Он опять приставил нож к её горлу. Он с трудом сдерживался, чтобы не проткнуть её белое горло.
— Ты больше ничего не можешь вернуть мне, Джо. Ты забрала все. Все, что было хорошего во мне. Забрала и уничтожила.
— Пол, заклинаю Господом Богом, не делай этого. Пожалуйста, отпусти меня. Умоляю тебя. Пожалуйста. Пожалуйста.
Он прижал нож сильнее и опять сказал то, чего не хотел говорить. Джо, чего тебе не хватало? Чего? Почему ты так поступила со мной? Почему, Джо? Почему? — Он не ждал, когда она ответит, и продолжал говорить, слова сами вырвались у него из губ. — Я дал тебе все. Чего ещё тебе не хватало? Я не могу этого понять. Это разрывает мне душу. Скажи мне, Джо. Скажи!
— Пол, я хочу жить, — тихо рыдала она. — Жить. Жить.
— Скажи же!
— Пол. Пол…
— Плачь, Джо, — сказал он с горечью. — Плачь, пока ты ещё жива.
Он бросил нож на каменный пол и приставил руку к её груди, как и задумал заранее. Приставил руку, готовый перекинуть жену через перила и сбросить вниз на асфальт с двадцатого этажа.
Темнота скрывала их. Он с трудом различал очертания её лица. Джо не кричала, а лишь только жалобно всхлипывала. Словно охваченный ужасом ребенок.
Один миг отделял его от непоправимого; её тело уже перегнулось через перила.
Один толчок. Пол слышал её тихий жалобный плач — так плачет ребенок. И страшная мысль, как громом, поразила его. Мысль о том, что он убивает ребенка.
Плач не прекращался. И, казалось, не прекратится никогда. Пол вдруг подумал, что будет теперь слышать его всегда, целую вечность, вплоть до последнего вздоха.
Под завесой бесстыжей вульгарности шлюхи, безжалостного коварства воровки и ненасытной алчности интриганки скрывалось беззащитное дитя.
Плач не унимался. Ребенок, которому всегда мало того, что у него есть. Который тянется и без разбора хватает каждую новую игрушку или побрякушку, что привлекает его внимание. А потом опять жадно ищет, чего бы ещё схватить.
Пол медленно отпустил её и Джо выпрямилась. Он начал хлестко бить её по щекам, снова и снова, пока она не перестала плакать.
— Ключ, Джо. Принеси мне его. А потом убирайся отсюда ко всем чертям. Быстро. Пока я не передумал.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, будто не понимая его слов.
— Ключ, Джо.
Женщина молча отошла от него и исчезла в гостиной. Когда она ушла, Пол внезапно почувствовал приступ тошноты, ему стало дурно. Начались позывы к рвоте. Он перегнулся через перила, пытаясь справиться с приступом.
Руки у него дрожали. Он засунул их поглубже в карманы, чтобы унять дрожь. Грудь тяжело вздымалась, будто он пробежал длинную изнурительную дистанцию.
Он долго оставался на веранде. Он совсем забыл о ключе, забыл о Джо, забыл обо всем на свете. В голове было пусто, в висках стучала кровь.
Наконец, он повернулся, машинально переступил через порог и вошел в гостиную. Заметив пустые стаканы, стоящие на столике около пустых кресел, он вдруг вспомнил про Джо и ключ.
— Джо, — позвал он.
Ответа не последовало.
— Джо!
Его вдруг осенило: мерзавка воспользовалась его состоянием и незаметно выскользнула из квартиры вместе с ключом.
Лицо Пола вспыхнуло от гнева. Большими шагами он быстро направился по длинному коридору в её спальню. Дверь была открыта. Пол стремительно вошел и остановился.
— Джо, — позвал он.
Он снова позвал и вдруг лишился дара речи.
Джо безжизненно распростерлась на полу, широко раскинув руки. Ее золотистые волосы слиплись от крови.
— Джо!
Ее синие глаза были устремлены вверх. Он медленно подошел, склонился над ней и увидел, что её голова раскроена страшным ударом.
Она была мертва.
Плачущий ребенок умер.
Пол стоял, окруженный звенящей тишиной, и смотрел на Джо. Ее сумочка валялась рядом, содержимое её было разбросано по золотистому ковру. С первого взгляда Пол понял, что ключа в сумочке уже нет. Он отвернулся и тяжело опустился на кровать; обрывки мыслей беспорядочно проносились в его отяжелевшей голове, словно клочки бумаги, подгоняемые яростным ветром.
В это мгновение, как будто издалека, он услышал звонок телефона. Телефон звонил снова и снова. Сам аппарат стоял совсем ярдом, на ночном столике. Пол сидел и тупо таращился на него. Наконец он протянул руку и поднял жемчужно-белую трубку. И услышал голос — старческий усталый голос.
— Итак, она мертва.
Пол молчал. Просто держал трубку и не отрывал взгляда от темно-синих безжизненных глаз Джо. Его лицо было отрешенным, ничего не выражающим.
— Почему ты не убил ее? Почему мне пришлось сделать это за тебя?
Внутри Пола что-то медленно зашевелилось.
— Я был в квартире все это время, в ожидании, когда ты её прикончишь. Почему ты не сделал этого?
Пол почувствовал, как внутри закипает ярость. Медленно нарастающая ярость, вытесняющая все остальные чувства.
— Она и со мной поступала так же, как с тобой. Почему ты отступил в самый последний миг? В критический миг.
— Я доберусь до тебя, — глухо произнес Пол. — Ночь ещё не кончится, как я тебя доберусь до тебя, вырву твой подлый язык и размажу тебя по стенке.
В трубке раздался смех.
— Тебе некуда спешить, мистер Брант. У тебя теперь осталась только одна дорога — прямиком на электрический стул.
— Я найду тебя, — сказал Пол.
— Чтобы найти меня, тебе нужно время. А оно для тебя кончилось, Брант. Твой друг Кадден сейчас будет у твоих дверей.
— Кадден?
— Я уже говорил с ним. И рассказал ему про то, что ты собирался сделать в субботу в восемь часов вечера.
Пол сжал кулаки.
— Ты продумал все, не так ли? Убью я её или нет, отвечать за это придется мне. Так ведь?
Опять послышался смех.
— Именно так, мистер Брант. Тебе достанется электрический стул, а я заполучу деньги. Каждому — свое. По заслугам. А ведь их у тебя довольно много; не так ли, простофиля?
Пол бросил трубку и встал. В последний раз взглянув на Джо, он вышел из спальни и направился по коридору к черному ходу. Подойдя к двери, он помедлил, потом поспешно прошагал к стенному шкафу и схватил пальто.
Он надевал его на ходу, пробегая через кухню, его шаги глухо отдавались по линолеуму. Подойдя к выходу, он замер в темноте, прислонив ухо к двери и прислушиваясь к неясным звукам, доносившимся с улицы. Потом щелкнул замком и открыл дверь.
И увидел перед собой плотную фигуру Каддена.
— Назад, Пол, — произнес Кадден. Черный зрачок тупорылого полицейского револьвера уставился прямо в грудь Пола. — Возвращайся в квартиру.
Светло-голубые глаза сыщика странно мерцали, широкое румяное лицо было мрачным. Тусклый свет в холле мерцал на его рыжих, коротко стриженых волосах.
— Где она? — спросил Кадден, закрывая за собой дверь и запирая её на ключ.
Пол не ответил.
— Где она, Пол?
— В спальне, — медленно проговорил Пол.
— Пошли. Иди впереди меня и — без фокусов.
Пол молча пошел впереди. Они прошагали по толстому ковру коридора и остановились на пороге спальни.
— Входи. И сядь на этот стул, — сказал Кадден. — Чтобы я мог тебя видеть.
— Я не убивал её, Билл.
Холодным взглядом Кадден осмотрел комнату и задержал его на мертвом теле.
— Я ведь предупреждал тебя, Пол. Именно об этом я тебе и говорил.
Пол сидел молча. Кадден прошелся по комнате, не выпуская из руки пистолет. Он казался бледным, черты лица исказились. Кадден наклонился над Джо, внимательно изучая рану у неё на голове.
— Чем ты это сделал, Пол? — спросил он.
Руки Пола безжизненно лежали на коленях.
— Ты, похоже, ударил изо всей силы. Одного удара оказалось достаточно. Ты, наверное, совсем обезумел, Пол.
Кадден поднялся с колен и взглянул на Пола.
— Чем ты её ударил, Пол?
— Я её не убивал.
Кадден отвернулся от него и принялся осматривать комнату. Тень от его крепкой коренастой фигуры плясала на стене.
— Какой-то металлический предмет. Тяжелый и тупой. Ничем другим такой раны не нанести.
Он в ярости повернулся к Полу.
— Черт тебя побери, почему ты это сделал, Пол? Почему? Я же просил тебя послушать меня. Я предупреждал, что такое может случиться. Я же тебе ясно сказал. А ты бросился вперед, как маньяк!
И все время, пока он говорил, глаза Джо продолжали слепо смотреть вверх, в бесконечную высь. Плакавший ребенок был мертв.
— Билл, — внезапно заговорил Пол, голос его звучал четко и ясно. Билл, я не убивал её. Тот, кто тебе позвонил, и есть убийца. Он сделал это!
— Ну, продолжай, Пол. Давай, оправдывайся.
— О, дьявол, я говорю тебе правду. Ты же давно меня знаешь. Разве ты не видишь, что я говорю правду?
Кадден безнадежно махнул рукой.
— Я очень хорошо тебя знаю, потому и уверен, что это твоих рук дело. Это зрело в тебе, Пол. Давно. И вот наконец прорвалось. Свершилось.
