– Отсюда еще не следует, что там действительно никого не было. Поле очень большое.
– Верно. Но с точки зрения полиции, у Линды имелась возможность совершить убийство. Они нашли на теле Джека и вокруг него волосы и фрагменты ткани, которые, по предварительным анализам, принадлежали Линде. Конечно, мы легко отбросим эту улику. Джек – ее муж, на нем вполне могли быть волосы и нитки из одежды Линды. Так же, как и вокруг его тела.
– К тому же она сказала нам, что ходила искать Джека, – добавил Майрон.
– Полиция этого не знает.
– Почему?
– Потому что в данный момент мы ни о чем не говорим и ничего не признаем.
Майрон пожал плечами:
– Что еще?
– У Джека был пистолет двадцать второго калибра. Вчера ночью полиция обнаружила его в лесу между «Мэрионом» и домом Колдренов.
– Он просто лежал на земле?
– Нет, был закопан в свежий дерн. Его нашли с помощью металлоискателя.
– Это точно оружие Джека?
– Серийные номера совпали. Полиция немедленно провела баллистическую экспертизу. Джека убили из этого пистолета.
Майрон похолодел.
– А отпечатки пальцев?
Уилсон покачала головой:
– Тщательно стерты.
– Они провели парафиновый тест?
Так полиция проверяет руки подозреваемых в убийстве, стараясь отыскать на них частицы пороха.
– Это займет несколько дней, – объяснила Виктория, – и, очевидно, результат будет отрицательным.
– Вы попросили ее вытереть руки?
– И хорошенько их обработать.
– Значит, по-вашему, Линда это сделала.
Голос Уилсон не изменился.
– Не говорите так, прошу вас.
Она права. Но все это начинало скверно пахнуть.
– Есть что-нибудь еще? – спросил Майрон.
– Полиция обнаружила записывающее устройство, подключенное к телефону. Им показалось странным, зачем Колдренам понадобилось записывать все входящие звонки.
– Они нашли записи разговоров с похитителем?
– Только один, там, где преступник называет Эсме Фонг «косоглазой сучкой» и требует сто тысяч. Предупреждая следующие вопросы, могу сказать, что нет, мы не стали говорить о похищении, и да, это их здорово взбесило.
Майрон задумался над тем, что услышал. Что-то не так.
– Это единственная пленка, которую они нашли?
– Вот именно.
Он нахмурился:
– Но если записывающее устройство было постоянно подключено к телефону, там должна остаться запись последнего звонка похитителя Джеку. После которого тот выскочил из дома и помчался в «Мэрион».
Виктория Уилсон посмотрела ему в лицо:
– Полиция не нашла других пленок. Ни дома, ни на теле Джека. Нигде.
Майрона опять пробрала дрожь. Намек ясен: если запись с разговором не нашли, значит, звонка просто не было. Линда Колдрен его придумала. Если бы она хоть слово сказала об этом копам, ее поймали бы на противоречии. К счастью для Линды, Уилсон запретила ей рассказывать свою историю.
Хороший адвокат.
– Вы сможете достать мне копию пленки, которую обнаружила полиция? – спросил Майрон.
Виктория кивнула.
– Есть кое-что еще, – добавила она.
Болитар почти боялся слушать дальше.
– Возьмем тот палец, что вы нашли в машине Линды, – произнесла Уилсон таким тоном, точно заказывала рюмку аперитива. – Он лежал в конверте из манильской бумаги. Такие конверты продаются только в магазинах «Стэйплс» – на них фирменный знак и надпись «Размер номер десять». Записка сделана красной авторучкой фирмы «Флэйр». Пару недель назад Линда заходила в «Стэйплс». Судя по чеку, который полиция вчера нашла в ее доме, она купила там кое-какие канцелярские принадлежности, в том числе конверты номер десять и красную авторучку «Флэйр».
Майрон не верил своим ушам.
– Однако эксперт по почеркам не подтвердил, что запись на конверте сделана Линдой.
Но Майрона беспокоило иное. Линда долго ждала его в «Мэрионе». Потом они вместе направились к ее машине. И вместе обнаружили палец. Окружной прокурор непременно вцепится в данную деталь. Зачем она ждала Майрона? Прокурор объяснит: ей был нужен свидетель. Она сама подбросила палец в свой автомобиль – это легко сделать, не вызвав подозрений, – а затем отыскала доверчивого простофилю, который заметил его вместе с ней.
Встречайте Майрона Болитара, короля простофиль!
Разумеется, Виктория Уилсон позаботилась о том, чтобы прокурор не услышал от него эту историю. Майрон – адвокат Линды. Теперь он не может говорить. Никто ничего не узнает.
Да, Уилсон – отличный адвокат. За исключением одной детали.
– Отрезанный палец, – пробормотал Майрон. – Вот ключ ко всему. Кто поверит, что мать могла отрезать палец собственному сыну?
Виктория взглянула на часы:
– Пора пообщаться с Линдой.
– Нет, подождите. Вы уже второй раз пытаетесь увильнуть от ответа. Почему вы ничего мне не рассказываете?
Она перекинула сумочку через плечо.
– Идемте.
– Послушайте, мне надоело, что меня дергают за ниточки.
Виктория Уилсон кивнула, но не ответила и даже не замедлила шага. Майрон проследовал за ней в камеру. Линду переодели в ярко-оранжевую тюремную робу. На руках блестели наручники. Она бросила на Майрона отчужденный взгляд. Ни приветствий, ни радости, ни объятий.
– Майрон хочет знать, почему я думаю, будто отрезанный палец нам не поможет, – заявила Виктория.
Линда посмотрела ему в лицо. На ее губах появилась грустная улыбка.
– Я полагаю, это понятно.
– Да что здесь происходит, черт возьми?! – вскипел Майрон. – Я знаю, что ты не могла отрезать палец своему сыну.
Линда продолжала грустно улыбаться.
– Я этого не делала, ты прав, – произнесла она. – Но только наполовину.
– Что значит «наполовину»?
– Ты сказал, что я не отрезала палец своему сыну, – промолвила Линда. – Но Чэд не мой сын.
В голове Майрона снова что-то вспыхнуло.
– Я бесплодна, – объяснила Линда. Она произнесла это слово почти небрежно, но в ее глазах было столько горечи и боли, что Майрон вздрогнул. – Врачи объяснили, что мои яичники не могут производить яйцеклетки. Но Джеку хотелось иметь ребенка.
– Вы нашли суррогатную мать? – тихо проговорил Майрон.
Линда перевела взгляд на Викторию.
– Да, – ответила она. – Хотя это было не совсем честно.
– Все произошло вполне законно, – возразила Уилсон.
– Это вы для них устроили? – спросил ее Майрон.
– В юридическом смысле – да. Усыновление было полностью легальным.
– Мы хотели держать это в секрете, – продолжила Линда. – Вот почему я так рано вернулась из тура, не показывалась на людях. Суррогатная мать не должна была даже заподозрить, кто мы такие.
Еще одна вспышка.
– Но она узнала?
– Да.
– Это Дайана Хоффман?
Линда была слишком утомлена, чтобы удивляться.
– Как вы догадались?
– Просто сообразил. – А иначе зачем Джек стал бы нанимать ее в качестве кэдди? И почему ее так задело решение Колдренов не обращаться в полицию? – Как она вас нашла?
Ему ответила Виктория:
– Я уже сказала, что все было сделано легально. По новым законам об охране тайны получить информацию о приемных родителях не составило труда.
– Вот почему ты не могла развестись с Джеком. Он являлся биологическим отцом. На бракоразводном процессе он имел бы преимущество.
Линда опустила голову и кивнула.
– Чэд знал обо всем?
– Нет, – прошептала Линда.
– По крайней мере ты так думаешь, – заметил Майрон.
– Что?
– Ты не знаешь наверняка. Может, Джек ему рассказал или Дайана. Вероятно, из-за этого все и началось.
Виктория скрестила руки на груди.
– Не понимаю, к чему вы клоните, Майрон. Допустим, Чэд узнал. Какое это имеет отношение к похищению и к убийству его отца?
Майрон покачал головой. Хороший вопрос.
– Надо подумать. Полиция уже в курсе?
– Насчет усыновления? Да.
Кое-что стало проясняться.
– Значит, теперь у прокуратуры есть мотив убийства. Обвинение заявит, что Линду беспокоили планы Джека насчет развода. И она убила его, чтобы сохранить сына.
Виктория Уилсон добавила:
– А тот факт, что Линда не является биологической матерью ребенка, можно разыграть с двух сторон: или она любила сына так сильно, что убила ради него мужа, или, понимая, что на самом деле он ей не родной, хладнокровно отрезана ему палец.
– В любом случае палец нам не поможет.
Виктория кивнула.
– Можно мне кое-что сказать? – попросила Линда.
Они обернулись и посмотрели на нее.
– Я больше не любила Джека. И я сразу тебе об этом сказала, Майрон. Вряд ли бы я стала это делать, если бы собиралась убить его.
Логично.
– Но своего сына я люблю больше жизни. Думать, что я могу его изувечить лишь потому, что я приемная, а не биологическая мать, – полная чушь. Я обожаю Чэда так же, как любая мать обожает свое дитя. – Она замолчала, с трудом переводя дыхание. – Я хочу, чтобы вы оба знали об этом.
