— Вы играете с мистером Болитаром каждое воскресенье?
— Нет. То есть раньше он приходил поиграть достаточно часто, но в последние месяцы ни разу.
— Вы разговаривали с ним?
Эрик медленно кивнул.
— Подождите! — вмешалась Клэр. — Я хочу знать, почему вы задаете нам столько вопросов о Майроне. Какое он имеет ко всему этому отношение?
Лорен не обратила на ее слова никакого внимания и не сводила глаз с Эрика.
— О чем вы разговаривали?
— Об Эйми.
— И что он сказал?
— Ничего конкретного.
Эрик объяснил, что Майрон Болитар подошел к нему, и они поболтали о зарядке и том, что рано встают, а потом тот плавно перешел к Эйми и стал задавать вопросы о том, как она, и о трудностях переходного периода.
— Он говорил как-то странно.
— В каком смысле?
— Он хотел знать, с чем именно были связаны ее проблемы. Я помню, что он интересовался, была ли она замкнутой, много ли сидела в Интернете, и все такое. Мне это сразу показалось странным.
— А как он выглядел?
— Ужасно.
— Усталым? Небритым?
— Да.
— Ладно, этого достаточно! — заявила Клэр Биль. — Мы имеем право знать, почему вы задаете все эти вопросы.
Лорен перевела на нее взгляд.
— Вы же юрист, миссис Биль?
— Да.
— Тогда скажите мне, какой закон обязывает меня что-нибудь вам рассказывать?
Клэр открыла рот, но тут же закрыла. Лорен подумала, что обошлась с ней излишне жестко, но тактика хорошего и плохого полицейского была эффективна в отношении не только преступников, но и свидетелей. Ей самой это не нравилось, но дело было превыше всего.
Лорен взглянула на Лэнса, и тот, подхватив эстафету, кашлянул в кулак.
— Мы располагаем информацией, связывающей Эйми с Майроном Болитаром.
— Какого рода информацией? — Глаза Клэр превратились в узкие щелки.
— В два часа позапрошлой ночи Эйми позвонила ему. Сначала домой, потом на мобильный. Мы знаем, что после этого мистер Болитар забрал свою машину со стоянки в городе. — Лэнс рассказал о том, что им удалось выяснить по распечаткам.
На лице Клэр не было ни кровинки, а Эрик непроизвольно сжал руки в кулаки.
Когда Лэнс закончил, они были слишком ошарашены услышанным, чтобы задавать вопросы, и этим воспользовалась Лорен.
— Вы допускаете, что отношения между Майроном и Эйми могли выходить за определенные рамки?
— Абсолютно нет! — решительно заявила Клэр.
Эрик закрыл глаза:
— Клэр…
— Что? — резко отреагировала она. — Ты же не веришь, что Майрон может быть замешан в…
— Она позвонила ему, перед тем как… — Он пожал плечами. — Зачем ей звонить ему? Почему он ничего не сказал мне, когда мы встретились утром в спортзале?
— Я не знаю, но сама мысль о том, что… — Клэр остановилась и, сообразив что-то, щелкнула пальцами. — Подождите, Майрон встречается с моей подругой Эли Уайлдер. Взрослой женщиной, слава Богу! Чудесной вдовой с двумя детьми! И сама мысль, что Майрон мог…
Эрик с досадой зажмурил глаза.
— Мистер Биль? — окликнула Лорен.
— В последнее время Эйми была сама не своя, — тихо произнес он.
— То есть?
Глаза Эрика были по-прежнему закрыты.
— Мы оба думали, что это просто связано с возрастом. Но в последние месяцы она стала очень замкнутой и скрытной.
— Это нормально, Эрик, — сказала Клэр.
— Все больше и больше.
Клэр покачала головой.
— Ты по-прежнему относишься к ней как к маленькой девочке, вот и все.
— Ты сама знаешь, что дело не в этом, Клэр.
— Нет, Эрик, не знаю.
Он снова закрыл глаза.
— Что, мистер Биль? — допытывалась Лорен.
— Две недели назад я пытался залезть в ее компьютер.
— Зачем?
— Хотел посмотреть се электронную почту.
Клэр не сводила с него ошеломленного взгляда, но он его не замечал или не хотел замечать. Лорен не отставала:
— И что?
— Она сменила пароль, и я не смог войти.
— Потому что она не хочет, чтобы в ее личную жизнь вмешивались! — заявила Клэр. — Ты считаешь это странным? Когда я была ребенком, то вела дневник. Я запирала его на ключ и не показываю никому до сих пор. И что из этого?
— Я позвонил интернет-провайдеру, — продолжил Эрик. — Я плачу за Интернет со своего счета, и они сообщили мне новый пароль. Тогда я смог подключиться к ящику ее электронной почты.
— И?..
Он пожал плечами.
— В нем было пусто. Ни одного письма. Она их стерла все до единого.
— Она знала, что ты будешь шпионить, — сказала Клэр. В се голосе одновременно звучали и вызов, и оправдание. — И постаралась принять меры.
Эрик повернулся к ней.
— Ты действительно так считаешь, Клэр?
— А ты действительно считаешь, что у нее роман с Майроном?
Эрик не ответил.
Клэр посмотрела на Лорен и Лэнса.
— А вы спрашивали Майрона об этих звонках?
— Еще нет.
— Тогда чего мы ждем? — Клэр начала собирать сумку. — Поехали прямо сейчас и все выясним!
— Его нет в Ливингстоне, — пояснила Лорен. — Сразу после игры с вашим мужем он улетел в Майами.
Клэр хотела что-то сказать, но передумала. Заметив на ее лице первые признаки замешательства, Лорен решила этим воспользоваться и поднялась.
— Мы будем держать вас в курсе, — сказала она.
Майрон сидел в самолете и думал о своей старой любви Джессике.
Почему он не радовался за нее?
Она всегда была необычайно вспыльчивой и не нравилась ни матери, ни Эсперансе. Отец держался отстраненно и, подобно великим телеведущим, никогда не позволял себе высказывать личное мнение. Уина она забавляла. Для него все женщины делились на две категории: практичных и остальных. Джессика, несомненно, относилась к первой, но…
Женщины считали, что Майрон был ослеплен ее красотой. Она потрясающе владела пером и отличалась фантастической страстностью, но они с Майроном были абсолютно разными. Майрон хотел жить как его родители, а Джессика считала это идиллической чепухой. Это противоречие постоянно разводило их в стороны и в то же время притягивало друг к другу.
А теперь Джессика выходит замуж за какого-то пижона с Уолл-стрит по имени Стоун.
Майрон ненавидел его.
Что произошло с Джессикой?
Прошло семь лет, и люди меняются.
Но насколько?
Самолет приземлился. Пока он выруливал на стоянку, Майрон проверил, не было ли ему звонков на мобильный. Никто не звонил, но от Уина пришла эсэмэска:
«Твой самолет только что приземлился. Сообщаю, чтобы твоя острота насчет авиалиний имела хоть какой-то смысл. Жду на выходе первого этажа».
Подруливая к зданию аэропорта, самолет замедлил ход. Пилот обратился к пассажирам с просьбой оставаться на своих местах пристегнутыми. Практически никто не послушался, и кругом стали раздаваться щелчки пряжек. Почему? Что люди выигрывали от этих нескольких секунд? Может, все дело в том, что нам нравится нарушать правила?
Майрон размышлял, не стоит ли позвонить Эйми еще раз, но решил, что это будет уже перебор. Сколько раз он мог звонить? Да и обещание он дал достаточно ясное: что отвезет ее в любое место, что не будет задавать вопросов и что ничего не скажет родителям. Учитывая все это, вряд ли стоит рассчитывать, что Эйми захочет с ним разговаривать в ближайшие несколько дней.
Он вышел из салона самолета и направился к выходу, когда его окликнула какая-то женщина:
— Майрон Болитар?
Он обернулся и увидел пару, стоявшую немного в стороне. Женщина была маленькой, чуть выше пяти футов, и Майрон со своим ростом шесть футов четыре дюйма возвышался над ней как башня. Но это ее ничуть не смущало. Ее спутник был подстрижен по-военному коротко, и его лицо казалось знакомым.
Мужчина предъявил полицейский жетон, женщина просто стояла.
— Я окружной следователь Эссекса Лорен Мьюз, — сказала она. — А это полицейский детектив Ливингстона Лэнс Баннер.
— Баннер, — почти автоматически произнес Майрон. — Вы брат Бастера?
— Да. — Лэнс Баннер едва не улыбнулся.
— Бастер — хороший парень. Мы с ним вместе играли в баскетбол.
— Я помню.
— Как он?
— Все в порядке, спасибо.
Майрон не понимал, что происходит, но ему уже приходилось сталкиваться с полицейскими. Он машинально нащупал в кармане сотовый телефон и нажал кнопку быстрого набора номера Уина. Получив вызов, Уин отключит свой микрофон и сможет слышать все, о чем они разговаривают. Этим трюком они не раз пользовались, правда, с тех пор прошло много лет, и вот теперь он снова общается с полицией.
Прежний опыт столкновений с блюстителями закона научил Майрона нескольким истинам, которые можно свести к следующему: даже если ты не совершил никаких правонарушений, это не значит, что у тебя все в порядке и нет никаких проблем. Вести себя следовало исходя из этого постулата.
