей, и снова на нем ничего не было.
— Алло?
— Ты ублюдок, Майрон.
— Ну да, это я уже слышал и в первый раз. У тебя есть что-нибудь новенькое, или мы опять пройдемся по сценарию, где мне придется заплатить за то, что я сделал?
Связь прервалась.
Майрон пожал плечами. Еще во времена былой славы он сумел обзавестись нужными связями. Теперь настало время ими воспользоваться. Он покопался в телефонном справочнике мобильника и нашел телефон Гейл Беррути, работавшей в телефонной компании. Обычно люди не верят, как легко частные детективы в телесериалах прослеживают телефонные номера. В действительности это на самом деле проще простого. У каждого детектива есть свой человек в телефонной компании. Подумайте, сколько людей в ней работает. И сколько из них не будут возражать против пары-другой долларов. Шесть лет назад расценки на прослеживание одного номера были пятьсот долларов, но Майрон полагал, что за это время они наверняка выросли.
Гейл Беррути не взяла трубку — наверное, уехала куда-нибудь на выходные, — и он оставил ей сообщение.
— Это голос из твоего прошлого, — начал он.
Майрон попросил Гейл перезвонить ему, когда она выяснит все возможное о номере, который он продиктовал. Потом он снова набрал номер Эйми, и тот опять переключился на голосовую почту. Вернувшись домой, он сел за компьютер и попробовал что-нибудь выяснить о звонившем самостоятельно, но у него ничего не вышло. Затем Майрон принял душ и проверил электронную почту. Там было сообщение от его сына Джереми, написавшего из-за границы.
«Привет, Майрон.
Нам разрешается только сообщить, что мы в районе Персидского залива. У меня все в порядке. Мама ужасно переживает. Позвони ей, если получится. Она по-прежнему никак не может смириться. Отец тоже, но по крайней мере делает вид, что все понимает. Спасибо за посылку. Получать их все любят.
Мне пора. Напишу еще попозднее, но какое-то время со мной не будет связи. Позвони маме, ладно?
Джереми».
Майрон перечитал письмо несколько раз, но ничего нового в нем не обнаружил. Ему не понравилось место о том, что «не будет никакой связи». Как и во всех письмах Джереми, там не содержалось никакой информации. Он подумал о своем отцовстве, как ему этого недоставало и какое место этот мальчик — сын — занимал в его жизни. Похоже, Джереми нашел себя, но смириться с этим было необычайно трудно. Мальчик всегда подавал большие надежды, и теперь осознавать все упущенные возможности было очень больно.
Все еще разглядывая письмо, Майрон услышал звонок мобильника. Он выругался про себя, но на этот раз определитель номера высветил на дисплее имя Эли Уайлдер. Майрон улыбнулся и ответил:
— Служба жеребцов.
— Господи, а если бы звонил кто-нибудь из моих детей?
— Тогда я выдал бы себя за торговца лошадьми.
— Торговца лошадьми?
— Или как там называют людей, которые ими торгуют.
— Во сколько твой самолет?
— В четыре.
— Ты сейчас занят?
— А что?
— Детей не будет дома еще час.
— Ого!
— Я тоже так думаю.
— И ты предлагаешь маленький, но чудный трах?
— Именно. — Она помолчала. — Чудный?
— Мне потребуется время, чтобы доехать.
— Понятно.
— И нам придется это сделать по-быстрому.
— А разве это не твой профиль?
— Ты меня обижаешь.
— Я просто пошутила. Жеребец.
— На лошадином языке это означает «Я уже мчусь».
— Вот и чудно! — подвела черту Эли.
Когда он постучал в дверь, ее открыла Эрин.
— Привет, Майрон.
За ее спиной Эли пожала плечами.
Майрон вошел в дом, а Эрин направилась на второй этаж. Эли подошла к нему и прошептала:
— Она опоздала на театральный кружок и решила не ходить вообще.
— Понятно.
— Мне очень жаль.
— Все бывает.
— Мы можем найти укромное место и пообниматься.
— И я смогу тебя потрогать?
— Я обижусь, если ты не захочешь.
Он улыбнулся.
— Что? — спросила она.
— Просто вспомнилось.
— Что именно?
— Слова, произнесенные вчера Эсперансой, — ответил Майрон. — Men tracht un God lacht.
— Это по-немецки?
— Нет, на иврите.
— И что это значит?
— «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах».
Она повторила за ним.
— Мне нравится.
— Мне тоже.
Он обнял ее и заметил, как сверху за ними наблюдает Эрин. Она не улыбалась. Майрон встретился с ней взглядом и подумал об Эйми, о том, как она растворилась в ночи, и о своем обещании молчать.
До вылета у Майрона еще оставалось время.
Он зашел в кофейню «Старбакс» в центре города. Бариста, принявший у него заказ, действовал размеренно и неторопливо, что стало уже характерной особенностью сотрудников этой сети. Когда он передавал Майрону напиток с таким видом, будто перемещал в пространстве целый земной шар, двери в кофейню распахнулись, и при виде вошедших бариста в изнеможении закатил глаза.
Их было шестеро, и они шагали, будто пробирались по глубокому снегу, опустив головы, хлюпая носами и постоянно ощупывая свои лица. Четверо небритых мужчин и две женщины, от которых исходил ужасающий запах.
Городские сумасшедшие. В прямом смысле этого слова. Ночи они обычно проводили в психиатрической клинике «Эссекс пайнз», находившейся в соседнем городке. Их предводителя, который всегда возглавлял шествие, звали Ларри Кидуэлл. Компания целыми днями слонялась по городу. Жителям Ливингстона они были известны как «чокнутые». Майрон недобро подумал о них как об эксцентричной рок-группе, которой подошло бы название «Литиевый Ларри и его Больная пятерка».
