Дождь припустил сильнее и Берк поежился. Около него остановилось такси, но он не стал садиться. Сейчас ему было необходимо подумать. Хозяйка дома, где жил Проктор, никогда не видела ни украденных вещей, ни оружия, но следователи нашли спрятанные бумажники, половина которых, как указывалось в протоколе, была украдена. Видимо, их вытащили из карманов. Неожиданная мысль вонзилась в голову Джила и он на мгновение остановился. Дождь полил еще сильнее, но по лицу Берка поплыла коварная улыбка, заметив которую, прохожие испуганно старались обойти его стороной. Берк что-то прошептал себе под нос и выбежал на мостовую ловить такси. Он назвал водителю адрес в деловой части города и откинулся на сидении.
Сержант Шнайдер уже собирался уходить, когда вошел Берк. Он бросил беглый взгляд на Джила и поспешно проговорил:
— Нет-нет, сегодня я с тобой заниматься не буду. Я спешу.
— Дружище, я не задержу тебя надолго.
— Слушай, я уже на час опаздываю к ужину. Ты что, не можешь подождать?
— Что за разговоры? Разве ты не хочешь стать героем?
— Стать героем, работая в архиве? Ты шутишь!
Берк настаивал на своем и Шнайдер, наконец, развел руками.
— Принеси мне списки найденного обыске в комнате Теда Проктора, попросил Джил. — Я хочу посмотреть имена и адреса тех, чье имущество у него обнаружили.
— Джил, Христа ради!..
— Давай тащи, быстро!
Шнайдер с недовольным видом поднялся с места и кивком пригласил Берка следовать за ним. Через полчаса он выложил все, что Джил от него требовал, и нетерпеливо наблюдал, как Берк просматривает одну бумагу за другой. Шесть человек заявили, что их обчистили на общую сумму в четыреста восемьдесят шесть долларов. В примечании говорилось, что бумажники и все, что осталось, были возвращены законным владельцам. Джил выписал их имена и адреса в свой блокнот.
Шнайдер в очередной раз взглянул на него.
— Все?
Глаза Берка взволнованно блестели.
— Мы все же кое-что упустили дружище.
— Что еще? — не понял сержант.
— Все заявления о кражах сделаны в два дня.
— Ну и что? Если вору везет, он может набрать и больше.
— Проктор был обыкновенным алкоголиком. Для утоления жажды четырех с лишним сотен ему многовато.
— Вспомни, как ты сам пьешь, — возразил Шнайдер. — Он вытащил их до того, как потратился. Даже при его потребности, он хотел заграбастать еще больше.
— Возможно.
— Еще как возможно! Не понимаю, Джил, чего ты начал ковыряться в этой чепухе.
— Потому что из-за такой чепухи я однажды вылетел из полиции.
Шнайдер молча уставился на Берка.
— Знаешь, что это за чепуха? — спросил Джил. — Это самая обыкновенная липа.
— И ты можешь это доказать?
— Если это окажется правдой, то да, — кивнул Джил.
То, что ему было нужно, проще всего получить не в официальном правительственном бюро, а в газетном агентстве. Сидевший там парень томился от безделья и рад был проводить его в нужную комнату и подобрать необходимые материалы.
Парень взглянул на индексы и протянул Джилу нужные листы.
Берк прочитал их и вернул парню.
— Нашли, что хотели? — осведомился парень.
— Благодарю, все в порядке, — улыбнулся Джил.
Он вышел на улицу и дошел до угла под дождем, который лил из темных туч, скрывавших вершины небоскребов.
Джил был один на улице и, несмотря на ливень, улыбался. Двое суток тогда лил дождь, как и сегодня, а в такую погоду карманники не работают.
Стрельба началась в Майами через два часа после прибытия партии оружия в автомобильный магазин Вигаро. Ни Вигаро, ни Герман-Германец не затруднили себя проверкой груза, вернее, источника поступления груза, полагая, что это устроил Моу Пил.
Они даже не удосужились прикинуть, что стоимость полученного ими оружия намного превышает сумму, выданную Пилу.
Один вид гранат, армейских полуавтоматов в смазке и ящиков с боеприпасами был столь изумителен, что они думали лишь о власти, которой добьются с помощью всего этого.
Герман-Германец видел новый порядок и себя на месте главы державы, которая возникнет на полуострове. Но еще более приятной была ему мысль о расправе над Папой Менесом, кого он ненавидел до зубовного скрежета. К несчастью для двух солдат, присланных правлением, они, выследив и прикончив одного из людей Германа, не удосужились как следует замести следы. Они не обратили внимания на пятнадцатилетнюю девчонку, ехавшую на мотороллере и обнаружившую их пристанище. Граната, брошенная в окно жилой комнаты домика, где они остановились, избавила их от дальнейших ошибок. Другая группа солдат подъезжала к закусочной, где, по слухам, в это время должен был обедать один из главарей штаба Германца. Эта группа была расстреляна перекрестным огнем трех резвых автоматчиков. В живых остался только водитель, а два пассажира превратились в кровавое месиво.
Это было потрясением для организации, которая считала, что для подавления мятежа достаточно нескольких часов, и теперь осознала, что противник, чье выступление казалось преждевременным, гораздо серьезнее, чем они полагали. Он действовал на своей родной территории, которая была абсолютно необходима для работы Синдиката. У него было все необходимое снаряжение для обороны и наступления, были люди, умевшие обращаться с оружием, и на волне успеха у этого врага могли появиться новые союзники. Но что самое главное, враг умел наносить удары и при этом был незаметен. Смелыми ударами в разных городах страны он уже уничтожил значительную часть лучших людей организации, действуя так неожиданно, что не было никакой возможности защититься.
Правление не могло понять, как недосмотрело и недооценило этого типа Германа-Германца. Каждый обладающий в какой-то мере чутьем уже давно бы заметил его способности и либо стал бы их использовать, либо уничтожил бы его.
Флорио Принс напомнил об инциденте, когда Папа Менес избил его и вышвырнул из Нью-Йорка. После некоторого обсуждения они решили, что косвенная вина падает на Менеса, из-за него рушится то, что они столь тщательно строили. Поэтому, несмотря на то, что Папа — глава целой организации, члены правления согласились, что если он целиком не искупит свою вину, его пригласят потесниться.
Не сообщив Папе Менесу, что именно он является инициатором такого решения, Флорио Принс передал ему мнение правления, про себя удивляясь спокойствию старика.
Но Папа Менес вовсе не был спокоен. Он сосал незажженную сигару, чего не делал уже много лет, глаза его рыскали по шести капо, собравшихся в дальней комнате «Ред Долфин Грил», излучая бешенство, потому что восстание, подобное этому, должно подавляться на местном уровне. К этому делу незачем привлекать главу всей структуры. Он не заметил и даже не осознал, что главной причиной его гнева было не это, а страх, что Майами не ответ на все вопросы, что где-то уже лежит оружие, которое готовится поймать на мушку его череп. Он вспомнил Вика Петрочини, Тедди Шу, Слика Кевина, Стенли Холланда и других, и струйка пота бежала по его остеохондрозному позвоночнику. Он был рад, что никто не видит под пиджаком этого признака страха.
Ему сообщили подробности обстановки, число людей и возможные направления атак. Все должно произойти в рамках организации, иначе политические последствия будут плачевными, поэтому никаких отрицательных контактов: сотрудничества ждать не приходится. Полиция может убрать их столь же быстро, как они уберут людей Германа. Кроме того, всегда остается вариант, что ФБР найдет разумным вмешаться и усилить местную полицию.
Но Майами не был незнакомым для Папы. Полжизни здесь был его второй дом. Он знал в городе каждую улицу, каждый дом, а эти вещи постоянны. Они расширяются, обновляются, но в основе не меняются никогда. Единственное, что изменяется, это люди, в этом-то и причина всех треволнений.
Совещание продолжалось немногим более четырех часов, а когда закончилось, собравшиеся начали высказывать похвалы гению Папы Менеса, осознав, что он не зря глава, полностью понимая, как он достиг своего положения, и уже жалея тех, кто бросил вызов его авторитету.
Благодаря своему возрасту и положению, Папа не должен был принимать прямого участия в операции, но она должна проходить по намеченному плану, детально разработанному им. Он же будет руководить, внося в схему по ходу дела необходимые изменения.
Когда они распрощались, Папа сел в машину вместе с Микером, и они отправились обратно в коттедж. Его часть работы была выполнена и чувствовал он себя хорошо. Пусть эти подонки в Чикаго увидят, что получается, когда за дело берется специалист. Он полюбуется на них, когда они встретятся лицом к лицу. Несколько голов обязательно слетят, чтобы другим был пример, чтобы не считали, что с ним уже все кончено.
— Дерьмо! — пробормотал он.
Среди них нет никого, кто мог бы его перехитрить.
