— На десять долларов, — сказал ему Майрон.
Служитель отошел, оставив их одних. Эйми начала всхлипывать.
— Ты не выглядишь пьяной, — заметил Майрон.
— Я и не говорила, что пьяна. Я говорила о парне, который должен был сесть за руль.
— Но похоже на то, — не сдавался Майрон, — что ты плакала.
Она безразлично пожала плечами.
— А где сейчас твоя подруга Стейси?
— Дома.
— Она не поехала с тобой в город?
Эйми покачала головой и отвернулась к окну.
— Эйми?
— Я думала, что могу тебе доверять, — тихо пробормотала она.
— Так и есть!
Она снова покачала головой, а затем протянула руку, открыла дверцу и начала выбираться из машины. Майрон попытался ее удержать и сжал запястье сильнее, чем собирался.
— Эй! — вскрикнула она.
— Эйми…
Она старалась освободиться, но Майрон руку не отпускал.
— Ты позвонишь моим родителям.
— Я просто хочу удостовериться, что с тобой все в порядке.
Она попыталась разжать ему пальцы, и Майрон почувствовал, как в костяшки впились ее ногти.
— Отпусти меня!
Он отпустил, и она выскочила из машины. Майрон рванулся за ней, но его не пустил пристегнутый ремень, который только сильнее прижал его к креслу. Он отстегнул его и выбрался наружу. Эйми стояла на шоссе и голосовала, вызывающе подняв руки.
Он подбежал к ней.
— Пожалуйста, вернись в машину.
— Нет!
— Я отвезу тебя, ладно?
— Оставь меня в покое!
Она направилась вперед — мимо мчались машины, некоторые из них сигналили. Майрон направился за ней.
— Что ты делаешь?
— Я совершила ошибку, когда позвонила тебе.
— Эйми, вернись в машину. Здесь опасно!
— Ты все равно расскажешь родителям.
— Не расскажу! Обещаю!
Она замедлила шаг и остановилась. Мимо промчались новые машины. Служащий с заправки смотрел на них, явно не понимая, что происходит. Майрон успокаивающе поднял руку, жестом показывая, что все в порядке.
— Извини, — сказал он. — Я просто за тебя беспокоюсь. Но ты права — я дал обещание. И я его выполню.
Эйми продолжала стоять, скрестив руки на груди. Она искоса взглянула на него, как умеют смотреть только подростки.
— Честно?
— Честно! — подтвердил он.
— И больше никаких расспросов?
— Никаких.
Она направилась к машине.
Майрон пошел за ней, расплатился за бензин, и они уехали.
Эйми велела ему ехать на север по Семнадцатому шоссе. Там было столько магазинов и торговых комплексов, что они, казалось, сливались в единое и бесконечное целое. Майрон вспомнил, как его отец, проезжая мимо торгового центра в Ливингстоне, штат Нью-Джерси, каждый раз приговаривал, качая головой: «Сколько же здесь машин! Если в экономике кризис, что они здесь делают? Вся парковка забита! Ты только посмотри!»
Сейчас родители Майрона жили в огороженном квартале Бока-Ратон во Флориде. После продажи складских помещений в Ньюарке отец наконец-то начал получать удовольствие от занятий, которым многие посвящали всю жизнь: «Майрон, а ты был в магазине „Стейплз“?[5] Господи, у них там есть все мыслимые и немыслимые ручки и любая бумага! И магазин-склад, где все продается со скидкой. Мне туда лучше не попадать. Я купил восемнадцать отверток меньше чем за десять долларов! Стоит мне там оказаться, как я не могу удержаться и обязательно что-нибудь покупаю и всегда смешу продавца, говоря, что сэкономил столько, что вконец разорился».
Майрон бросил взгляд на Эйми и подумал о своей юности, о том, как взрослел сам и как часто обманывал родителей. Он был примерным сыном: никогда не попадал в неприятности, хорошо учился, а отличной игрой в баскетбол добился невиданной популярности. И даже у него были тайны от родителей. Они есть у всех детей. Наверное, так и должно быть. Дети, находящиеся под постоянным и неусыпным контролем родителей, обычно срывались. Что-то свое, личное, должно быть у каждого. У детей должна быть своя ниша, куда никто не вторгается. При ее отсутствии напряжение неизменно нарастает и…
— Здесь нужно свернуть на Западную Линвудскую авеню, — произнесла Эйми.
Он так и сделал. Этот район Майрон знал плохо. Нью-Джерси представляет собой скопление маленьких поселений, и жители хорошо ориентировались только в своем. Майрон вырос в округе Эссекс, а здесь был Берген, где он чувствовал себя чужаком. Когда они остановились на светофоре, он глубоко вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, воспользовался моментом, чтобы внимательно разглядеть Эйми.
Она выглядела юной, испуганной и беспомощной. Майрон поразмышлял над последним словом. Беспомощной. Девушка повернулась и с вызовом посмотрела ему в глаза. Такой ли беспомощной она была? Как ни крути, но на его оценке наверняка сказывалось то, что она была девушкой. А окажись на ее месте парень — например, какой-нибудь спортсмен-старшеклассник, — разве он бы так волновался?
Он нехотя признался себе, что все его тревоги связаны с тем, что она девчонка.
Правильно ли это, или он просто сбивал себя с толку политкорректной чепухой?
— Здесь надо повернуть направо, а в конце улицы налево.
Он снова послушался, и они оказались среди скопления домов. Риджвуд был старинным, а значит, большим поселением: обсаженные деревьями улицы, викторианские дома, извилистые дороги, холмы и долины. Типичная география Нью-Джерси. Пригород был настоящим лабиринтом из домов на примыкавших друг к другу участках без видимых границ и прямых углов.
Эйми говорила, куда ехать: сначала вниз, затем налево, потом направо и снова направо. Майрон слушался и ехал на автопилоте, не замечая дороги, поскольку его мысли были заняты совершенно другим. Он старался подобрать нужные слова. В том, что девушка недавно плакала, сомнений не было. Она выглядела так, будто ее ужасно обидели, но разве в этом возрасте обида такая уж редкая вещь? Не исключено, что она поссорилась со своим парнем, тем самым Рэнди, о котором шла речь в подвале. В выпускных классах мальчишки часто кичились тем, что бросали девчонок: от этого они чувствовали себя взрослыми.
Майрон откашлялся и спросил, стараясь говорить непринужденно:
— Ты все еще встречаешься с этим Рэнди?
— Здесь налево, — ответила она.
Он повернул.
— Дом находится вот там, справа.
— В конце тупика?
— Да.
Майрон остановился у погруженного в темноту дома. На этом участке уличного освещения не было. Майрон несколько раз крепко зажмурил и открыл глаза: он чувствовал усталость, а после свадебных гуляний накануне голова так и не стала ясной. Его мысли неожиданно вернулись к Эсперансе: он вспомнил, как чудесно она выглядела, и эгоистично подумал, что брак наверняка скажется на ее дальнейшей работе.
— Похоже, дома никого нет, — сказал он.
— Стейси, наверное, уже спит, — отозвалась Эйми, вытаскивая ключ. — Ее спальня находится у задней двери. Я всегда вхожу сама.
Майрон выключил зажигание.
— Я провожу тебя.
— Нет.
— А как я узнаю, что все в порядке?
— Я помашу рукой.
На улицу выехала другая машина и остановилась сзади. Свет фар в зеркале заднего вида на мгновение ослепил Майрона, невольно удивившегося, что в такое время суток сюда одновременно подъехало две машины.
Его отвлекла Эйми.
— Майрон?
Он посмотрел на нее.
— Моим родителям нельзя об этом рассказывать. Это только все осложнит. Договорились?
— Я не скажу.
— Сейчас… — Она помолчала, разглядывая в окно темный дом, — сейчас у них не самый лучший период.
— У родителей?
Она кивнула.
— Ты же понимаешь, что такое случается.
Она снова кивнула.
Он чувствовал, что следует проявить осторожность и ни на чем не настаивать.
— Ты больше ничего не хочешь добавить?
— Просто… просто от этого будет только хуже. В смысле, если ты расскажешь. Не надо, ладно?
— Как скажешь.
— Помни о своем обещании.
С этим словами Эйми вылезла из машины, добежала до калитки, ведущей к дому, и исчезла за ней. Майрон ждал. Через мгновение она вернулась, улыбнулась и махнула рукой, что все в порядке. Но что-то в ее жесте насторожило Майрона.
Он собрался выйти из машины и проверить, но Эйми остановила его, решительно покачав головой. Затем она отступила в глубь двора и исчезла в темноте.
В последовавшие затем дни Майрон не раз вспоминал этот момент, улыбку Эйми, как она махнула рукой и исчезла в темноте, и пытался понять, что тогда почувствовал. Было ли у него какое-то предчувствие, непонятная тревога, какой-то сигнал в подсознании и своеобразное предупреждение, которое он не мог игнорировать?
Вряд ли, но точно он не помнил.
Он подождал еще минут десять, но кругом было тихо.
Тогда Майрон определился с дальнейшими действиями.
