Выключив «уоки-токи», Фролов, подобрав полы своего длинного пальто, стал выбираться из автомобиля. Саныч, продолжая усердно скрести лысину, успел спросить:
— Слышь, Борис! А если мне приспичит? Где тут толчок?
Борис, уже стоя на улице, наклонился к парню:
— Вот, блин! Совсем забыл.… Сразу за углом — рюмочная в подвале. Там туалет при входе. Вчера я сам его опробовал. Только когда отдуплишься — бармену гривну дай!
Захлопнув дверцу, он застегнулся и широко зашагал в сторону консульства. Подойдя к очереди, он сразу увидел приметного светловолосого мужчину в броской яркой одежде.
Тот весело болтал с девушкой, стоявшей рядом.
«Давай-давай, повеселись.… Вырядился как клоун — за версту видать!» — зло подумал Борис, проходя мимо. Беспечно улыбающийся мужик в дурацкой бейсболке почему-то сразу стал его раздражать. Не останавливаясь, Фролов прошёл мимо очереди и нырнул в подъезд пятиэтажки. Там он вынул мобильный и набрал номер Клыка. Быстро переговорив с Кликуновым, через минуту Борис Юрьевич уже был на улице, и снова со скучающим видом прошёл всего в двух метрах от Карытина. В это время из двери пропускного пункта вышел охранник и объявил:
— Господа, внимание! Все, кому назначено на два часа — остаются! Остальные — отойдите, пожалуйста подальше от ограждения!
Борис и не думал задерживаться. Возвращаясь к «опелю», он бросил взгляд на сливающийся с грязноватым подтаявшим снегом силуэт белой восьмёрки, перекрывшей справа выезд на улицу. Дойдя до старенького таксомотора, на котором приехал Карытин, Борис Юрьевич на минутку задержался, что-то сказал водителю и, уходя, запомнил номер машины.
Лысый Сашка на заднем сиденье совсем заскучал. Дождавшись, когда Борис забрался в машину, он сразу стал открывать дверцу, чтобы выйти.
Фролов потянул его за рукав:
— Ты куда?
— Тебя не спросил… — грубовато бросил браток, но, вспомнив наставления дедушки Гриба во всём слушаться этого сопливого хлыща, смягчившись, пояснил:
— Схавал я чего-то вчера жирного…Несёт с утра — сил нет! А, может, мне стоит пойти корпалу попытать, что и как, а, братишка?
Борис, с едкой иронией в глазах, издевательски закивал:
— Ага…Давай-давай! Представляю себе эту картину — на глазах у клиента, стоящего в очереди, безобидный бритоголовый парень с косой саженью в плечах и глазами душегуба мирно просит у таксиста, который этого клиента привёз, закурить. Или спрашивает, как пройти в библиотеку…
Шурик помрачнел и прорычал с неприкрытой угрозой:
— Ты, это… паря, мне эти базары свои левые брось — не в Крыму, бля! Хоть Гриб тебя и старшим поставил — по мне так ты цветной весь! За душегуба можно ответить на раз! Хочешь чего сказать — говори, но без пантов своих говённых! — И вызывающе тряхнул лобастой головой.
Борис без страха посмотрел в узкие щёлочки глаз бойца и с нажимом отрезал:
— Сказал — нельзя.
Задержавшись на секунду взглядом в колючих зрачках бандита, Фролов захлопнул дверь прямо перед носом Саныча. Затем посмотрев в зеркало на удаляющуюся коренастую фигуру, с неприязнью подумал: «Где же таких уродов выращивают? Специальные оранжереи есть, что ли? И на рожу все одинаковые, как солдаты Урфина Джуса… И базары все как под копирку!» — и откинувшись на спинку включил рацию:
— Это Борис… Крестник стоит в очереди. Синяя с белым куртка. Хохол, давай к воротам!
До трёх тридцати смотри в оба! Тебя сменяет Саныч. И повнимательнее там… Конец связи.
Дождавшись возвращения Санька, он вышел из машины и позвонил Лидии Петровне. Обрисовав ей общую ситуацию, он спросил, где они могут встретиться на несколько минут.
Голос Леди глухо проскрипел в трубке:
— Да здесь я, недалеко. На той стороне улицы Артёма — выйди за угол, и там увидишь. Машину, что нас в аэропорту встречала, помнишь? Давай, подходи — жду.
Чёрная ломакинская «ауди» стояла на краю проезжей части возле серого высотного здания. Дедушка Гриб, вольно расположившийся на водительском сиденье, ещё раз заглянул в зеркало заднего вида и довольно хмыкнул. Выезд с улицы Пимоненко просматривался идеально.
— Никуда он от нас не денется, Лидушка. Погляди как мы этого голодранца обложили!
Прямо як у кино…
Афанасьева уже целый час, после сообщения о прибытии Карытина в консульство, сидела в глубокой задумчивости, не проронив ни слова. Василий Иванович наоборот, был в приподнятом настроении, как охотник, почуявший близость добычи.
— Не журись, Лида! Вон, гляди, Бориска твой скачет… Может, что расскажет интересного.
Смотри, как поспешает — на красный побёг!
Запыхавшийся Борис открыл дверцу и торопливо устроился на переднем сиденье.
Немного отдышавшись, он сказал:
— Пока всё нормально. Карытин уже внутри. Я сам видел, как он вошёл, — Фролов оглянулся, и увидел, что Лидия Петровна как-то странно смотрит на него. Немного смутившись, он продолжил:
— Его такси ждёт. Я подошёл — предложил меня подбросить до Майдана. Шофёр сказал, что рад бы, да у него заказ на весь день оплачен. Это упрощает дело. Так что наши планы нужно немного поменять. Я за этим и прибежал, — теперь он глянул на Ломакина. Тот сидел и слушал Бориса без всяких эмоций, безучастно поглядывая в боковое зеркало.
Фролов, натянуто кашлянув, предложил:
— Проще всего проследить за такси, а когда он выйдет из машины — сразу брать!
Дедушка Гриб встрепенулся и, подумав с минуту, с сомнением высказался:
— А не уйдёт? Он ведь шустрый парубок…
— А куда он уйдёт? У нас — две нормальные машины и четыре человека! Да плюс ваша ещё… А такси у него — старая копейка… скрутим — и не пикнет!
Гриб повернулся к Лидии Петровне и глазами спросил: «Что скажешь?». Она молча кивнула головой. Немного поразмыслив, Василий Иванович одобрительно похлопал Бориса по колену:
— Ну, давай, Боря, действуй! С тебя, ежели чего, и спрос будет. Только на нас с Лидией Петровной особо не рассчитывай — года уже не те в догонялки играть. Мы уж как-нибудь тихо, по-стариковски, туточки посидим.
Борис вышел из машины и, обходя лужи, быстро пошёл по мокрому снегу к светофору.
Дедушка Гриб, проводив его взглядом своих непростых маленьких глазёнок, засопел. Потом, заметив, что Леди всё так же отрешённо погружена в себя, не выдержал и спросил:
— Может, скажешь чего, а, Лидунь? Что за думки у тебя? Или ты всё про Цыгана голову ломаешь? Не бери в голову — зараз паренька твоего захомутаем, и я за два дня тебе полный расклад по этой теме сделаю. Сам этого душегуба, Кольку порешившего, в колодце каменном на цепи сгною!
Ломакин громко скрипнул зубами:
— Это ж надо — в моём городе правильного пацана жизни ни за что лишить! — И, насупившись, отвернулся.
Лидия Петровна приоткрыла окно и достала папиросу. Закурив, она тихим голосом спросила:
— Где же всё-таки пепельница в этой твоей карете безразмерной?
— Да сбоку, возле ручки. А ещё перед тобой — прямо, возле прикуривателя. Нашла?
Афанасьева открыла пепельницу и положила в неё горелую спичку.
— Иваныч… — тихо начала она, — сколько мы с тобой уже знакомы?
— Да не знаю, Петровна, годков с пять уж верных будет.… А ты к чему это?
— Ты когда-нибудь помнишь, чтоб я чего-то не так порешала? Или тему реальную до ума не довела? — она выпустила дым в приоткрытое окошко. Потом, не дожидаясь ответа, продолжила:
— Так вот. Сейчас у меня такое чувство, что всё, что мы делаем по этому парню — всё неправильно как-то.… И главное, не могу догнать — делаем-то всё в цвет! — она заёрзала на кожаном сидении. — Но как-то всю эту тему по-мусорски работаем — засады, погони….
Поэтому и ускользает от меня какая-то важная мелочь! А вот какая — никак не могу срастить! — и, вздохнув, совсем притихшим голосом добавила: — Видно, на свалку уже пора…
Дедушка Гриб хотел что-то возразить, но Лидия Петровна положила ему руку на плечо:
— Помолчи немного. Дай сказать. Погоди-ка — я пересяду. А то на плешь твою уже надоело смотреть, — она ловко выбралась из машины, пересела на переднее сиденье и снова негромко заговорила:
— Не то всё.…Как тебе объяснить? Я в жизни кое-чего повидала, и чуйка моя никогда не подводила. Вот, к примеру, паренёк твой убиенный, так вообще всю раздачу перепутал!
Да — девчонка подтвердила, что на нашем фото совсем не тот мужик, который повздорил с Цыганом в ресторане.… Тогда тут же вопрос: Кто это был?
Ломакин фыркнул:
— Ну, допустим, она с переляку и перепутать могла. У неё же ума — как у курицы! Этот-то хлыщ, вишь, бородёнку свою сбрил, как выяснилось.
— Да погоди ты, дед! — едва заметно повысила голос Леди. — Дай вслух подумать! Потом выскажешься.… Так вот… Я бы, честно говоря, сейчас не здесь всей кодлой паслась. Будь моя воля — в ресторан бы съездила, где Цыган последний раз пошумел. С халдеями потолковала, ментов бы зарядила — пусть свой расклад по этому делу покажут. Ведь что же это получается — знает этот мокродел про нашу тему с Карытиным! Причём не просто знает — он уже в теме, — Лида зло прищурилась. — Наглый он и крови не боится — поэтому втройне опасный! Только вот мы не знаем кто он и где он, а человек этот всю масть нашу насквозь видит. Видно, протекает у нас с тобой где-то… И поэтому, кажется мне, что твои бойцы и мой Борюсик нам вряд ли сейчас подсобят. Хотя, может быть, просто подфартит, — она впервые, за всё время знакомства с Ломакиным, растерянно глянула на Гриба: — Вот такие у меня смутные мысли, Василь Иваныч… Если сможешь — переубеди старуху. Может, это всё и пустой базар.
