11
– Ну давай скорее! – крикнул мне в лицо Олег. – Хватай эту дуру, и побежали! Видишь, никто не посмеет рыпнуться!
Пожалуй, он был прав. И я кивнул в ответ. Но тут же мое лицо приняло испуганное выражение.
– Что? – спросил Олег. – Что случилось?!
– Снайпер! – выкрикнул я. – На крыше! Вон там!
Олег резко повернулся к зданию лицом, убедился в наличии темной фигуры рядом с телевизионной антенной и завопил, обращаясь к милиционерам:
– Уберите этого придурка или сейчас...
Он не договорил. Потому что в этот миг ему стало вдруг очень больно в левом запястье.
Я слукавил, когда раздевался перед Олегом и демонстрировал свою невооруженность. Огнестрельного оружия у меня не было, это правда. Но небольшой нож с выкидным лезвием был примотан липкой лентой к моей ноге чуть повыше щиколотки. Когда я расстегнул брюки, то спустил их лишь до колен. Олег не видел ножа. И боль была сюрпризом – не скажу, что приятным.
Я вытащил нож из пластмассового чехла, когда вставал с колен. Потом я держал его в кулаке. И когда Олег повернулся ко мне спиной, уставившись на крышу, я сделал две вещи. Во-первых, я вдавил свои пальцы в пульт, поверх пальцев Олега. Я старался найти кнопку предохранителя. А во-вторых, я выщелкнул лезвие и с силой полоснул Олегу по левому запястью.
Он закричал, и пальцы его левой руки разжались. Пульт остался у меня.
– Сволочь! – удивленно прошептал Олег, и пистолет в его руке медленно поплыл к моей голове. Я не смотрел на него. Я смотрел на женщину и видел, что мина не взорвалась. Значит, мои влажные от пота пальцы сделали то, что нужно.
И только потом я увидел ствол пистолета. И присел. Я не услышал выстрела – возможно, потому что кровь слишком гулко колотилась в висках.
Зато я увидел кровь – много, словно взорвалась банка с красной краской. Но это не была краска. Со второй попытки снайпер попал Олегу в шею.
– Окажите медицинскую помощь товарищу, – велел полковник, тыча рукой в мою сторону. Мужчины в белых халатах немедленно кинулись выполнять приказание, и я с трудом отогнал их, объяснив, что кровь не моя, а убитого террориста.
– Лучше побыстрее снимите мины с женщин, – сказал я полковнику. – У меня уже пальцы затекли.
– Саперы стараются, – бросил на ходу полковник и убежал куда-то к машинам, где милиция с трудом удерживала толпу зевак, желающих насладиться зрелищем с близкого расстояния. Журналисты со всех возможных ракурсов снимали тело Олега. До женщин они пока не добрались – и, кажется, я знал причину.
Мне пришлось простоять с пультом еще почти полчаса. Потом подошел сапер и сказал:
– Можете разжать.
– Точно? – спросил я.
– Под мою ответственность, – усмехнулся он. Тогда я не просто разжал пальцы, я зашвырнул пульт так далеко, как только мог. Сапер нахмурился:
– А это вы зря. Надо же все приобщить к делу. Вещественное доказательство.
И он ушел в темноту искать пульт. А я пошел искать Макса. Тот был все так же озабочен, как и час назад, когда привез меня сюда.
– Поехали домой? – предложил я.
– Не могу, – виновато улыбнулся он. – Мне сейчас надо ехать в ГУВД, давать показания...
И он остался посреди этой суеты. Следовать его примеру у меня не было ни малейшего желания. Я не стал ждать, пока и у меня затребуют какие-нибудь показания. Мне опять захотелось спать.
И я зашагал прочь от коммерческого колледжа, постепенно оставляя за спиной шум голосов, вспышки фотоаппаратов, гул работающих моторов...
Оставляя позади двух женщин, которые никак не могли успокоиться, и плакали, и обнимали друг друга, и дрожали, как от холода...
Оставляя позади лежащее на носилках и закрытое простыней тело Олега. Человека, которого я никогда по-настоящему не знал.
И теперь уже не узнаю.
