Голос за спиной Аламены отозвался:
— Не иначе. Больше крови нет нигде.
Покойник вытянулся во всю длину на матрасе из мягкого хлеба так, словно корзина была предназначена именно для него. Левая рука, на которой сверкало золотое кольцо, лежала ладонью вверх на груди, под ней виднелся черный вязаный шелковый галстук и песочного цвета шелковая летняя рубашка. Правая рука лежала ладонью вниз, прикрывая среднюю пуговицу оливкового габардинового пиджака. Ступни смотрели носками вверх и врозь, выставляя напоказ резиновые подошвы почти не ношенных легких английских туфель.
Нож вонзили чуть ниже левого нагрудного кармана пиджака, из которого высовывалась белая полоска носового платка. Нож был с костяной ручкой и кнопкой, выбрасывающей лезвие, — таким охотники свежуют дичь.
Рубашка, галстук и пиджак были в пятнах крови. Кровь попала и на вощеную бумагу, в которую были завернуты батоны, и на бок плетеной корзины. На тротуаре крови не было.
На лице застыло выражение крайнего удивления. Слегка выпученные глаза уставились куда-то чуть выше ног.
Лицо было красивое, с гладкой коричневой кожей, и его черты слегка напоминали лицо Дульси. Голова была непокрытой, с курчавыми черными, обильно напомаженными волосами.
После обмена репликами наступила гробовая тишина: всем стало ясно, что убийство было совершено прямо здесь.
— Какой у него удивленный вид! — сказала, глядя в пространство, Дульси.
— Ты бы тоже удивилась, если бы тебе в сердце всадили нож, — мрачно отозвалась Аламена.
Внезапно у Дульси началась истерика.
— Вэл! — закричала она. — Вэл, милый, я ему покажу…
Она бы упала на грудь покойнику, если б Аламена быстро не оттащила ее в сторону, а там уже гости занялись ею, не пуская к корзине.
Она отбивалась от них и кричала:
— Отпустите меня, сволочи! Это мой брат, и один гад за это ответит.
— Бога ради, замолчи! — прикрикнула на нее Аламена.
Чинк уставился на нее, лицо его было искажено гримасой ярости. Аламена замолчала и взяла себя в руки.
Из дверей соседнего дома появился цветной полицейский. Увидев толпу, он выпрямился и начал приводить в порядок свою форму.
— Что случилось? — спросил он громким, но неуверенным голосом. — Кто-то пострадал?
— Даже очень, — фыркнул остряк из толпы.
Полицейский протиснулся к корзине и уставился на труп. Воротник его синей форменной рубашки был расстегнут, и от него разило потом.
— Кто его зарезал? — спросил блюститель порядка.
— Какой ты любопытный! — высоким фальцетом отозвался Поросенок.
Полицейский поморгал, потом вдруг улыбнулся, обнажив ряд желтых зубов.
— Ты не с эстрады, дружище?
Все взгляды устремились на него. В сером рассветном полумраке лица превратились в темные пятна. Всем хотелось знать, что он будет делать.
Но полицейский стоял ухмыляясь и не делал ровным счетом ничего. Он не знал, что делать, и не очень из-за этого волновался.
Где-то вдалеке послышалась сирена. Толпа стала таять.
— Всем оставаться на месте, — скомандовал полицейский.
На Седьмой авеню замигал красный глаз патрульной машины. Она со скрежетом развернулась и сделала двойную парковку. С противоположной стороны выскочила вторая, а из-за угла, со 132-й улицы, и третья, чуть было не столкнувшись со второй. Четвертая вылетела на Седьмую со 129-й и, визжа сиреной, помчалась совсем в другую сторону.
В пятой патрульной прибыл белый сержант из участка.
— Никому не расходиться, — зычно распорядился он.
К этому времени из окон стали высовываться полуодетые жители окрестных домов. Кое-кто выбежал на улицу.
Сержант приметил белого человека в белой рубашке с короткими рукавами и брюках хаки, стоявшего чуть поодаль.
— Вы работаете в этой бакалее? — спросил его сержант.
— Я управляющий.
— Тогда откройте магазин. Мы соберем там подозреваемых.
— Я протестую, — заявил управляющий. — Меня сегодня обокрал черномазый прямо у меня на глазах, а полицейский его не смог задержать.
Сержант уставился на цветного полицейского.
— Это был его дружок, — донес управляющий.
— А где он сейчас? — спросил сержант.
— Понятия не имею. Мне пришлось вернуться, чтобы открыть магазин.
— Вот и открывайте, — буркнул цветной полицейский.
— Если что-то пропадет, отвечать буду я, — добавил сержант.
Управляющий молча пошел открывать.
К обочине в конце квартала незаметно подрулил черный седан, и из него тихо вышли двое высоких чернокожих в черных костюмах. У костюмов был такой вид, словно в них спали. Чернокожие вышли и зашагали к месту происшествия. Слева пиджаки у них оттопыривались. Сверкающие ремни портупеи пересекали перед синих рубашек.
Один из них с обожженным кислотой лицом задержался у дальнего края толпы, второй прошел вперед.
Внезапно кто-то громко крикнул:
— Смир-рно!
— Рассчитайсь! — добавил второй.
— Детективы Могильщик Джонс и Гробовщик Джонсон по вашему приказанию явились, генерал, — пробормотал Поросенок.
— Господи! — ахнул Чинк. — Нам только не хватало этих головорезов.
Сержант сказал, подмигнув белому полицейскому:
— Ведите их в магазин, Джонс и Джонсон. Вы-то знаете, как с ними обращаться.
Могильщик мрачно на него покосился.
— Для нас они все одинаковые, комиссар, — буркнул он, — черные, белые, голубые, пегие. — И, обернувшись к толпе, добавил: — А ну вперед, братцы кролики.
Пока полицейские загоняли в стойло подозреваемых, к магазину подъехал и затормозил большой кремовый «кадиллак» с откидывающимся верхом. Сейчас, впрочем, верх был опущен. На каждой дверце было изображено по игральной карте. В уголках каждой из них были нарисованы соответственно пики, черви, трефы и бубны. Каждая дверца была величиной с дверь амбара.
Одна из дверц распахнулась, и из «кадиллака» вылез человек. Он был высок ростом, но его шесть футов не производили особого впечатления из-за покатых плеч и длинных рук. На нем был серо-голубой шелковый костюм, светло-желтая шелковая рубашка, на галстуке было вышито оранжевое солнце на синем утреннем небе. Туфли начищенные, темно-коричневые, на резиновой подошве, заколка для галстука в виде маленькой десятки червей — с опаловыми червами. Три кольца, в том числе массивный золотой масонский перстень, алмаз желтой воды в золотой оправе, а также большой пестрый камень неизвестной разновидности, также в золотой оправе. Запонки — золотые квадратики с брильянтовыми глазками. Столь большое количество золота он носил на себе не из тщеславия. Он был профессиональным игроком, и это был его портативный банк, которым можно было воспользоваться в случае крайней необходимости.
Голова его не была покрыта. Курчавые, подернутые сединой волосы были коротко острижены. В рассветном сумраке его крупное узловатое лицо напоминало, что его хозяин повидал виды. Посредине лба виднелся сизый, чуть вздутый шрам, от которого отходили ответвления, напоминавшие щупальца осьминога. Это придавало ему выражение постоянного неудовольствия, способного перейти в ярость. Это впечатление усиливали карие мутные глаза, в которых тлели угольки, готовые вспыхнуть настоящим пожаром.
У него был вид крепкого, крутого, уверенного в себе человека, которому сам черт не брат.
— Джонни Перри! — воскликнули, или пробормотали, или произнесли про себя все собравшиеся здесь гарлемцы. Его знали и потому побаивались.
Дульси помахала ему рукой из магазина.
Джонни подошел к полицейским, стоявшим у дверей. Походка у него была пружинистая, и ступал он на носки, словно боксер на ринге. Полицейские слегка занервничали.
— Что стряслось? — спросил он сержанта.
Наступила мимолетная пауза.
Затем сержант кивнул в сторону корзины на тротуаре:
— Человека убили. — Казалось, слова эти исторг из него огонь, загоревшийся в глазах вновь прибывшего.
Джонни посмотрел на корзину, подошел и пристально уставился на труп. Минуту-другую он стоял как вкопанный. Когда он вновь подошел к дверям, лицо его приобрело фиолетовый оттенок и щупальца осьминога, казалось, ожили. Глаза тлели, словно промокшая древесина, прежде чем загореться ярким пламенем. Но в голосе были те же ровные интонации игрока.
— Кто его убил?
Сержант посмотрел ему в глаза и ответил:
— Мы пока не знаем. А вы?
Джонни выбросил вперед левую руку, потом быстро убрал ее в карман. В другой карман пиджака он сунул правую руку. Он промолчал.
Дульси протиснулась к витрине и постучала по стеклу.
Джонни бросил на нее взгляд, затем сказал сержанту:
— Там моя жена. Выпустите ее.
— Она в числе подозреваемых, — безучастно отозвался тот.
— Убили ее брата, — пояснил Джонни.
— Вы можете увидеться с ней в участке. Сейчас подъедет машина, — все так же безучастно сообщил сержант.
