— Кто он?
— Ни как его зовут, ни других вещей о нем говорить она мне не стала.
— А откуда же ты знаешь, что Дэви лучше его?
— Легко догадаться. Сэнди стала радостнее и веселее, чем раньше. А то она постоянно говорила о самоубийстве.
— Когда это было?
— Летом, перед началом занятий в школе. Она хотела заплыть далеко от берега на пляже в Зума-Бич и утопиться. Я ее еле отговорила.
— Что мучило ее: несчастная любовь?
— Наверное, можно назвать это так.
Говорить мне что-либо еще Хэйди не хотела. Она торжественно поклялась Сэнди, что никому ни о чем и словом не обмолвится, и, выходит, уже нарушила клятву, кое-что раскрыв мне.
— Ты когда-нибудь видела ее дневник?
— Нет. Только знаю, что она вела его. Но она никогда никому его не показывала. Никогда. — Она повернулась ко мне, натянув юбку на колени. — Можно вас спросить, мистер Арчер?
— Валяй.
— Что случилось с Сэнди? Я имею в виду, на этот раз?
— Не знаю. Ровно сутки назад она уехала из дома. Позавчера вечером в Западном Голливуде во время свидания с Дэви появился ее отец, увел ее домой и запер на всю ночь.
— Не мудрено, что Сэнди убежала из дома, — сказала девочка.
— Между прочим, она прихватила с собой отцовское ружье.
— Для чего?
— Не знаю. Но, насколько мне известно, Дэви стоит на учете в полиции.
Хэйди никак не прореагировала на мой подразумевающийся вопрос. Она сидела, опустив голову, не сводя глаз со своих стиснутых кулачков. Доехав до конца склона, мы поехали по направлению к бульвару Вентуры.
— Вы думаете, она сейчас с Дэви, мистер Арчер?
— Я исхожу именно из такого предположения. Куда ехать?
— Обождите минутку. Остановитесь у тротуара.
Я притормозил, остановившись в тени раскидистого незасохшего дуба, неведомо как уцелевшего, несмотря на строительство шоссе, а затем бульвара.
— Я знаю, где живет Дэви, — сказала Хэйди. — Сэнди как-то раз брала меня с собой к нему на хату. — Жаргонное словечко она произнесла с оттенком гордости, словно доказывая мне, что она уже взрослая. — В жилом доме «Лорел», в квартале Пасифик-Пэлисейдс. Сэнди говорила, что квартира у него бесплатная за то, что он сторожит плавательный бассейн и оборудование.
— И что произошло, когда вы были у него?
— Ничего не произошло. Посидели, поболтали. Очень интересно было.
— О чем же вы болтали?
— Как люди живут. Об их низкой морали.
Я предложил Хэйди довезти ее до самой школы, но она ответила, что дальше поедет автобусом. Я оставил ее на углу, кроткое существо, кажущееся совсем потерянным в этом мире высоких скоростей и низкой морали.
Из Сепульведы я выехал по Сансет-бульвару[4] и направился на юг в деловую часть Пасифик-Пэлисейдс. Жилой дом «Лорел» находился на Элдер-стрит, наклонной улице, постепенно спускающейся к берегу океана.
Это был один из самых новых и небольших многоквартирных домов в этом районе. Поставив машину у обочины, я направился во внутренний дворик.
Плавательный бассейн отсвечивал солнечными бликами. Зеленый кустарник был тщательно подстрижен. На фоне листвы резко выделялись ярко-красные бутоны.
Из квартиры на первом этаже вышла женщина, внешность которой каким-то необъяснимым образом гармонировала с красными цветами. На ней было переливающееся домашнее платье, оранжевое на спине, а тело под платьем ходило так, словно его обладательница привыкла к тому, что ею постоянно любуются. Рыжие волосы, обрамляющие красивое лицо, делали его немного грубоватым. Она была босиком, демонстрируя стройные загорелые ноги.
Со знанием дела, приятным голосом, по которому, однако можно было определить, что в университете его хозяйка, наверняка, не обучалась, она поинтересовалась, что мне нужно.
— Вы владелица дома?
— Да, я миссис Смит. Дом принадлежит мне. Свободных квартир сейчас нет.
Я представился.
— Хотелось бы вас спросить кое о чем. Позволите?
— О чем же?
— У вас работает некто Дэви Спэннер.
— В самом деле?
— Как я понял, да.
Она ответила таким тоном, словно уже устала защищать его:
— Ну почему бы вам всем не оставить его в покое, хотя бы для разнообразия?
— Я вообще в глаза его не видел.
— Но вы ведь из полиции, так? Если не оставите его, наконец, в покое, то сами же опять толкнете на скользкую дорожку. Вы этого добиваетесь? — Она говорила негромко, но в голосе ее чувствовалась затаенная сила, как глухой гул в разжигаемой топке.
— Нет, я не из полиции.
— Тогда, значит, инспектор по надзору за условно освобожденными. Мне все равно, кто вы. Дэви Спэннер хороший парень.
— И у него есть по крайней мере одна хорошая подруга, — сказал я, надеясь переменить тональность разговора.
— Если на меня намекаете, то вы ошиблись. Чего вы хотите от Дэви?
— Только задать ему несколько вопросов.
— Задавайте их мне вместо него.
— Хорошо. Вы знаете Сэнди Себастьян?
— Встречала ее. Милая девочка.
— Она здесь?
— Здесь она не живет. Живет с родителями где-то в Долине...
— Со вчерашнего утра она пропала, дома ее нет. Она была здесь?
— Сомневаюсь.
— А Дэви?
— Сегодня утром я его еще не видела. Сама только что встала. — Она посмотрела ввысь, словно человек, который любит свет, но которому долго пришлось жить в темноте. — Значит, вы все-таки полицейский?
— Частный детектив. Работаю сейчас на отца Сэнди. Думаю, вы поступите благоразумно, если позволите мне поговорить с Дэви.
— Говорить я буду сама. Вы же не хотите, чтобы он опять сбился с пути?
Она привела меня к двери маленькой квартирки в задней части дома у входа в гараж. На двери на белой карточке тем же каллиграфическим четким почерком, что и стишок на листке, выпавшем из книги Сэнди, было выведено «Дэвид Спэннер».
Миссис Смит негромко постучала и, не дожидаясь ответа, окликнула:
— Дэви!
За дверью послышались голоса. Один явно принадлежал молодому человеку, другой — девушке, от чего без всякой видимой причины сердце у меня заколотилось. Раздались шаги. Дверь открылась.
Дэви был не выше меня, но казалось, что он загородил собой весь дверной проем. Его черную трикотажную рубашку распирали мускулы. В лице и белокурых волосах сквозила какая-то незавершенность. Он посмотрел наружу с таким выражением, будто солнечный свет всегда досаждал ему.
— Я вам нужен?
— Твоя подруга у тебя? — Я не мог определить, с какой именно интонацией задала вопрос миссис Смит. Не исключено, что она ревновала его к девушке.
Но Дэви ее интонацию наверняка определил.
— А разве что-то случилось?
— Вот этот человек считает, что да. Говорит, что твоя подруга пропала.
— Как она может пропасть, если она здесь? — Голос парня звучал ровно, казалось, он сдерживает свои чувства. — Вас наверняка ее отец подослал, — обратился он ко мне.
— Совершенно верно.
— Так вот, отправляйтесь назад и скажите ему, что сейчас на дворе двадцатый век. Вторая половина уже. Один раз старикан уже запер девчонку в ее комнате, и ему это сошло с рук. Но больше не выгорит. Так и передайте старику Себастьяну.
— Он не старик. Хотя за минувшие сутки и здорово постарел.
— Вот и прекрасно. Надеюсь, он вообще копыта отбросит. Сэнди тоже надеется.
— Могу я поговорить с нею?
— Я дам вам ровно минуту. — Обращаясь к миссис Смит, он добавил: — Отойдите, пожалуйста, на одну минутку.
Дэви говорил с нами обоими с неким превосходством, слегка напоминающим превосходство маньяка. Женщина, похоже, почувствовала это. Не возразив и даже не взглянув на него, она отошла в другой конец дворика, выполняя его прихоть. Она села на скамейку у бассейна, и я вновь задал себе вопрос: в каком качестве он у нее работает?
По-прежнему загораживая собой весь проем, он повернулся и позвал девушку:
— Сэнди! Подойди-ка на минутку.
Она подошла к двери. На ней были темные очки, скрывающие выражение лица. Как и Дэви, она была одета в черную трикотажную рубашку. Подавшись вперед, она изогнулась и прижалась к Дэви с тем вызывающим бесстыдством, на которое способны лишь совсем юные девушки. На ее бледном лице застыло решительное выражение, говорила она сквозь зубы, почти не раскрывая рта:
— Я не знаю вас, так ведь?
— Меня прислала ваша мать.
— Чтобы опять затащить меня домой?
— Вполне естественно, что родители интересуются вашими планами. Если они у вас есть.
— Можете передать, что они узнают о них очень скоро. — Говорила она отнюдь не сердито в обычном смысле этого слова. Голос ее звучал ровно и бесстрастно. Казалось, что, разговаривая со мной, она сквозь темные очки смотрела не на меня, а на Дэви. Между ними существовала непонятная странная привязанность. Она ощущалась в воздухе, словно легкий дымок, выдающий, что где-то неподалеку дети играют со спичками и ненароком что-то подожгли.
Я не знал, как говорить с ними.
— Все это сильно выбило вашу мать из колеи, мисс Себастьян.
