Я снова оказался в проигрышной позиции.
— Я иду, — проговорил я и направился к двери.
Мира бросила на меня презрительный взгляд и повернулась ко мне спиной. Проходя мимо нее, я выхватил у нее из руки пистолет, оттолкнул ее плечом и направил пистолет на Карло.
— О'кей, — сказал я. — Давай сюда этот бумажник.
Несколько мгновений он стоял в оцепенении, потом откинул назад голову и взорвался смехом, от которого задрожали окна.
— Ну и ну! Он убьет меня! — мычал он, хлопая себя по бедрам. — Вот нахал!
— Давай бумажник! — повторил я, и в моем голосе было что-то такое, от чего он вздрогнул.
— Послушай, приятель, ее там нет, — произнес он, и его лицо напряглось.
— Если не хочешь получить пулю в ногу, отдавай бумажник немедленно!
Мы пристально смотрели друг на друга. Он видел, что я не шучу, и вдруг усмехнулся, вытащил бумажник из кармана и бросил его мне под ноги.
Я, держа Карло под прицелом, нагнулся, поднял бумажник и, прислонившись спиной к стене, заглянул в него. Он был набит банкнотами в десять тысяч лир, но больше никаких бумаг я в нем не нашел.
Мира смотрела на меня, и в ее глазах сверкали огоньки.
— Шутник, да? — сказал ей Карло. — Почти такой же крутой, как я. Но мы ему подрежем крылышки. Он сделает то, что ему велели. Не правда ли, приятель?
Я бросил ему бумажник.
— Похоже на то, — промолвил я. — Но имей в виду: все будет не так просто.
Я положил пистолет на стол и вышел из дома.
До меня донесся взрыв громкого смеха Карло.
На улице все еще шел дождь. У входной двери стоял темно-зеленый «рено». Рядом расположился «кадиллак».
Я перешел на бег, выскочил на дорогу и подбежал к своей машине. Потом быстро доехал до своего дома, оставил машину у входа и поднялся по лестнице в квартиру. Не снимая своего мокрого плаща, я позвонил в Международное агентство расследований и попросил Сарти. Я не особенно надеялся застать его на месте, так как было уже пол-одиннадцатого, но он сразу снял трубку.
— «Рено», о котором я говорил, сейчас стоит на дорожке возле виллы «Палестра», — сказал я. — Пошлите несколько человек, чтобы они проследили за машиной. Я хочу знать, куда направится оттуда водитель. Будьте осмотрительны: возможно, он будет наблюдать, нет ли за ним хвоста.
Сарти ответил, что займется этим. Мне было слышно, как он давал кому-то указания послать людей к вилле Миры.
Когда он снова вернулся к нашему разговору, я спросил:
— Нет для меня новостей?
— У меня будет кое-что для вас к завтрашнему утру, синьор.
— Не надо вам приходить сюда. — Карло знал о приходе Карлотти, и это давало основания полагать, что мой дом под наблюдением. Я предложил Сарти встретиться в десять часов в пресс-клубе. Он согласился.
Я отряхнул свой плащ, повесил его в ванной, потом вернулся в гостиную, налил себе добрую порцию виски и сел. Моя челюсть сильно болела, и я чувствовал огромную усталость.
Завтра было воскресенье. В понедельник мне надо будет лететь в Неаполь, чтобы присутствовать на официальном следствии. А в пятницу утром я должен отправиться в Ниццу, если только не успею переложить ответственность за гибель Хелен на Карло. Времени оставалось совсем мало.
Я был уверен, что он ее убил, но не знал, почему он это сделал. Вряд ли он прикончил ее потому, что хотел таким образом прихватить меня. Эта мысль пришла ему в голову уже после убийства — возможно, тогда, когда он нашел мою записку.
Тогда почему он ее убил?
Они вместе тратили деньги. Она была с ним, когда ему этого хотелось. Торговцы наркотиками всегда используют своих жертв так, как им это нужно… если только жертва не обнаруживает какие-то обстоятельства, благодаря которым уже торговец оказывается у нее на крючке.
Хелен шантажировала мужчин. Возможно ли, что она начала шантажировать Карло? Она бы никогда не предприняла такую попытку, если бы не была уверена в успехе. Нашла ли она какие-нибудь улики, которые могли прижать Карло к стенке? Если нашла, то она должна была бы спрятать их где-нибудь в надежном месте под замком, прежде чем наезжать на Карло.
Убийство Хелен служит доказательством того, что Карло или нашел эти улики и уничтожил их, или не успел узнать, что они где-то спрятаны.
Если улики существуют, где Хелен могла их спрятать? У себя дома? В банке? В сейфе?
В ее квартире мне нечего было делать. Карлотти оставил там для охраны полицейского. Попытка отыскать ее сейф вряд ли была бы успешной, но я мог позвонить ее банковскому менеджеру, перед тем как лететь в понедельник в Неаполь.
Я продолжал над всем этим размышлять, когда через полчаса зазвонил телефон. Сняв трубку, я взглянул на часы. Было десять минут двенадцатого.
— Мы все выяснили насчет этого «рено», синьор Доусон, — поведал мне Сарти. — Владельцем его является Карло Манчини. Он живет на виа Брентини. Это над винным магазином.
— Он сейчас там?
— Он заезжал туда переодеться. Уехал пять минут назад, надев вечерний костюм.
— О'кей. Оставайтесь там. Я сейчас приеду, — сказал я и положил трубку.
Я надел плащ, вышел из дома и направился к машине. Мне понадобилось двадцать минут, чтобы добраться до нужной улицы. Я оставил машину на углу и быстро прошел до дверей магазина, напротив дома Карло, где еще раньше заметил тучную фигуру Сарти, укрывшегося от дождя в темном подъезде.
Я шагнул к нему под навес:
— Он не вернулся?
— Нет.
— Я собираюсь туда зайти и все осмотреть.
Сарти надулся.
— Это противозаконно, синьор, — промямлил он без особой надежды в голосе.
— Спасибо за предупреждение. Нет никаких соображений по поводу того, как туда попасть?
Я посмотрел на винный магазин напротив. Сбоку был вход, который, очевидно, вел в квартиру наверху.
— Замок не очень сложный, — сказал Сарти, вытаскивая руку из кармана и передавая мне связку отмычек.
— Это тоже противозаконно, — усмехнулся я.
Он выглядел немного подавленным.
— Да, синьор. Никому не нравится такая работа, как моя.
Я перешел через дорогу и остановился, чтобы посмотреть по сторонам. На улице никого не было. Я достал фонарик и попробовал открыть замок. Как и предполагал Сарти, он оказался несложным. С помощью третьей отмычки мне удалось с ним справиться. Войдя в темноту, я закрыл за собой дверь, снова включил фонарик и быстро подошел к узкой крутой лестнице, которая была передо мной.
В помещении стоял густой запах вина, пота и сигаретного дыма. Три двери приглашали меня посмотреть, что находится за ними.
Я открыл одну из них и заглянул в небольшую грязную кухоньку. В давно не мытой раковине стояли две сковородки, по которым ползали мухи. На столе лежали в тарелке остатки хлеба и колбасы.
Я прошел по коридору и осмотрел небольшую спальню, в которой стояла неубранная двуспальная кровать с грязными простынями и подушками. Одежда валялась на полу. Грязная рубашка висела на кронштейне от лампы. На полу были разбросаны окурки, а стоявший в комнате запах вызывал дурноту.
Я вернулся и заглянул в гостиную. Здесь тоже был настоящий свинарник. У окна стоял полуразвалившийся диван, а у камина — два кресла, темные от грязи. На небольшом столике я увидел шесть винных бутылок, три из них были пусты.
На подлокотнике одного из кресел стояла пепельница с сигаретными и тремя сигарными окурками. Я взял один из них и осмотрел. Мне показалось, что он точно такой же, как тот, который я нашел на вершине скалы. Я сунул его в карман, потом стал открывать ящики стола, один за другим. В большинстве из них лежали всякие мелочи, которые накапливаются у мужчины, когда он долго не занимается уборкой, а в нижнем ящике я обнаружил пакет для продуктов, какие выдаются пассажирам самолета перед ночным полетом. Я вытащил его из ящика, открыл и заглянул внутрь.
В пакете ничего не было, за исключением свернутых листков бумаги. Я развернул их и увидел, что это клочки разорванного билета из Рима в Нью-Йорк четырехмесячной давности на имя Карло Манчини.
Значит, Карло был в Нью-Йорке перед тем, как Хелен прилетела оттуда в Рим. Встречались ли они в Нью-Йорке?
Я сунул остатки билета себе в бумажник и положил пакет обратно в ящик.
Проведя в поисках еще полчаса, я не нашел больше ничего интересного. На улицу я вышел с облегчением. Сарти был весь как на иголках.
— Я уже начал нервничать, — произнес он. — Вы пробыли там слишком долго.
У меня хватало своих забот, чтобы думать еще и о его нервах. Я сказал ему, что буду ждать его в десять утра в пресс-клубе, и ушел.
Вернувшись домой, я отправил телеграмму Джеку Мартину, репортеру криминального отдела «Вестерн телеграм»:
«Собери всю информацию, которую сможешь найти, о Карло Манчини: смуглый, с грубым лицом, широкоплечий, высокий, с белым зигзагообразным шрамом на щеке. Позвоню в воскресенье. Очень важно. Доусон».
