— Ни дать ни взять три ветви государственной власти, — заметила Джессика.
Майрон кивнул:
— Джефферсон и Мэдисон могли бы гордиться нами.
К ящику номер 785 потянулась чья-то рука.
— Ну вот, началось, — сказал Майрон.
Джессика обернулась и увидела человека, роющегося в ящике. Он был худым и долговязым; все в его облике было преувеличенно длинным, как будто его долго пытали на дыбе. Даже лицо человека было вытянутым, словно анимационный шарж на Силли Путти.
— Ты его знаешь? — спросил Майрон.
Джессика замялась.
— Что-то в его внешности… впрочем, я могу ошибаться.
— Ладно, пойдем отсюда.
Они торопливо спустились по ступеням и забрались в машину. Автомобиль был припаркован напротив здания. Майрон сознательно нарушил правила и выставил в окошке полицейский знак чрезвычайной ситуации, подарок приятеля из соответствующих органов. Порой этот знак был крайне необходим — особенно у магазинов во время распродаж.
Долговязый вышел из помещения почты двумя минутами позже и уселся в желтый «олдсмобил» с номерами штата Нью-Джерси. Майрон завел двигатель и покатил следом. Долговязый вырулил на дорогу номер 3 и двинулся к шоссе, ведущему на север.
— Мы ехали сюда двадцать минут, — сказала Джессика. — Зачем он арендовал ящик у черта на куличках?
— Может быть, он направляется не домой, а на работу.
— Куда? В контору по оказанию сексуальных услуг по телефону?
— Все может быть, — отозвался Майрон. — А может, парень забрался так далеко, чтобы его не выследили.
Долговязый свернул на выезд номер 160, перескочил на дорогу номер 280 и вырулил на Линкольн-авеню, улицу городка под названием Риджвуд.
Джессика откинулась на спинку сиденья.
— Это же мой поворот!
— Знаю.
— Куда он, черт возьми, направляется?
Спустившись по пандусу, «олдсмобил» повернул налево.
Отсюда до дома Джессики было меньше трех миль. Если бы они проехали по Линкольн-авеню до самой Гудвин-роуд, то… Нет.
Мистер Долговязый повернул на Кенмор-роуд в половине мили от городской черты Риджвуда. Они по-прежнему находились в самом сердце пригородного района Глен-Рок, названного так в честь огромной скалы, мимо которой пробегает Рок-роуд. Желтый «олдсмобил» остановился на дорожке Дома 78 по Кенмор-драйв.
— Сделай безразличное лицо, — велел Майрон. — И прекрати сверкать глазами.
— Что?
Майрон промолчал и проехал мимо дома, не останавливаясь. Свернув на следующей улице, он остановился, взял трубку и набрал номер своей конторы. Эсперанса ответила, не дожидаясь окончания первого гудка.
— «Эм-Би спортс», — сказала она.
— Разузнай все, что возможно о доме номер 78 по Кенмор-драйв в Глен-Роке, штат Нью-Джерси. Имя владельца, номер кредитной карточки, род занятий.
— Ясно. — Эсперанса дала отбой.
Майрон набрал другой номер.
— Сейчас я поговорю со своей приятельницей на телефонной станции, — сообщил он Джессике. — Лиза? Это Майрон. Будь добра, сделай одолжение. Нью-Джерси, Глен-Рок, Кенмор-драйв, 78. Я не знаю, сколько там телефонов, проверь их все. Мне нужно выяснить, куда оттуда звонили в течение последних двух часов. Отлично. Так-так, а что насчет кода 900? А, понял. Спасибо.
— Что она сказала? — спросила Джессика, когда Майрон повесил трубку.
— Линия с кодом 900 не входит в сеть телефонной компании. Ее обслуживает небольшой узел где-то в Южной Каролине. Поэтому об этом номере ничего не удалось узнать.
— Что будем делать дальше? Следить за домом?
— Нет. Я войду внутрь, а ты сиди здесь.
Джессика вскинула брови:
— Это еще почему?
— Ты ведь, кажется, боялась спугнуть добычу, — заметил Майрон. — Если этот человек как-то связан с твоей сестрой, то, как ты думаешь, что случится, когда он увидит тебя?
Джессика скрестила руки на груди и надулась. Она понимала, что Майрон прав, и не испытывала по этому поводу особой радости.
— Иди, — только и сказала она.
Майрон вылез из машины. Вокруг расстилался безликий район, застроенный одинаковыми, словно сошедшими с конвейера двухэтажными домиками с усадьбами в три четверти акра. Порой попадались дома-отражения: кухня у них была пристроена не слева, а справа. Большинство участков были огорожены алюминиевой решеткой. Типичные обиталища людей, принадлежащих к среднему классу.
Майрон постучал, и дверь открылась. На пороге стоял Долговязый.
— Джерри?
В глазах Долговязого застыло удивление. Вблизи он выглядел лучше, его лицо казалось скорее опечаленным, чем отталкивающим. Суньте ему в зубы сигару, напяльте свитер без воротника и можете отправлять в захолустное кафе читать стихи.
— Чем могу служить?
— Джерри, я…
— Должно быть, вы ошиблись адресом. Я не Джерри.
— Однако вы очень на него похожи.
По лицу Долговязого скользнула тень.
— Извините, — пробормотал он, закрывая дверь, — я очень занят.
— Подождите, Джерри.
— Я уже говорил вам…
— Вы знакомы с Кэти Калвер?
Это был удар ниже пояса, и Долговязый тут же запаниковал.
— Че… О чем вы? — испуганно спросил он.
— А я думал, знакомы.
— Кто вы такой?
— Меня зовут Майрон Болитар.
— Я знаю вас?
— Только если вы любитель баскетбола. Но это вряд ли. Я хочу задать несколько вопросов.
— Мне нечего сказать.
Пришло время выложить главный козырь. Майрон выхватил из кармана журнал.
— Вы уверены в этом, Джерри?
Глаза Долговязого расширились, превратившись в фарфоровые блюдца.
— Вы с кем-то меня путаете, — отрезал он. — До свидания.
Дверь захлопнулась, Майрон пожал плечами и побрел к машине.
— Ну? — спросила Джессика.
— Мы потрясли дерево, а теперь посмотрим, что вывалится из листвы, — ответил Майрон.
Газетный киоск на углу.
Эти слова вызывали ностальгические воспоминания о той Америке, которая давно канула в Лету. Сейчас на любой улице, на любом перекрестке, в любом захолустном городишке можно увидеть одно и то же — лоток с конфетами, газетами, открытками и, конечно же, эротическими журналами, чтобы детишки могли, купив батончик «сникерса», поглазеть на голых баб. Порнография прочно вошла в американский быт — самая настоящая порнуха, в сравнении с которой «Пентхауз» выглядит святочным лубком.
Уин подошел к мужчине за стойкой с лотерейным барабанчиком.
— Прошу прощения, — произнес он.
— Да?
— Не подскажете ли, где я могу приобрести самые свежие номера журналов «Климаксе», «Оргазм тудей», «Хлыст», «Шлепок», «Поцелуй» и «Укус»?
Стоявшая рядом пожилая дама судорожно вздохнула и окатила Уина волной ледяного презрения. Уин ухмыльнулся ей в лицо.
— Я вас узнал, — заявил он. — Вы — мисс «Июнь 1926 года».
Дама негодующе фыркнула и отвернулась.
— Посмотрите вон там, — ответил продавец, — между комиксами и кассетами Диснея.
— Спасибо.
У этого продавца нашлись три издания — «Климаксс», «Оргазм тудей» и «Хлыст». Обойдя еще три лотка, Уин откопал «Шлепок», но ни «Поцелуя», ни «Укуса» нигде не было. В конце концов он обнаружил их на Сорок седьмой улице в специализированном магазине под названием «Дворец фантазий царя Давида». На его вывеске значилось, что заведение открыто круглосуточно. Подумать только, какая забота о покупателе. Уин считал себя человеком широких взглядов, однако фотографии и прочие товары, выставленные во «дворце», свидетельствовали о том, что его кругозор и воображение нуждаются в дальнейшем развитии.
Уже наступил полдень, когда Уин вышел из магазина. Нечего сказать, славное выдалось утречко — плодотворное и поучительное.
Зажав под мышкой пачку из шести журналов, Уин поймал такси и отправился в центр. Во время поездки он бегло просмотрел несколько изданий.
— Пока все в порядке, — произнес он вслух.
Таксист посмотрел на него в зеркальце, покачал головой и вновь уставился на дорогу.
Войдя в свой кабинет, Уин разложил журналы на столе и тщательно изучил их, сравнивая друг с другом. Потрясающе. Его подозрения оправдались. Все было именно так, как он думал.
Пять минут спустя Уин сунул журналы в ящик, позвонил Эсперансе и сказал:
— Когда Майрон вернется, попроси его зайти ко мне.
— Я должна кое в чем признаться, — сказала Джессика.
Майрон и Джессика вышли из гаража Кинни, и относительно свежий воздух улицы тут же избавил их от вони мочи и испражнений. Свернув на Пятую авеню, они увидели длинную очередь иммигрантов, тянувшуюся мимо статуи Атласа. Старый негр натужно кашлял, потрясая косматой головой. Стоявшая за негром женщина сочувственно цокала языком. Многие люди из очереди не спускали глаз с изображения святого Патрика на другой стороне улицы, словно моля о чуде; на их лицах была написана неизбывная тоска. Японские туристы фотографировали очередь и изваяние.
