Я просмотрел свои записи. Карьера Футта была безупречной.
— Во время первой аварии Футт был дежурным начальником смены, одновременно работая в отделе наркотиков. Так что он делал на патрульном посту?
Лефф пытался найти какое-нибудь вразумительное обоснование случайности, но не сумел.
— Не имею понятия. Может, просто проезжал мимо?
— Ясное дело. Наверное, прогуливался по привокзальным закоулкам, и вдруг ему приспичило в туалет, вот и зашел на пост помочиться. А поскольку он уже оказался там, заодно и подписал все протоколы. Вы меня извините, господин Лефф, но я думал, что в полиции-то соблюдают порядок и дисциплину.
— Во всяком случае, Футт, как начальник, имеет право подписывать любые бумаги.
— Вы меня успокоили.
Лефф больше ничем не мог мне помочь. Мне предстояло еще созвониться с другими людьми. Он обиженно пробурчал что-то и неохотно закончил разговор. Мы договорились встретиться на следующий день. Это несколько смягчило его недовольство, и я повесил трубку.
Когда я поднимался по лестнице в свой офис, зазвонил телефон. Перепрыгивая последние ступеньки, я быстро отпер дверь и схватил телефонную трубку:
— Каянкая слушает.
Он или она, кто там был на другом конце провода, дал отбой. Я еще некоторое время подержал трубку в руках, слушая треск.
За жаркий день офис накалился до предела. В помещении стояла затхлая духота. Я поднял жалюзи, распахнул окно и сел с бутылочкой пива за письменный стол. Сделав изрядный глоток прохладного напитка, я подумал о Сюзанне Бемиш. В этот момент она наверное пощипывала за ляжку еще кого-нибудь.
Бутылка быстро опустела, и пришлось открыть следующую. Только я хотел сказать себе, что сегодняшний день был достаточно успешным и я могу себе позволить провести вечерок у телевизора, как снова зазвонил телефон. Это была Ильтер Хамул.
Она спросила, нет ли у меня ее брата.
— Нет, с какой стати? — удивился я.
— Он ушел утром, как обычно, и в шесть часов вернулся с работы, но, когда узнал, что вы сегодня утром разговаривали с моей матерью, сразу же, ни слова не сказав, ушел из дому.
— Не волнуйтесь, фрау Хамул. Может, он пошел выпить пива. Во всяком случае, у меня его нет. Да и зачем ему ко мне приходить?
Я подумал, не рассказать ли мне Ильтер Хамул, что я знаю про дела Ахмеда с наркотиками и про то, что ее сестра сидит на игле. Может быть, она скажет мне что-нибудь новенькое? Но сразу же решил, что не буду этого делать. Кроме того, я боялся первым раскрыть ей непривлекательную правду.
— А в остальном у вас все в порядке?
— Да, да. Только вот… пришел счет на имя Ахмеда. Не знаю, что с ним делать.
— Что за счет?
— За неоплаченный пай… взнос или что-то в этом роде… за дом. Но этого не может быть. Мы не собирались покупать дом… Это какая-то ошибка. Я уверена.
— Кто отправитель? Кто послал этот счет?
— Тут написано город Люнебург. Это даже не счет, а письмо. Какой-то человек напоминает, что надо внести второй взнос за дом. Я ничего не понимаю…
— Госпожа Хамул, я завтра зайду к вам, и мы вместе посмотрим, что за письмо, договорились? А пока не волнуйтесь.
— Постараюсь.
Мы попрощались. Я пил пиво и курил, пуская в воздух кольца дыма. Я хотел отвлечься, и пиво слегка затуманило мои мозги. Я положил ноги на стол и принял удобную позу. Мое тело, словно губка, впитывало в себя все больше пива. Опустевшая бутылка глухо брякнулась о пол, и я закрыл глаза. Я устал и опьянел. Мне было тепло и хорошо.
Когда в моем мозгу все окончательно помутилось, раздался пронзительный звонок в дверь.
— Твою мать!
Я тяжело поднялся и потащился к двери. Нажав ручку, я сквозь дрему глянул в дверную щель. Сон как рукой сняло. Передо мной стояли два монстра в комбинезонах и тяжелых сапожищах — тех, что носят парашютисты. На головах были противогазы, поверх которых надеты еще и чулки. Один целился мне в лоб из газового пистолета среднего калибра. Другой держал палец на спусковом крючке пистолета поменьше. Они не проронили ни слова.
Я медленно поднял руки и отступил на шаг назад, чувствуя, что меня прошибает холодный пот. Колени слегка дрожали. Я раскрыл было рот, чтобы сказать что-нибудь, но у меня перехватило горло.
Эти двое продолжали молча стоять в дверях.
От напряжения у меня начало сводить мышцы. Около минуты мы стояли друг против друга. Первым шевельнулся тот, который был с газовой пушкой калибра артиллерийского орудия.
Нежданный гость сделал три коротких шага в мою сторону и, размахивая черным дулом, показал, чтобы я двигал дальше вглубь помещения. Я медленно поплелся в дальний угол, стараясь не рисковать и не делать подозрительных движений. Один из монстров не отрываясь держал меня на прицеле, другой в это время закрыл дверь и окно, задернув даже жалюзи. Теперь мы находились в полумраке.
Мне хотелось заорать во весь голос, но в доме все равно никого не было. Я думал, что сказать в эту минуту, и ничего путного не пришло в голову. Кто они такие, они все равно не скажут, а чего им от меня надо, скоро узнаю. Так что я молчал.
Мой страж ни на секунду не отрывал от меня глаз. Второй тип подошел ко мне вплотную и ощупал пиджак и брюки в поисках оружия. Мой парабеллум лежал в машине. Здесь он бы сейчас все равно не пригодился.
— Мы тебя предупреждали.
Благодаря наморднику голос приобрел металлический оттенок.
— Мы тебя предупредили, чтобы ты не совался.
— Кто это мы? — Я наконец-то обрел дар речи.
— А ты раскинь мозгами!
Он описал несколько кругов пушкой вокруг моей головы. Его лица я, конечно, не видел, но почувствовал в его голосе ухмылку. Вдруг он вскинул пушку вверх и выстрелил.
Раздался оглушительный треск, тысяча искр разлетелась по комнате. Повалили густые клубы дыма. Едкий запах гари заполнил все пространство. Я зажал нос полой рубашки, зажмурился, но ничего не помогало. Доза слезоточивого газа была слишком велика для моего небольшого офиса. Здесь был нужен противогаз. Гости это предусмотрели, а я, конечно, нет.
Из глаз, рта и носа полило ручьем. Мне становилось все хуже. Я бросился на пол, сорвал с себя рубашку и плотно прижал ее к лицу. Ничего не помогало. Я попытался встать, но тут же рухнул на пол, снова повторил попытку и ударился о спинку стула. Боль была острой, но не шла ни в какое сравнением с мучениями, причиняемыми проклятым газом. Я бился головой о стол, не в силах противиться ядовитым парам. Орал, рычал, месил руками воздух, ничего не видя вокруг себя, ощущая лишь невыносимую резь в глазах. Потом громилы стали пинать меня своими сапожищами — в живот, в лицо, во все места, куда только могли попасть. С помутившимся сознанием я различал только их тени. Меня вырвало.
— Последний раз предупреждаем, забудь Ахмеда Хамула. Не суй свои поганые лапы в это дело. Понял?! Иначе тебе крышка, козел!
Они продолжали колошматить меня. Газ разъедал свежие ссадины. Я пытался соскребать ногтями пылающую слизь. Напрасно. Теперь они пинали меня в спину, били по почкам. Я даже перестал чувствовать боль.
— Если выживешь, рви отсюда когти. Понял?
Из страха выцарапать себе глаза я заставил себя обхватить руками ноги. Когда-нибудь все это кончится, уйдут же они наконец, думал я, ползая вокруг письменного стола. Пытался приподняться и снова падал. Наконец я с огромным усилием встал и кое-как удержался на ногах.
Они были еще здесь, что-то выкрикивали, но я не понимал слов. Они встали в дверях. Один вскинул пушку. Рядом со мной что-то страшно грохнуло. Из последних сил я бросился к двери. Следующий выстрел уложит тебя наповал, думал я про себя, но каким-то седьмым чувством понял, что они ушли. Шаря рукой вокруг себя, я пытался понять, где я нахожусь. Рука нащупала дверь. Я попытался всем телом навалиться на ручку, но они заперли дверь снаружи.
Я чувствовал, что задыхаюсь. Дышать было нечем. Мои легкие слиплись и не пропускали воздух. После нескольких неудачных попыток я сумел встать на ноги, дотащился до окна и прошиб головой стекло. Несмотря на спущенные жалюзи, я смог вдохнуть глоток кислорода. Теперь я мог поднять и жалюзи. Все еще полуслепой, я ощупью отыскал запасной ключ и отпер дверь.
Я вызвал врача, сообщив ему адрес своего офиса, и потерял сознание.
— Спокойно, господин Каянкая, спокойно. Вам нельзя двигаться.
Я осторожно открыл глаза и увидел, что лежу на белой кровати.
— Где я?
— В клинике. И здесь вы останетесь на некоторое время.
Из-под очков в золотой оправе на меня смотрели добрые старческие глаза.
— Я не могу.
Я свесил ноги с кровати и поставил на пол.
— Попробуйте встать, если вам очень хочется, и вы увидите результат.
Я сделал попытку встать и тут же рухнул на кафельный пол.
