— Я не могу.
Я свесил ноги с кровати и поставил на пол.
— Попробуйте встать, если вам очень хочется, и вы увидите результат.
Я сделал попытку встать и тут же рухнул на кафельный пол.
— Помочь вам подняться?
— Нет.
Опираясь на спинку кровати, я медленно поднялся. У меня было чувство, что из меня вынули хребет. И все-таки я добрался до раковины, над которой висело зеркало.
— Боже мой!
— Да-а, не знаю уж, как вы выглядели раньше, но сейчас…
В зеркало я увидел разбухшее красно-коричневое месиво. Левый передний резец сломан, один глаз совершенно заплыл.
— Вам еще повезло, что вы смогли позвонить мне. Кстати, там стоял чудовищный запах. В вашем офисе невозможно было находиться даже нескольких минут. Кто же вас так сильно разукрасил?
Я плеснул на лицо пригоршню холодной воды. Это меня несколько взбодрило.
— Мне, как врачу «скорой», часто приходится иметь дело с подобными случаями. Но с вами обошлись на редкость жестоко. То, что вы живы, означает, что вы родились в рубашке.
— Спасибо, доктор.
— Я знаю, вы частный детектив. Судя по всему, у вас нелегкая работа.
— Хм-м. Сегодня была действительно нелегкая.
Доктор уселся за письменный стол и принялся печатать что-то на машинке. У меня возникло ощущение, что он стучит по моему черепу.
— Извините… но не могли бы вы… пока я здесь… не стучать на машинке?
Он понимающе улыбнулся.
— Признайтесь, что вам сильно досталось.
— О господи, да не стучите же вы на своей адской машине!
Я снова улегся в кровать.
— У вас не найдется сигареты?
— Скажу вам как врач…
— Есть сигарета или нет? — прервал я его.
Он снова улыбнулся.
— Подождите, в вашей одежде, кажется, есть сигареты.
Доктор отошел в угол, где висели мои брюки и пиджак, вынул пачку сигарет и бросил ее мне.
— Спасибо. А огоньку?
Он достал спички. Я зажег сигарету. В первый момент мне показалось, что я сейчас опять потеряю сознание. Но я получил кайф. Сразу же захотелось пить и есть.
— А здесь не найдется глотка пива с бутербродом?
— Все есть. Но предупреждаю, вас опять вырвет.
— Там видно будет.
Он пожал плечами и вышел. Я добрался до своих шмоток и начал одеваться. Было трудно, но все же лучше, чем я предполагал. Открылась дверь, и врач вернулся в палату.
— Вот вам ветчина, паштет и сыр — все, чего жаждет ваша душа.
На минуту он запнулся и оглядел комнату.
— Ну, что я могу сказать по поводу вашего решения…
— Говорите что хотите.
— Мне-то все равно, но в таком случае вы должны дать расписку, что берете на себя ответственность за отказ от госпитализации.
— Я дам расписку.
— Только позвольте дать вам совет — ложитесь в постель и не вставайте два-три дня. Это лучшее, что можно сделать в вашем положении.
— Да, я так и поступлю, только послезавтра, — пообещал я.
Я доковылял до стола доктора, взял бутерброд с сыром. Хуже мне не стало.
— А пива нет?
— Есть, но только для меня.
— Хм-м.
Я пожевал бутерброд и ощупал живот.
— Серьезных повреждений нет?
— Может быть, сломано одно ребро, но вы сами это почувствуете. Во всяком случае, вы должны будете в ближайшие дни еще раз мне показаться.
— Где мне подписаться?
Доктор протянул мне уже готовый бланк. Я расписался и взял бутерброд с ветчиной.
— Тогда до скорого. Он почесал лоб.
— Приходите послезавтра.
— Хорошо.
— И поберегите себя. Еще одно такое приключение, и вы уже так легко не отделаетесь.
— Да, буду иметь в виду. Приятного вечера.
— Вам тоже. Кстати, автобусная остановка сразу за углом. Мы находимся в западном округе. Не знаю, куда вам надо.
— Я знаю. Спасибо за все, доктор.
— Шеллер у телефона.
— Добрый вечер, господин Шеллер. С вами говорит Кемаль Каянкая. Я звоню по поручению государственного прокурора. Я расследую одно дело, в котором вы когда-то принимали участие.
Говорить было неимоверно трудно. Я никак не мог сосредоточиться, кроме того, язык все время задевал сломанный зуб. На правый глаз я положил смоченную в холодной воде тряпку.
— Вы господин Эрвин Шеллер, я не ошибся? — уточнил я, потому что мой собеседник безмолвствовал.
— Да, это я.
— Не могли бы вы припомнить события, произошедшие 25 апреля 1980 года?
— Что конкретно вас интересует?
— Вы были на дежурстве вместе с неким Харри Айлером. В этот день на вашем участке произошла авария недалеко от Кронберга. Вам это что-то говорит?
Наступило молчание.
— Да, да… кое-что припоминаю.
— Тогда попытайтесь припомнить, как вы узнали о несчастном случае и все возможные подробности.
Он откашлялся, обдумывая ответ.
— М-да… Так вы работаете в прокуратуре?
— Да.
— Знаете… ничего конкретного не могу вам сообщить… меня там не было.
— Что значит, не было? — Такого ответа я никак не ожидал.
— Не хочу обременять вас подробностями…
— Как раз подробности мне и нужны.
— Ну ладно. Это было так. Видите ли, у меня в то время была подружка, вы понимаете?.. Так вот… Харри и я часто дежурили вместе. Я с ним и договорился, что иногда он дежурит один, а я в это время могу наведаться к подруге. Понимаете? Взамен я за него печатал протоколы. У меня жена и дети. Приходится ловчить…
— Понятно. И в этот день вы как раз были у подруги?
— Ну да… собственно говоря, я не собирался, но Харри спросил, нет ли у меня сегодня желания отлучиться. Он-то может встретиться с женщиной когда угодно, а я человек семейный. На следующей неделе начинались школьные каникулы, и я должен был уехать с семьей за город. Конечно, я сразу согласился.
— А если бы кто-нибудь узнал, как вы несете патрульную службу, у вас разве не было бы неприятностей?
— Как же… конечно были бы. Но подруга моя как раз живет в том районе, который мы должны были патрулировать. Если бы случилось что-то серьезное, я бы тут же подскочил. Вот мы с Харри и ловчили.
— А Харри объяснил вам, зачем он поехал в Кронберг?
— Он сказал, что погода хорошая и ему хочется выехать на природу.
— Он сообщил вам об аварии?
— Сказал только, что произошел какой-то паршивый случай, больше ничего.
— Большое спасибо, господин Шеллер. Вы мне очень помогли.
— Нам что-нибудь за это будет?
— Нет-нет, не волнуйтесь, господин Шеллер. До свидания.
Я быстро положил трубку и не дал ему задать последнего вопроса.
Я подошел к раковине и смочил тряпку холодной водой. Еще один звонок, и тогда я залягу в кровать. Я снова взял трубку и набрал номер Альберта Шенбаума. Долго никто не подходил к телефону, потом трубку на том конце провода все-таки взяли.
— Алло?
— Добрый вечер. Это квартира господина Шенбаума?
— Да, а кто говорит?
— Вы меня не знаете. Меня зовут Каянкая, мне надо поговорить с господином Шенбаумом. Это вы?
— Нет. Подождите, я позову его к телефону. Я услышал, как закричали: «Альби, это тебя». Через несколько минут подошел и сам Альби.
— Шенбаум.
— Добрый вечер, господин Шенбаум. Меня зовут Кемаль Каянкая, я частный детектив и хотел бы задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.
— Частный детектив? — переспросил он. — А разве они существуют?
— Да, существуют, поверьте мне.
— М-м… ну и что конкретно вас интересует?
— Вы были участником аварии, которая произошла 19 февраля 1979 года?
— Вы по поводу страховки?
— Я не из страховой компании, — поспешил успокоить я его. — Просто я хочу знать, это вы были виновны в аварии?
— Нет, я не виновен.
— Но в полицейском протоколе записано, что виновник аварии вы.
— Да, официально виновен.
— Как прикажете это понимать?
— Дело было так. Тот мужик въехал мне в дверцу с левой стороны. Кто виноват — ежу ясно. Потом мы поехали к полицейским, чтобы оформить все официально. Они о чем-то сперва базарили с тем типом, а я ждал, пока они закончат. Потом подходит ко мне легавый и спрашивает, есть ли у меня страховка, и хорошая ли страховка, и не хочу ли я взять на себя вину. Сначала я подумал: нет уж, что за дела, а потом они мне все объяснили. У виновника аварии — турка не было никакой страховки, его могли за это посадить или выслать из страны и тому подобное. В общем, наплели мне всякие страсти. Ну вот, предложение последовало такое: турок отстегивает мне две тысячи, а я беру на себя вину и подаю документы в страховую фирму. Конечно, я рисковал, но, если уж легавые проявляют такой гуманизм, я тоже не хотел кочевряжиться. На следующий день я пошел забрать у турка бабки и по страховке тоже получил свое. Вот и вся история.
Тут я тоже рискнул:
